Джеймс Петрас, почётный профессор Университета Бинхэмптон, автор 60 книг, переведенных на три десятка языков, оказался чуть ли не единственным среди многочисленных американских экспертов, журналистов и независимых блоггеров, не подвергавших сомнению законный характер иранских выборов и господствующие предпочтения иранского избирателя в пользу Ахмадинежада.

В статье "Иран: выдумка об "украденных выборах", опубликованной на известном французском аналитическом портале "Le reseau Voltaire", Джеймс Петрас пишет: "Почти не найдешь примера выборов, к которым у США был бы особый интерес и где поражение проамериканского кандидата не было бы расценено политической и медийной западной элитой как "нелегитимное"".

Социолог напоминает о скандалах, развязанных в западной прессе после вполне демократических, но "неудачных" для Запада выборов в Венесуэле и в Секторе Газа, подчеркивая, что организация нынешней кампании по дискредитации выборов в Иране - "классический пример" того же рода. Расклад предпочтений избирателей, по мнению Д.Петраса, был вполне предсказуем: народ проголосовал за Махмуда Ахмадинежада как за национально-ориентированного лидера, защищающего интересы бедных людей, тогда как за Хоссейна Мусави - "умеренного, либерала, фаворита международной прессы" - голосовало буржуазное меньшинство из прозападной элиты.

Главное же - американский социолог-марксист обратил внимание на бросающийся в глаза и требующий объяснения факт: буквально все в Америке - демократы, радикалы, республиканцы, троцкисты, левые и правые, сионисты и антисемиты, радикалы и консерваторы, независимые и ангажированные - чуть ли не в один голос, не утруждая себя доказательствами, приняли версию "подтасованных выборов". Что стоит за всеобщим умопомрачением?

А ведь иначе, как умопомрачением, столь однозначную реакцию американцев на события в Иране не назовёшь. Казалось бы, после серии "цветных революций" шаблон приведения к власти в той или иной стране "нужного" кандидата хорошо известен. С помощью предварительных опросов, экзит-пулов, распространения слухов и т.п. в общественное сознание внедряется тезис о подтасованных выборах, оппозиция и "международные наблюдатели" требуют пересчёта голосов или перевыборов, толпы молодёжи выводятся на улицы, запуская взрывную стихию подростковой истерии, подключается оппозиционная пресса и "правозащитные" организации, локальный конфликт посредством международных СМИ, "правозащитников" и "наблюдателей" переводится на уровень глобального события, вопрос о законном характере выборов переносится из области волеизъявления народа в область "признания" или "непризнания" результатов выборов "международным сообществом". Все эти шаблоны подробно анализируются, в частности, в сборнике «Оранжевые сети», выпущенном российским Фондом исторической перспективы.

События в Иране развивались по тому же хрестоматийному сценарию. Техника организации переворотов уже, можно сказать, овладела массами. Так или иначе, Иран выслал британских дипломатов как "шпионов", организующих беспорядки, результаты иранских выборов поставили под сомнение Н.Саркози, видные представители Евросоюза. Конгресс США обнародовал резолюцию, осуждающую "насилие правительства Ирана и проправительственных сил порядка против участников демонстраций, а также уничтожение независимого электронного общения посредством ограничения работы интернета и мобильных телефонов".

Американский гуру "ненасильственных технологий" Джин Шарп, автор учебника по оранжевому перевороту на Украине и серии стратегических разработок по "антипереворотам", неоднократно отмечал, что неудачи "ненасильственных переворотов" чаще всего связаны с теми странами, где "свободным" СМИ и неправительственным организациям не развернуться и где правительства готовы применить силу против "ненасильственной" оппозиции. К замечаниям гуру об участии "свободных" СМИ в смене режимов теперь нужно добавить "свободный" Интернет и "свободные" мобильные телефоны.

При таком "технологическом" подходе к избирателю как к обрабатываемой массе разговор о демократии окончательно переходит в область софистики. Антидемократичные методы по определению предполагают противодействие волеизъявлению народа. В Иране всё было ровным счётом наоборот. Подавляющее большинство населения поддержало Ахмадинежада, полагая, что он лучше защитит их страну от агрессии Америки и Израиля, порядка трети населения - прозападная элита и её "просвещённые" западным студенчеством дети, этнические меньшинства и часть эмиграции - были на стороне Мусави как носителя веры в "западные реформы".

Западные эксперты, как правило, упускают из виду, что нарушение мирового геополитического баланса в результате крушения СССР вывело на политические авансцены развивающихся стран совершенно новые силы. Современное геополитическое противостояние определяет не антагонизм пролетариев и капиталистов, не альтернатива свободы или авторитаризма, а психологическая несовместимость защитников национального государства, суверенитета и культурной идентичности, с одной стороны, и адептов унифицированного "глобализованного" мира - с другой. Именно по этой причине большинство избирателей в странах "мировой периферии" часто делают выбор в пользу тех, кого западная пресса склонна брать на подозрение как "авторитариев" и "диктаторов". На самом деле речь лишь идёт о выборе в пользу политиков, которые, по представлениям людей, не порвали с национальными интересами и не встали на службу "глобальной подотчётности" мировым наднациональным центрам. Тест на "демократичность" в западной наднациональной субкультуре заведомо недемократичен.

Глобализация в принципе перечёркивает демократию, отбрасывая её центральное понятие - волеизъявление национального большинства. Прозападная элита, для которой зачастую поддержка Запада - единственная основа легитимности в собственной стране, напротив, исходит из презумпции виновности (изначальной неправоты "отсталого" и "невежественного" избирателя), которому следует "вправить мозги" по западным лекалам, опираясь на поддержку извне.

Не случайно идеологи "цветных революций" напирают именно на глобальную составляющую сетевых технологий. Со времени последних событий в Молдавии в западной прессе замелькали статьи, именующие происшедшее в этой стране "твиттерной революцией". И таким же образом американские СМИ стали интерпретировать события в Иране. "Почему твиттерная революция в Иране является уникальной" - так один из комментаторов озаглавил свою статью, посвящённую новым избирательным технологиям.

В своё время, описывая беспорядки в Молдавии, западная пресса с восторгом писала об использовании постсоветским поколением технологии Twitter (от английского "чирикать") - бесплатной для пользователя открытой глобальной "социальной сети", изобретённой в Сан-Франциско. Якобы с помощью этих новых технологий, позволяющих молодёжи свободно общаться в режиме реального времени, пересылая одновременно огромное количество коротких сообщений как по Интернету, так и на мобильные телефоны, участники протестных акций легко координировали свои перемещения, узнавали о времени и месте протестной акции и т.д. Миф о чирикающем супер-оружии "прогрессивной" молдавской молодёжи активно поддерживается американским Беркман-центром при Гарварде, получившим правительственный грант и поддержку многочисленных коммерческих спонсоров, включая неизменного Сороса, на развитие проекта "Интернет и общество". Однако при ничтожном количестве пользовавших "твиттером" в Молдавии (продвинутый блоггер насчитал 78 человек), сведения о "супер-оружии" были сильно преувеличены.

Использование технологии Twitter в Иране можно назвать уникальным в том смысле, что западная пресса действительно попала под влияние своей же пропаганды. Поскольку доступ западных журналистов к информации был ограничен, масса непроверенной корреспонденции, проходящей через сети Twitter, готовилась и рассылалась многотысячными тиражами не столько рядовыми участниками событий, сколько лидерами оппозиции и прозападными политтехнологами, не говоря уже о дезинформации международных и местных спецслужб.

Питер Аккерман, ещё один гуру "бескровных переворотов", основавший центр ненасильственных конфликтов в Вашингтоне и активно работавший на ниве оранжевой революции на Украине, рекомендует всё же не возлагать завышенных надежд на Twitter в подготовке протестных движений. В то же время он отдаёт должное этой технологии, усматривая в ней ресурс для начальной раскрутки, отбора и рекрутирования кадров движений протеста. По мнению П.Аккермана, в конечном счете, и в Иране такое движение будет удачным, "особенно если оно устремится за пределы Тегерана".

Сетевые технологии - неплохое подспорье для глобальных дестабилизаторов в деле вербовки людей и координации боевых операций; аналогичные перспективы возникают здесь и у спецслужб, готовых взять оппозицию на заметку и "конвертировать" протест в своих интересах. То, что для политтехнологов наполнено чирикающим азартом опереточных перемен, в реальной жизни оборачивается насилием, людской трагедией, человеческими жертвами, как это произошло в Иране. По сути это война - война информационная, психологическая, кибернетическая, когнитивная, и её первыми жертвами становятся зелёная молодежь, подростки, дети.

Принципы "гражданской обороны" в войнах такого рода лежат на поверхности и требуют мотивированного отказа общества от манипуляционной демократии, с помощью которой внедряется чуждая национальному сознанию идеология и происходит психологическое порабощение народа. Надо лишь понимать, что движения протеста, кем бы они ни подстёгивались извне, основаны на реальном, внутреннем неприятии той модели общества и той картины мира, из которых удалено осмысленное целеполагание. И это проблема уже не одного Ирана.