Поистине, для тех, кто уверовал, делал добрые дела, выстаивал молитву и давал очистительный расход, ждет награда Господа.
Не познают они страха и печали.
(2:277)
Остерегайтесь (наказания Судного) Дня, в который вы будете возвращены к Богу.
Затем каждой душе полностью воздастся за то, что она приобрела, и они (души) не будут обижены.
(2:281)
Господи наш! Не уклоняй наши сердца после того, как Ты вывел нас на прямой путь,
и дай нам от Тебя милость: ведь Ты, поистине, - Податель!
(3:8)
Индия, при всём её сходстве с простым государством, - уже
федерация, по некоторым параметрам вполне напоминающая Евросоюз. Это
сходство не обсуждается, но стоит его заметить, как обнаружится его
многозначительность. Оно волнует воображение и заставляет серьёзно
задуматься над тем, какова же на самом деле реальная геополитическая
структура мира, скрытая под раскрашенной вуалью политической карты
мира, искажённая инертным всемирно-историческим нарративом с его
ключевыми понятиями «сверхдержава», «великая держава» и репрессивной
номенклатурой ооновского протокола.
Примечательно, что недавно российский
премьер-министр В. Путин напомнил всем, что Сибирь и Дальний Восток
наши и навсегда нашими останутся. И тем самым в очередной раз позволил
подозревать, что это совсем не очевидно и что у самого Кремля есть на
этот счёт сомнения.
Вообще говоря, российское коллективное
подсознание всегда было озабочено непрочностью одноимённого
территориального конгломерата. Всегда в нём тлел страх, что Россию
хотят расчленить или что она саморасчленится.
Развал Советского
Союза усилил этот страх. То, что СССР был несомненно гораздо менее
консолидирован в культурно-этническом отношении, чем собственно Россия,
и уже в силу этого был больше предрасположен к распаду, мало
успокаивает. Есть серьёзное подозрение, что отнюдь не республиканский
национализм был главной причиной распада СССР. Стало быть, подобные
дезинтеграции вполне возможны и без этносепаратизма.
Физическая
непрерывность одной восьмой суши мало что значит сама по себе. Россия
слабо интегрирована, и её дальнейшая судьба как единого целого
неочевидна.
Не следует, однако, думать, что Россия совсем уж
одна оказалась теперь в таком положении. В ходе новой фазы глобализации
геополитическая реконструкция предстоит всему миру и каждому из
составляющих его компонентов, особенно крупных. Дело в том, что в
процессе глобализации встаёт вопрос о том, как будет выглядеть
структурная иерархия всемирного сообщества. Будет ли она плоской или
многоэтажной? Иными словами, понадобится ли всемирному сообществу
промежуточный организационный уровень? Ещё недавно в этой роли
выступали делившие между собой мир империи. Теперь их нет. Должен ли
кто-то занять их место? И если да, то как будет выглядеть собственная
геополитическая структура этих блоков промежуточного уровня? Как
имперская? Как федеративная? Как вестфальская? Как-то ещё?
Центробежные
тенденции во всех нынешних государствах-гигантах следует понимать и
оценивать в контексте этих вариантов. И соответственно управлять ими -
придерживая, подогревая, пуская на самотёк, компенсируя и так или иначе
манипулируя ими для достижения иных целей. В нормативном плане у
имперской или федеративной консолидации промежуточных уровней мирового
порядка найдутся свои апологеты и, наоборот, обличители. В фактическом
плане ни один из них не исключён. Здесь я остановлюсь только на
признаках тенденции к федерализации, не обсуждая их в нормативном плане
и не упоминая признаков других тенденций.
Конфигурация
промежуточного уровня мирового порядка уже наметилась. Её «блоки» -
Евросоюз, Северная Америка, Китай, Индия. Возьмём Евросоюз за образец,
то есть будем считать его федеративность на этот раз аксиоматичной. Как
же выглядят в сравнении с этим условным образцом другие потенциальные
блоки?
Индия, при всём её сходстве с простым государством, - уже
федерация, по некоторым параметрам вполне напоминающая Евросоюз. Это
сходство не обсуждается, но стоит его заметить, как обнаружится его
многозначительность. Оно волнует воображение и заставляет серьёзно
задуматься над тем, какова же на самом деле реальная геополитическая
структура мира, скрытая под раскрашенной вуалью политической карты
мира, искажённая инертным всемирно-историческим нарративом с его
ключевыми понятиями «сверхдержава», «великая держава» и репрессивной
номенклатурой ооновского протокола.
Северная Америка (а не США,
как было бы, если бы речь шла о «сверхдержавах») тоже не так далека от
евросоюзного образца, если принять во внимание крайнюю условность
межгосударственных границ, сильные самоопределительные традиции разных
частей (штатов, провинций или культурных областей) всех трёх
составляющих её государств и существование здесь общего рынка (НАФТА).
Для
того чтобы разглядеть тенденцию к федерализации Китая, понадобится
несколько более авантюрное воображение. Робкое почтение, которое
испытывает весь мир к сильной руке узкой партократической верхушки в
Пекине, заслоняет от нас даже некоторые очевидности. Человеческий
массив в полтора миллиарда душ не может без конца сохранять свою
монолитность по всем релевантным параметрам. Если мы не видим идущие по
нему трещины, то это дефект нашего зрения. Лучше смотреть надо. И я
имею в виду не застарелый тибетский, а теперь и новый
уйгурско-синьцзянский сепаратизм или автономизм. Не движется ли сама
империя Хань к восстановлению, казалось бы, давно забытой доимперской
структуры? Не нужно обязательно пророчить распад Китая, чтобы ожидать
его глубокой геополитической реорганизации в наступившем столетии. Я
даже рискну предположить, что она уже далеко зашла - если не де-юре, то
де-факто. Что бы ни говорили эксперты-китаисты (честно признаюсь, что
не знаю, что они сейчас об этом говорят).
Таким образом,
состояние четырёх больших конгломератов промежуточного уровня мирового
порядка и некоторые тенденции их эволюции указывают на их потенциальную
предрасположенность к тому, чтобы взять на себя роль участников
промежуточного уровня мирового порядка в форме федераций. Ну а что
Россия? Годится ли она на эту роль? Нет, она на эту роль не годится.
Во-первых,
она для этого мала. Даже её территория со всеми её ресурсами не
компенсирует маломощности её человеческого капитала. Вот Советский Союз
был бы тут больше на месте. А ещё больше - так называемый советский
блок. Поэтому, когда тот же В. Путин называет распад СССР одним из
самых трагических событий ХХ века, надо не обвинять его поспешно и
злорадно в реваншизме, а задуматься над тем, что, собственно, для мира
этот распад означал. Не обязательно называть его с дешёвым пафосом
трагедией, чтобы увидеть в нём действительно серьёзную неприятность для
всего мира. На месте советского блока возникла структурная лакуна. Я не
буду перечислять сейчас все опасности, которыми она чревата, а
подчеркну здесь одну из них - реже всего, если вообще упоминаемую
теперь. Распад советского блока оставил в одиночестве Россию, которая
слишком велика для грядущего мирового порядка как отдельное государство
и слишком мала, для того чтобы стать самостоятельным блоком на
промежуточном уровне мирового порядка.
Но Россия (и это
во-вторых) не может заполнить эту лакуну не только потому, что она для
этого недостаточно велика, а ещё и потому, что не готова выступить как
консолидатор более обширного геополитического пространства
федералистского типа. Советский блок был империей и упустил свой шанс
на федерализацию. Китай очень похож на советский блок, но он пока не
распался и сохранил шанс на федерализацию. А советский блок уже
распался и как империя возродиться не может. Он не может и
реанимироваться по типу Евросоюза, поскольку никакая реальная федерация
с участием централизованно-монолитной России невозможна. В своё время
Джон Стюарт Милль предостерегал: нежизнеспособна федерация, где один
участник на два порядка или хотя бы на порядок превосходит по своему
потенциалу всех остальных по отдельности. Восстановление советского
блока (при прочих равных условиях) в силу чисто геополитической логики
возможно только без супрематии России, то есть только при условии её
собственной федерализации или даже формальной дезинтеграции.
Какие
есть этому альтернативы? Консолидация в виде сугубо централизованного
государства, занимающего особую нишу в мировом порядке, каков бы он ни
был? Распад с последующим распределением разных частей между другими
блоками (прецедент - раздел Польши в XVIII веке)? Фактическое
разделение России и инкорпорирование её частей в другие зоны
промежуточного уровня мирового порядка, даже без формальной
дезинтеграции (как это было с Китаем в XIX веке)? Превращение в зону
хронической нестабильности (вместе с нынешним Ближним Востоком)?
Или
существует какая-то гораздо более принципиальная альтернатива той
геополитической логике глобализации, в которой остаются релевантными
перечисленные варианты?
Я упомянул только самые общие варианты
для иллюстрации идеи, не обсуждая вероятность каждого из этих
сценариев. Я не сравниваю их достоинства и недостатки. Я только их
перечислил в надежде, что этот перечень даст какие-то ориентиры для
интерпретации шагов и маршей российской дипломатии, то есть для
понимания её целей и последствий её действий. Будь то напоминания о
неотделимости Дальнего Востока от России, будь то сожаления о распаде
СССР, будь то любая интегративная инициатива в постсоветском
пространстве и за его пределами...