Тема обращения в Ислам русских и представителей других народов, традиционно считавшихся христианскими, давно уже привлекает внимание религиоведов, журналистов и публицистов .  Трудно сказать, сколько неофитов Ислама насчитывается в России, но то, что само это явление имеет место, неоспоримый факт. Пока среди русских мусульман нет таких ярких личностей, как Рене Генон, Роже Гароди или Клаудио Мутти, но кто скажет, что будет завтра? Тем более что русские мусульмане это зачастую люди с весьма активной жизненной позицией. В свое время громко заявила о себе Национальная Организация Русских Мусульман, возникшая в июне 2004 года. Однако судьба этой организации, которая пережила многочисленные внутренние конфликты, показывает, что новообращенные в Ислам часто не ладят друг с другом, погружаясь в яростную взаимную полемику и обвинения. А причина одна: слишком разные мотивы бывают для принятия Ислама, и слишком разные люди становятся мусульманами. Целью данной статьи является рассмотрение причин, по которым русские принимаю мусульманскую веру.

К первой группе относятся те, кто принимает Ислам, сочетаясь браком с представителем  этой религии. Пожалуй, эта самая крупная группа новообращенных. От  представителей этой группы следует отличать тех, кто принимает ислам по какой-либо другой причине, а потом уже находит себе супруга среди мусульман. Как правило, это женщины, хотя бывает и наоборот. Например, автор этой статьи был свидетелем, как мусульманскую веру принял русский парень, хотевший жениться на аварке, и родители девушки поставили ему условием обращение в Ислам. О мусульманской религии он знал очень мало, и в мечети его потом никто больше не видел. То есть для подобных людей принятие Ислама является чисто формальной процедурой, и о серьезной мировоззренческой мотивации говорить не приходится. Хотя, возможно, многие из них адаптируются в среде своих супругов и становятся настоящими практикующими мусульманами. В первую очередь речь идет о русских женщинах, выходящих замуж за иностранцев-мусульман и переезжающих жить на родину мужей. Такие женщины вызывают особенную ненависть со стороны российских исламофобов.

Вторую группу составляют те, которых привлекает мистика суфизма. Это всем хорошо известный  тип богоискателя-эзотерика, которые также увлекаются адаптированными для западных людей формами индуизма и буддизма. Как правило, они не проявляют никакого интереса к общению с этническими мусульманами и не стремятся попасть в традиционную мусульманскую среду, предпочитая вариться в среде себе подобных. Подобно русским кришнаитам, не рвущимся к общению с индусами или проживанию в Индии, и отделывающихся фразами вроде: "Душа не имеет национальности" или "Кришна он в России Кришна", неофиты-суфисты, как правило жестко привязаны к своим местным шейхам.  Автору этих строк довелось в 2000 г. общаться с представителем иранского ордена Ниматуллахи, активно занимающегося проповеднической деятельностью за пределами Ирана.  Этого суфиста звали Алексей.  Алексей рассказал о себе, что вступив в орден, он дал обещание принять Ислам (по его словам, для того чтобы вступить в орден, быть мусульманином необязательно, Ислам можно принять позднее), но пока к этому не готов, а также заявил, что якобы "суфизм это больше, чем Ислам".  По его словам, в московском отделении ордена "есть мусульмане, но восточных людей нет".

К третьей группе принадлежат те, кто сознательно принимает Ислам как религию в ее конкретно историческом, этнографическом и культурном проявлении. Этих людей, которые более серьезны, чем неофиты из первой и второй групп, привлекает мусульманский Восток, они стремятся адаптироваться в соответствующем  этнокультурном окружении, изучают языки; некоторые из них выезжают на учебу в заграничные исламские образовательные центры. Они отождествляют себя строго с каким-либо одним направлением в Исламе: сунниты ханафитского мазхаба, салафиты, шииты-двенадцатиричники. Вот, что пишет о таких новообращенных   астраханская газета "Сегодня": "Но самое интересное, что число приверженцев ислама в Астрахани растет и среди русских, в том числе и ранее исповедовавших православие.  Причем среди неофитов встречаются исключительно прогрессивные и образованные, выбирающие жизнь по шариату в силу настоятельного внутреннего побуждения, и люди с полной внутренней дезориентацией, часто вырванные  из привычного жизненного уклада, чувствующие потребность вступления в некую социальную группу. (…) Их вера носит более эмоциональный, буквальный характер, а убеждения, как правило, лишены национальной окраски. Русские мусульмане, с которыми нам удалось познакомиться, люди исключительно религиозные, не устающие благодарить Бога за то, что открыл для них шариат как Божий Закон и позволил "предать себя" предопределенному Им пути в этой жизни и после нее".

К третьей группе примыкают те, кого привлекают радикальные исламские течения и организации: талибы, ваххабиты. В основном это выходцы из праворадикальных и леворадикальных группировок. Одни из них, становясь мусульманами, полностью порывают со средой молодежного экстремизма, другие остаются в ней и даже ведут  дауват (проповедь Ислама) в этой среде. Подобное явление уже получило распространение на Западе, например, в  Британии принимают Ислам некоторые неонацисты. А у нас в России наделало немало шуму принятие Ислама некоторыми членами бывшей Национал-Большевистской Партии, а также статья Э. Лимонова "Исламская карта", вышедшая летом 2004 г. Из новообращенных из среды нацболов самыми знаменитыми стали Фатима-Татьяна Тарасова и Ахмад-Павел Жеребин. Из них Татьяна Тарасова впоследствии ушла из НБП (хотя и сохранила радикальные взгляды), а Павел Жеребин до сих пор остается лимоновцем. 

В подобном нет ничего удивительного, известно, что такие кумиры правых, как Юлиус Эвола, Фридрих Ницше, Эрнст Юнгер,  Константин Леонтьев весьма положительно относились к Исламу.

Однако столкнувшись с обычными традиционными мусульманами, подобные молодые люди часто оказываются разочарованными: для  их братьев  по вере оказываются важнее обывательские заботы, торговля и работа на стройке, а не борьба с империализмом. И так возникает четвертая и самая удивительная группа новообращенных, которую по аналогии с "черными мусульманами" Л. Фаррахана, я бы назвал "белыми мусульманами". Представители этой группы соединяют Ислам либо с русским национализмом, либо с расизмом, либо с леворадикальными доктринами.

 Например, русской мусульманке Фатиме-Анастасии Ежовой не нравится, когда Ислам отождествляется с   "пестрой картиной тенистых и узких улочек нагроможденного ближневосточного города, завернутых в разноцветные чадры арабских женщин с выводком шумных черноглазых ребятишек, степенных стариков в полосатых халатах, неспешно попивающих ароматный чай, изразцовых минаретов с громкоговорителями, прогуливающихся по городу ишаков в сочетании с впечатляющими сценами казней по шариату". К этническим мусульманам (например к гастарбайтерам из Узбекистана и Таджикистана) "белые мусульмане" зачастую относятся с нескрываемым презрением и враждебностью, особенно к тем, кто недавно приехал в Россию.

 Интерес к «русскому» Исламу находит отклик и среди русских националистов, не являющихся мусульманами. Так известный теоретик русского этнического национализма Александр Севастьянов предоставлял  в редактируемой им "Национальной газете" место для публикации материалов русских мусульман различного толка в приложении "Планирование правой перспективы" . Сам А. Севастьянов писал, что здоровая мусульманская мораль ему симпатична гораздо больше, чем нравы, царящие среди современных европейцев, при этом, он, конечно, оставался противником мусульманской миграции в Россию. Однако у большинства наблюдателей подобная позиция "белых мусульман" вызывает  лишь недоумение.  Так что  идейные баталии  в среде   новообращенных кипят нешуточные, что, в принципе, является вполне закономерной "болезнью роста". 

Таковы, на мой взгляд, основные категории новообращенных в Ислам в России. У некоторых людей вроде Елены Чудиновой и Романа Силантьева затрагиваемая мною тема вызывает приступ злобы. Однако если есть православные арабы или японцы, то почему не могут существовать русские мусульмане? Думается, что у феномена "русского мусульманства" большие перспективы. Тем более что мы живем в эпоху глобальных трансформаций, и то, что казалось невозможным вчера, сегодня уже обыденное явление. Процессы, идущие в современном мире, связанные со  стремительным развитием многих стран Азии и  увеличением миграционных потоков,  ведут к значительному  повышению  восточного фактора в жизни России.