Обозреватель «Росбалта»  в составе небольшой группы российских журналистов по приглашению китайской стороны посетила Тибет. Впечатления от встреч с представителями разных слоев тибетского общества, руководством провинции, от посещения монастырей, деревень, предприятий и научных центров Тибета – в серии материалов о сегодняшней ситуации в Тибете.

Прошлогодние волнения в Тибете – в преддверии Олимпиады в Пекине – заставили весь мир вспомнить о «тибетском вопросе». Руководители ряда стран воспринимают Далай-ламу как главу тибетского правительства в изгнании. С ним встречаются политические руководители из Европы. С ним планирует увидеться президент США Барак Обама. Далай-лама настаивает на том, что КНР в 50-е годы оккупировала независимое государство – Тибет, и немало людей поддерживают его точку зрения. Китайская же сторона настаивает на том, что Тибет был неотъемлемой частью Китая еще с XIII века. Доискаться правды непросто.

В VII-VIII веках на территории Цинхай-Тибетского нагорья стала складываться единая нация – тибетцы. Первым государственным образованием стало царство Тубо. Тибетские цари поддерживали тесные связи с Китаем, а один из них женился на китайской принцессе Венчань, которая сыграла большую роль в приобщении Тибета к достижениям китайской империи. В 1271 году монгольский хан Хубилай включил царство Тубо в состав большого Китая, благо от монголов зависели и тибетцы и китайцы.

С той поры Тибет и остается в орбите Китая, хотя степень китайского влияния в различные периоды была весьма разной. К середине XX века Тибет был изолированным теократическим полу-государством с населением около 1,5 млн человек. Все внутренние вопросы решались религиозными иерархами. Численность монахов составляла 115 тыс. человек, число монастырей – более 2,5 тыс. Основная часть населения – феодально-зависимые крестьяне, как правило, находившиеся в кабале у богатых землевладельцев, среди которых было много религиозных иерархов. 95% населения было неграмотно и не имело ни малейшего представления о внешнем мире.

Как свидетельствуют очевидцы (в том числе – редкие европейские путешественники) нравы в Тибете царили жестокие, и люди с отрубленными конечностями, ушами и носами не являлись редкостью. Средняя продолжительность жизни составляла 35 лет. В общем, на страну гармонии и радости Шангри-ла Тибет никак не походил.

В этой ситуации Далай-лама, тогда еще совсем молодой человек, встретился с Мао Цзедуном, и было подписано соглашение, определившее политику КНР в Тибете. Первоначально оно устроило обе стороны. Соглашение из 17 пунктов предусматривало демократизацию и модернизацию. Одновременно с этим началась экспроприация земель у монастырей и богатых феодалов. Общее направление коммунистических преобразований вскоре наглядно показало тибетской элите, что она безвозвратно теряет власть и контроль над своим народом. Произошло восстание, которое было подавлено, а Далай-лама и несколько тысяч близких к нему людей ушли  в Индию. Вот так и родился «тибетский вопрос».

За прошедшие с тех пор пятьдесят лет население Тибета практически удвоилось и составляет сегодня 2 млн 840 тыс. человек. Средняя продолжительность жизни выросла до 67 лет. Количество неграмотных сократилось до 5%. Китайская сторона особо подчеркивает, что тибетцы составляют  более 90% населения, то есть никакой усиленной ханьской миграции в Тибет не происходит.

То, что в провинцию вкладываются огромные деньги, видно невооруженным глазом. Не только в инфраструктуру, привязывающую Тибет к основному Китаю – аэропорты, железные и автомобильные дороги, но и в создание музеев тибетского искусства, центров тибетской медицины, школы и университеты.

На улице в Лхасе

60-70-е годы были для Тибета непростыми. Столкновение ультрарелигиозного, архаичного и неграмотного населения с передовым коммунистическим отрядом китайских революционеров вряд ли было мягким. Надо думать, в те годы население Тибета пополнилось администраторами и организаторами неместного происхождения, и вряд ли чиновники с сочувствием относились к местному средневековому укладу и традициям. Но вот с поворотом к рынку и открытости местная архаика внезапно обрела ценность. Сегодня стремление властей всячески сохранить местный колорит очевидно, да и против религиозности в сегодняшнем Китае никто ничего не имеет. 

Можно предположить, что в административных структурах, в крупной торговле и производстве, в туриндустрии остается очень высокая доля ханьцев.  Не столько потому, что им больше доверяют, сколько из-за того, что по ментальности они более современный и приспособленный к динамичному рыночному хозяйству народ. Тем не менее, очевидно, что подрастают и местные кадры.

Разумеется, исход десятка тысяч представителей прежней элиты тибетского народа в любом случае – национальная трагедия. Наверное, не все представители феодальной элиты были мучителями и кровопийцами и, безусловно, тибетский народ в одночасье потерял свою самую образованную и самую просвещенную часть, которая не захотела мириться с потерей фактического суверенитета.  Однако новая национальная элита готовится в университетах Лхасы. И самая популярная специальность у абитуриентов – тибетская филология и литература.

Наверное, в коммунистическом Китае места Далай-ламе и его окружению действительно не было. Но в сегодняшнем – определенно есть. Открытость Китая миру и рыночная экономика создали базис для переговоров о возможности возвращения Далай-ламы и его окружения в Тибет. Другой вопрос – надо ли это Далай-ламе, которому его положение идеологического изгнанника, пострадавшего от коммунистов, дает немало дивидендов.

Потала

В Китае полагают, что Далай-лама – главный инструмент, которым пытаются воспользоваться силы Запада, стремящиеся к расчленению Китая. Поэтому идеологи КНР со своей стороны  не жалеют черной краски для портретов Далай-ламы. Особенное возмущение у китайцев вызывает образ Далай-ламы-правозащитника. В специально выпущенной на английском языке брошюре «Пятьдесят лет демократических реформ» утверждается, что во время религиозных церемоний, проводившихся с участием Далай-ламы, использовались человеческая кровь, человеческая кожа и черепа… Правозащитная деятельность на таком базисе представляется несколько странной, но  Запад, увлеченный «модным» буддизмом и предпочитающий верить в сказку о мифической стране гармонии духа, которая была затеряна где-то в далеких снежных горах, мало интересуется информацией такого рода и не имеет ни малейшего желания выяснять, правда это или нет. 

Разбираться со своим прошлым в любом случае предстоит самим тибетцам. В Тибете быстрыми темпами  формируется новая национальная интеллигенция, и расставить все точки над «и» в прошлом Тибета – именно ее задача. Тот факт, что Китай помог тибетскому народу преодолеть стагнацию и отсталость и включиться в общий поток мирового развития – куда бы оно ни шло – неоспорим.