Узбеко-кыргызское «недопонимание»

Как известно, 26 мая произошло обострение киргизо-узбекских отношений. Причиной стали вооруженное нападение с использованием взрывного устройства на блок-пост милиции при въезде в г. Ханабад Андижанской области (Узбекистан) и самоподрыв некоего лица в Андижане, в результате которого погиб сотрудник милиции.

Так вот, согласно сообщению пресс-службы Генеральной прокуратуры Узбекистана, «по предварительным данным, группа бандитов проникла на территорию Андижанской области из соседнего Кыргызстана». Вслед за чем, по данным кыргызстанской погранслужбы, Ташкент закрыл границу с республикой. Ситуация наэлектризовывалась, и, как указывают ряд источников, 7 июня узбекскими пограничниками был открыт огонь при незаконном пересечении границы, в результате чего скончался гражданин Кыргызстана.

В эти же дни СМИ сообщили о начатом Ташкентом строительстве заградительных сооружений на границе (несмотря на отсутствие в приграничные демаркации из-за т. н. спорных участков). Началось рытье траншей. Кыргызские источники отмечали, что в местности Чек-2 официальные представители узбекских властей принялись отселять жителей, разбирая их дома, устанавливая 50-метровую буферную зону.

Кыргызский политолог Марс Сариев «демарш узбекской стороны» связывает со строительством в республике Камбаратинской ГЭС: Ташкенту «не нравится перспектива очутиться между двух ГЭС: Камбаратинской и Рогунской (Таджикистан)», что воспринимается как «угроза национальной безопасности». По его мнению, узбекские власти беспокоятся об «уменьшении стока воды и, соответственно, засухе», могущих привести к «большим экологическим проблемам в Ферганской долине».

Аналитик отмечает также факт участия в строительстве «Камбараты-1» Россия, в руках которой «появляется ключ ко всей воде Центральной Азии... геополитический ключ [который] будет воздействовать на Узбекистан и на Казахстан». М. Сариев резюмирует, что сложившаяся обстановка – не «только пограничный вопрос... снова вмешивается геополитика». В противном случае «мы бы отрегулировали ситуацию методом взаимных уступок».

Кто-то может соглашаться с изложенной экспертом «водной» первопричиной событий, кто-то нет. Но нельзя проигнорировать информацию о планах Бишкека внести 76 млн. долларов в создаваемое АО «Камбаратинская ГЭС-2» (для завершения строительства гидроэлектростанции). Учредителями компании выступят правительство страны и госструктура «Электрические станции». Целью создания АО является привлечение инвесторов.

В любом случае, геополитическое поле, о котором говорит М. Сариев, просматривается без особого напряжения. Тем более, что обострение произошло накануне принявшего соглашение о создании Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) саммита ОДКБ (как известно, Ташкент, в отличие от Бишкека, подпись под документом не поставил).

В рамках статьи не ставится задача проанализировать этот нюанс (тема отдельного, глубокого, исследования). Однако политическая подоплека, безусловно, перевешивает экономическую составляющую вопроса. Конфликт может перейти на новую ступень.

К примеру, в обращении К. Бакиеву Узбекского национально-культурного центра Кыргызстана зафиксировано «необоснованное давление» на граждан страны со стороны правоохранительных органов соседней республики, «как при прохождении через границу, так и на территории» последней. Что приводит «к гибели наших граждан».

С другой стороны, о неспонтанности развития описываемой ситуации свидетельствует и постепенное привнесение в происходящее религиозного фактора.

Мнимость или реальность религиозного оттенка?

В целом, исходным пунктом для возникновения «исламского следа» может быть тот факт, что ответственность за майские нападение на блок-пост и взрывы взяла на себя некая группировка, представившаяся как «Исламский джихад». Информацию о чем ряд редакций получили в день теракта от лица, объявившего себя членом этой структуры.

В тексте называлась «группа моджахедов подразделения «Маверанахр» организации «Исламский джихад»..., без потерь» вернувшаяся «в свою ставку» после «выполнения задания». Причиной фиксировалась «месть репрессивному режиму» президенту Узбекистана Исламу Каримова, «повинному в убийствах невинных мусульман».

Конечно же, в свете вышеописанного, теракты как-то не вяжутся с антикаримовской деятельностью. Уж слишком явно бандитские вылазки способствовали обострению обстановки в определенном контексте.

К слову, все на том же заседании ШОС «наибольшей угрозой для национальной безопасности» государств региона К. Бакиев назвал «не просто экстремизм, а религиозный экстремизм», направленный, с его слов, «на насильственное изменение государственного строя и захват власти, разрушение и территориальной целостности государства, использование религиозного учения как ключевого фактора мобилизации граждан на противоправные действия». Не обошел стороной президент и «транснациональный характер» «религиозного экстремизма».

Как следствие, в уже цитируемом обращении общественности к К. Бакиеву в свете обострения кыргызо-узбекских отношений осуждаются «проявления религиозного экстремизма и противоправные действия различных религиозных течений».

К концу же июня появилась информация о планах «радикально настроенных лиц» дестабилизировать ситуацию в Кыргызстане в преддверие президентских выборов. В одночасье это стало проявляться практически.

Так, по сообщениям прессы и госорганов, в южном Джалал-Абаде были ликвидированы пятеро экстремистов, причастных к «Исламскому движению Узбекистана»; в Узгенском районе Ошской области - обезврежены трое боевиков (спецоперация Государственного комитета национальной безопасности).

Что привлекает в этой связи, так это фиксация в обоих случаях зарубежного следа. По первому факту, согласно ГКНБ КР, «подтвердилась информация» о прохождении террористами подготовки «в одном из боевых лагерей в Пакистане». Параллельно, аким Узгенского района Байышбек Джуманазаров заявил, что «уничтоженные боевики - члены международной террористической организации».

Таким образом, нельзя исключать, что в регионе возможно продолжение «исламских терактов». Тем более, когда со стороны мировых лидеров прозвучал тезис о «разделении» Пакистана на официальную власть Исламабада и «экстремистов» долины Сват вкупе с другими северо-западными провинциями. Это делает вполне вероятным подведение определенных проявлений в регионе под «международную террористическую базу».

Посему актуальным представляется прислушаться к сказанному доктором политологии и исламских исследований Мадридского университета, директором независимого аналитического исследовательского Центра религии, права и политики Кадыра Маликова.

«Взятый некогда курс государства на противодействие религиозному экстремизму не только не принес желаемых результатов, поскольку протестный потенциал отдельных частей мусульманской общины продолжает расти, но и привел к значительным перегибам, - говорит он. Т. к. «многие исламские религиозные организации, - по словам эксперта, - попали под пристальное внимание правоохранительных органов, несмотря на то, что их деятельность не связана с терроризмом».

С другой стороной, аналитик фиксирует стоящий перед «общиной вопрос: видит государство в Исламе партнера и союзника либо рассматривает его как врага? А также - является ли растущая религиозность населения (имеется в виду развитие Ислама) угрозой для безопасности государства?». После чего Маликов делает вывод о необходимости перехода «от политизации к социальной ориентации Ислама». С учетом наличия проблем в обществе - «бедность, преступность, коррупция, наркомания, безнравственность, государство совместно с религиозными организациями и гражданским сектором должно активно работать в данной сфере».