Журналистская аксиома – хочешь раскрыть тему, ищи специалиста, стала отправной точкой в вопросе, почему в нашей стране стали меньше читать. Таким экспертом, на наш взгляд, может быть писатель, поскольку обратная сторона его «профессии» – читатель, безусловно, является подпиткой собственного творчества. Поэтому выяснить, как у нас обстоят дела с чтением, мы решили у профессионального литератора – казахского драматурга, директора Института культурной политики и искусствознания Дулата Исабекова.
– Изменилось ли что-нибудь в отношении к книге, к литературе в нашей стране?
– Раньше мы гордились тем, что советский читатель – самый активный читатель. Моя страна – Советский Союз, Казахстан представлялся мне огромным читальным залом. Казахстанский литературный журнал «Жулдыз» в 70-е годы выходил тиражом 240 тысяч экземпляров, что считалось невероятным даже для центральных изданий. Ведь «Новый мир» печатался «всего лишь» в 160 тысячах экземпляров. Что это было за время! Читали даже чабаны. Тогда было стыдно не читать. А теперь читатель превратился в телезрителя, и читать много стало как-то немодно. Это понятно – в свое время Казахстан имел один-единственный телевизионный республиканский канал, а теперь сколько этих каналов стало?
Что вдруг случилось с людьми? Почему они перестали читать? В нашу жизнь пришли рыночные отношения. Кто-то из авторов «Литературной газеты» не так давно заметил именно по теме нашего сегодняшнего разговора, что человек – это загадка. К чему я это все говорю? Все время мы открываем в себе что-то новое. Рыночные отношения открыли в человеке доселе неведомое при социализме качество – он понял, что жить можно не только на одну зарплату, понял, что можно делать деньги. Деньги забирают все время. А литература стала чем-то вторичным.
Вначале я успокаивал себя, когда люди были заняты выживанием, что это издержки переходного периода. Пройдет этот период – и все вернется на круги своя: так же будем заполнять читальные залы, покупать книги. Но этого не случилось – люди отвыкли ходить в читальные залы, люди отвыкли покупать книги.
К тому же первичная духовная потребность – детская книжка – стоит сегодня немалых денег. Раньше можно было купить детскую книжку за три копейки, за семь копеек. Книги вообще были очень дешевы. Помню, как возмущался, когда купил том Булгакова за семь рублей. Зашел в газету «Ленинская смена», поделился своим негодованием. Они тогда даже заметку напечатали – почему книги стоят целых семь рублей!? А сейчас родители решают – купить книжку или пару носков. Выбор чаще оказывается в пользу носков. Когда-то книги активно читали медики, учителя, преподаватели. А теперь эти люди, так называемые бюджетники, стали прижимистее. Не от хорошей жизни, конечно. Книгу купишь – на квартплату или на одежду не хватит.
Достать хорошую книгу – было для людей моего поколения достижением. А еще можно было добыть разрешение на подписное издание. Это было настоящим праздником! За тома «Мировой литературы» шла настоящая война. В этот же день бежали на почту оформлять подписку. Раньше, когда приглашали друг друга в гости, вели показывать новинки в библиотеке.
Молодые люди на встречах, которые сейчас называют тусовками, говорили о книгах. О книгах говорили даже с девушками. Делились впечатлениями, спорили о героях, передавали друг другу запрещенные книги. Ведь многие писатели, которых сейчас можно купить в любом книжном магазине, тогда не печатались. Рассказ о том, как кто-то доставал запретную книгу, слушали как занимательную историю. Помню, у меня на руках в то время был роман Андрея Платонова «Котлован». На него смотрели, как на кусок метеорита, как будто он был из другого мира. Книги крали, выпрашивали… Но главное – читали! Читали не механически, а осмысленно.
– Многие специалисты по культуре неоднократно замечали, что степень упадка интереса к чтению сильно преувеличена. Ведь рейтинги показывают не количество прочитанных, а купленных книг…
- Я думал над этим. Те люди, что читали раньше, продолжают читать и сейчас. Просто ведь книга в те времена, порой, была показателем богатства. Редкие книги некоторые доставали, и они служили обязательной частью интерьера. От такого «книголюба» обычно выходили и плевались: не дом, а музей, видно, что ни одной книги, как купил, так и ни разу не открыл. Но стремление к образованию было. Сейчас же показатели того, что ты являешься современным успешным человеком, стали другими – машины, виллы, яхты.
А как воспитывать детей в таком обществе? Как мне воспитывать моего внука? Что я ему скажу – надо быть честным, держать слово, уметь дружить и трудиться? Разве ему это понадобится? Вдруг он скажет мне – ата, как ты меня воспитал, какие книги ты мне давал читать? Изменилось не только отношение к книгам…
– То есть положение намного хуже не стало?
– Да, процент тех, кто продолжает покупать и читать книги, не изменился. Хуже не стало. Люди, которым книги не интересны, теперь честно признаются, что им это не нужно. А читатель, по большому счету, остался прежним. Я недавно встречался со студентами, и мне понравилось, что они задавали не заготовленные, обязательные вопросы, которые «надо» задавать писателю, а искренние, свои. Видно, что их интересует и казахстанская, и мировая литература. Это был живой разговор. Слава Богу, ко мне вернулась надежда – молодежь хоть что-нибудь читает.
Если читатель чего-то требует, хочет, ищет – писателю некуда деваться, он начнет работать. Садишься за стол, и возникает вопрос: «Для чего все это? Для кого?». Раньше после публикации рассказа в газете, писатель получал сотни писем. Чувствовал живой отклик на свое творчество. А это очень важно для творческого человека.
Современный читатель заблудился в темном лесу множества книг. Издательства местного значения начали выпускать романы местного значения. Про баев, биев, батыров, о которых я, например, лично слыхом не слыхивал. Кто они, в каких сражениях участвовали, кого судили? Получилось так – у одного рода есть известный батыр, у другого нет. Вот «обиженный» род и придумывает себе батыра. Плюс волна мемуаров. Бывшие партийные и советские чиновники разных рангов вдруг начали все вспоминать – как они работали, с кем общались, с кем дружили, а с кем нет.
И читатель потерял ориентацию. Раньше была развитая литературная критика. Она не указывала, что читать, но давала ориентир – раз эту книгу хвалят, надо ее прочитать, если ругают – тем более надо.
– Часто спорят – стоит ли делить литературу на коммерческую и художественную? Вы за такое разделение или против?
– Это болезненный вопрос для всего постсоветского пространства. Сейчас книга равна кирпичу. Для рынка все равно – что книга, что продукт кирпичного завода – товар. Одинаковый подход, одинаковое рыночное отношение. Сейчас часто говорят – пишите такие книги, чтобы они разлетались. Но ведь хорошая книга – это редкость, штучная вещь, ею надо наслаждаться не спеша. Как говорил Платонов, есть искусство медленного чтения.
Возьмите новых авторов – Акунина в России, бразильского Паоло де Коэльо. Если это литература будущего, эталон, то писать больше нечего. Я тогда лучше займусь дачей. Значит, художественная литература закончила свое развитие, дальше начинается конъюнктура.
– Но ведь книги же как-то должны продаваться?
– Для Казахстана это проблема. У нас не так много населения. Мы обречены на то, что у нас не будет никогда сильного книжного бизнеса. Политики говорят – пройдет время, и все наладится, поднимется экономика, начнется расцвет культуры. Но парадокс – я сам убедился – чем богаче люди, тем меньше они читают. Из знающих люди превращаются в информированных. Они смотрят только новости по телевизору. Поэтому я убежден, что это время, «золотой век» казахской литературы, ушло. ХХ век – начиная с 15-го года и до развала Союза – был эпохой взлета казахской литературы. Больше это не повторится. Люди стали другими. Дети потеряли связь с родителями, писатели – с читателями.
Секрет успеха казахской литературы ХХ века – в едином культурном пространстве. Я мог давать автографы в Таллине или интервью в Южно-Сахалинске. А теперь мосты между нами разрушились. Сами собой, без всяких бомбежек.
– Как вы относитесь к чтению литературы в концентрированном виде, в дайджестах? Не ведет ли это к выхолащиванию самого смысла преподавания литературы?
– Мы идем к этому. Интернет и тесты – могильщики настоящей литературы. Читать «Анну Каренину» на двенадцати страницах, а «Капитанскую дочку» на четырех с половиной в дайджесте? Но тогда у молодого человека не сложится художественный вкус. Книги по школьной программе мы читали на каникулах – нам было интересно. Теперь редко кто так поступает.
Изменился сам принцип поступления в вуз – не собеседование с преподавателем, а безликий тест. Та же «Литературная газета» не раз поднимала эту проблему – современные школьники обращенную к ним речь понимают, а складывать слова уже почти не могут. Вот такие читатели.