Газета "Наш Мир" br> Газета «Наш Мир»
От редакции. Наш самый могущественный сосед - Китай - все время
укрепляет свои позиции как в мире, так и в регионе. Как реагировать
России: пытаться найти варианты сближения или, наоборот, двигаться
прочь от этой пугающей мощи? Как исторически складывались отношения
двух стран, и оказывает ли влияние прошлое отношений на их настоящее?
Обо всем этом РЖ решил побеседовать с Вилей Гельбрасом, ведущим
российским китаеведом.
Русский журнал: Уважаемый Виля
Гдаливич, вы известны как один из ведущих отечественных специалистов по
китайской тематике, и вы же известны своим крайне скептическим
отношением к перспективам российско-китайских отношений. Позвольте
начать с мировоззренческого вопроса: вы согласны с идеей Сэмюэля
Хантингтона о том, что Россия не пойдет на стратегический союз с
Китаем, потому что слишком велики их цивилизационные различия и что эти
страны никогда не поймут друг друга?
Виля Гельбрас: Хантингтон
был совершенно прав. Цивилизационные различия между Россией и Китаем
насколько глубоки, историческая память китайцев, при всем их
прагматизме, хранит столько негативной информации о России, что ничего,
кроме пустых разговоров, сутью этих отношений быть не может. Китайцы
нам многое в истории не простили и не простят.
РЖ: Например?
В.Г.: Китайцы
прекрасно знают, что еще в царской России существовали планы раздела
Китая. Они знают, что Петр Бадмаев докладывал императору по этому
поводу, знают, что железную дорогу строили через всю Сибирь, а потом
через Манчжурию не просто так. Экономического интереса для таких
грандиозных вложений капиталов у нас не было - интерес был только
геополитический, империалистический, если угодно. В начале XX века
после Байкала Россия не имела ни одной фабрики. Железную дорогу строили
исключительно для укрепления своих стратегических позиций. Китайцы все
это прекрасно знают. Они помнят и то, что даже в Гражданскую войну
между белыми и красными существовали идеи, как заставить Китай
подчиниться. Была же идея завоевания Китая кавалерийскими корпусами.
РЖ:
Вы считаете, что эти события вековой и более чем вековой давности до
сих пор влияют на китайское восприятие России? Не слишком ли это смелое
утверждение?
В.Г.: Китай весь зиждется на истории,
на глубоком знании собственной Традиции, своего прошлого. Его
тысячелетняя история заставляет людей очень разумно и очень осторожно
относиться к историческим фактам - этого у них не отнять. Все
прагматическое и рациональное в китайской политике никогда не
аннулирует этого отношения к своей истории.
РЖ: Вы считаете, что российско-китайское сотрудничество носит конъюнктурный характер, как минимум со стороны Китая?
В.Г.:
Все иллюзии, что удастся Китай как-то "повернуть" против Америки,
фактически рухнули. А они ведь были. На этих российских настроениях
китайцы уже получили очень многое. Если еще не все, то могут получить
остальное в ближайшее время. С территориями они уже разобрались: мы им
уступили столько, что уму непостижимо! Взять хотя бы острова Большой
Уссурийский и Тарабаров. Это преступная глупость - ни исторически
(российско-китайская граница всегда проходила по протоке Казакевича,
южнее этих островов), ни даже с точки зрения главного фарватера Амура
(китайцы сами сместили фарватер, засыпав протоку Казакевича) это
решение совершенно ничем не обосновано. По вопросу о том, почему
уступили половину Большого Уссурийского, никакой внятной аргументации
нет. А сейчас в печати появились сообщения, что китайцы хотят построить
на Тумангане (река Туманная. - РЖ) порт. А ведь раньше наш МИД уверял:
там нельзя строить порт, потому что слишком мелкое дно у реки, слишком
много песка - ничего не получится. А китайцы уже выделили деньги на
строительство. И это уже будет прямой удар по нашим интересам на
Дальнем Востоке. В итоге китайцы вышли прямо к Хабаровску, граница
подошла вплотную к железной дороге. Большой Уссурийский уже в известной
степени мешает и аэродрому под Хабаровском.
РЖ: Как в таком
случае происходит процедура выработки стратегических решений в
отношении Китая в России? В какой степени учитывается мнение
научно-академического сообщества?
В.Г.: Были
времена, когда китаисты активно привлекались к решению вопросов такого
рода. С тех пор как не стало ЦК партии, все изменилось. Если раньше
Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) Академии
наук буквально теребили заданиями и сотрудники не успевали их
выполнять, то теперь, даже когда ученые сами что-то предлагают, нет
никакой уверенности, что это читается на самом верху.
РЖ: Разве по сравнению с советскими временами Китай не перешел на более высокий уровень в системе приоритетов внешней политики?
В.Г.: Никаким
приоритетом китайское направление для РФ не стало. Только на уровне
риторики. Это происходит из-за того, что решением таких вопросов теперь
занимаются люди некомпетентные и без кругозора, не способные
предвидеть, что будет через пять, десять, двадцать, пятьдесят лет.
Поэтому получилось так, что, только когда экономический потенциал Китая
стал в два раза превышать российский, только тогда у нас задумались. Но
до конца этого факта еще не осознали до сих пор. А ситуация меняется
очень быстро и резко. Россия за этими изменениями не поспевает.
РЖ: В какую сторону - в сторону нашего отдаления от Китая или сближения с ним?
В.Г.: От
Китая уйти уже невозможно. Не только потому, что это сосед, но и потому
что мы, извините, "вляпались" в ШОС. Мы согласились с самой идеей ШОС и
теперь волей-неволей должны играть по правилам этой игры, которые
написаны отнюдь не нами.
РЖ: Правильно ли мы вас поняли: вы считаете, что ШОС противоречит интересам России?
В.Г.: Идею
ШОС выдвинул Китай, Россия лишь присоединилась. Кто-нибудь подумал: а
какова будет наша роль и каково будет наше положение в ШОС? Ведь надо
же учитывать: на одной стороне 1,3 миллиарда человек - и это не говоря
уже об их экономическом потенциале. А наше население - это всего одна
китайская провинция. Что же касается республик Центральной Азии, то они
все вместе не составляют населения одной китайской провинции. Об этом
надо было думать еще до вступления в ШОС! Надо было задаться вопросом:
на каких ролях объективно мы там можем быть?
В Китае, кстати,
уже давно поняли, что в России начинают говорить о сближении с Китаем
только в том случае, если что-то не ладится в отношениях с Америкой и с
Европой. Эта такая ритуальная мантра. А как только на этих направлениях
что-то начинает получаться, так о Китае и забывают.
РЖ: Как
вы считаете, идея "Большой Европы", изложенная в евроатлантической
доктрине Медведева, вплоть до российского Дальнего Востока, вызывает ли
она в Китае какую-то озабоченность?
В.Г.: Несомненно.
РЖ: А тот факт, что саммит "Россия - Евросоюз" проходил в Хабаровске, не может он рассматриваться как наша контригра?
В.Г.: Тут
надо вести речь не о контригре. Если бы мы договорились с ЕС о том, что
входим с Европой в формат обоюдовыгодного договора, перестали бы
собачиться с Европой по каждому поводу, стремились наладить максимально
добрососедские отношения, то и ситуация с Китаем была бы иная. Ситуация
с Дальним Востоком была бы другая. Отношения с Японией были бы
принципиально другие.
РЖ: Насколько обоснованы для России
уже ставшие общим местом опасения перед угрозами, которые связываются с
китайцами? В первую очередь - страх перед нелегальной миграцией?
В.Г.: Как,
по-вашему, много китайцев живет в России? Вы скажете - много. А в США?
Много больше. И живут уже столетиями. Есть районы городов, где они
составляют большинство. Америка - страна иммигрантов, они не боятся
китайцев. Россия никогда не была страной иммигрантов, отсюда и страхи.
Опасения перед миграцией есть на каком-то низовом уровне у населения,
да и то не везде. У руководства России нет никакого опасения,
связанного с миграционными процессами, - кстати, это не менее глупо. Но
дело в другом.
Проблема не в том, что китайцы "хлынули" в Россию
(их не так уж и много, в разы меньше, чем об этом пишут журналисты).
Главное в другом. Через эту диаспору идет гигантский поток
контрабандных товаров. В России целые отрасли влачат жалкое
существование, потому что не могут конкурировать с китайской
продукцией. Где текстильная промышленность, где легкая промышленность?
Найдите в магазине товары, на которых не было бы маленькими буковками
написано: "Сделано в Китае". Из Европы идет товар, сделанный в Китае.
Эта контрабанда идет через Дальний Восток, через Финляндию, через
Калининград, Новороссийск, Одессу. Об этом у нас думают? Нет. Об этом
не думают.
|