Китайские компании (практические все с 50-процентным государственным участием) стараются создать сырьевую базу для своей растущей экономики путем приобретения прав на разработку минеральных ресурсов в странах Африки или Латинской Америки.

При этом китайцев не заботит природа режимов в этих странах, китайский бизнес вместо привлечения местной рабочей силы не стесняется завозить в страну собственных рабочих и управленцев и совершенно не заботится никакой «социальной ответственностью». В самой такой ситуации заложены зерна ее распада.

Во многом своим растущим влиянием в мире Китай обязан бездействию США, вызванному, с одной стороны, нежеланием нести дополнительные издержки после крушения СССР и, с другой, оппортунистической внешней политикой во времена первой администрации Буша. Однако уже ясно, что в следующие восемь лет эта ситуация изменится и США по-новому взглянут на проблемы не только в Африке, но и у себя на заднем дворе — в Латинской Америке. Внешнеполитическая команда Обамы состоит из тяжеловесов — Генри Киссинджера, Джеймса Бейкера, Джорджа Шульца, Ричарда Холбрука и многих других. Такого собрания блистательных дипломатов Белый дом еще не знал.

Деспотические режимы африканских царьков и латиноамериканских диктаторов разного калибра на протяжении прошлого столетия разрушались и создавались США и СССР в мгновение ока.

При совсем незначительной поддержке со стороны какой-нибудь патриотически настроенный полковник свергал предыдущего правителя, пришедшего к власти примерно таким же путем, чтобы самому стать жертвой следующего переворота.

С тех пор мало что изменилось. Африканцы всё так же бедны. Свержение какого-нибудь щедро откормленного китайским бизнесом диктатора может потребовать совсем небольших вложений. А перекупить нового может оказаться невозможным.

Местному населению, и так достаточно агрессивному, в какой-то момент могут здорово надоесть китайские рабочие, отнимающие его законный хлеб. Достаточно небольшой вспышки националистических настроений. Циничный подход к ситуации на местах не гарантирует китайскому бизнесу стабильности, а китайскому правительству — усиления влияния в долгосрочной перспективе.

Серьезнейшим препятствием на пути развития Китая являются его отношения с западными и южными соседями, носящие на протяжении последних лет XX века довольно напряженный характер. Некоторые страны Азиатско-Тихоокеанского региона (Вьетнам, Камбоджа, Таиланд, Малайзия) имеют многовековую историю борьбы с самым настоящим китайским колониализмом и не испытывают никаких иллюзий относительно намерений Китая в будущем.

Другие (Индия, Индонезия, Филиппины, тот же Вьетнам) являются прямыми конкурентами Китая в борьбе за ресурсы и рынки сбыта и располагают ничуть не меньшими людским потенциалом и военной мощью. При этом народы этих стран, в отличие от жителей Африки, обладают национальным самосознанием, одной из черт которого во многих случаях является ярко выраженный антикитаизм. Погромы китайских кварталов регулярно сопровождают экономические и политические неурядицы на Филиппинах, в Индонезии, в Малайзии, во Вьетнаме, в Таиланде и т.д. Ползучая колонизация, осуществляемая путем подкупа местных элит, в этих краях вряд ли возможна.

Положение осложняется еще и тем, что эти страны расположены непосредственно на морских путях подвоза сырья, столь необходимого китайской экономике, и могут серьезно подорвать снабжение Китая ресурсами даже без объявления войны и прочих громких деклараций. Так, например, Молуккский пролив, через который проходит 90% морского транспорта, направляющегося в Китай из Африки и Персидского залива, может быть эффективно перекрыт пиратами, которых и так предостаточно в Индонезийском архипелаге. Как показывает практика борьбы с сомалийскими пиратами, пока современные боевые корабли не в состоянии эффективно бороться с быстроходными катерами простых сомалийских рыбаков.

Впрочем, и это не обязательно — достаточно начать задерживать все направляющиеся в Китай корабли под предлогами проверок на наркотрафик, борьбы с терроризмом и т.п. Официальные жалобы тут не помогут — большинство торговых судов в наши дни зарегистрированы на различных островах, политическое влияние которых стремится к нулю.

Применение силы к этим странам также может закончиться плачевно для агрессора — японцы не смогли эффективно контролировать Индонезийский и Филиппинский архипелаги, несмотря на обладание превосходной авиацией и серьезным военно-морским флотом. Вьетнам в 1979 году весьма успешно продемонстрировал китайским генералам свою способность отстаивать национальный суверенитет на деле.

Индия и вовсе считает Китай своим противником в регионе номер один. При этом индийское правительство предпочитает в последнее время сотрудничать в военной сфере с США. И вряд ли новой американской администрации такое предпочтение придется не по вкусу. Кроме того, Индия — старейшее в регионе демократическое государство, обладающее населением, близким к миллиарду человек, и армией, способной помериться с Китаем силами. При этом в отличие от китайской армии индийские вооруженные силы обладают бесценным боевым опытом и непрерывной воинской традицией. Индийский бизнес не мене активен и изобретателен, чем китайский. Через некоторое время китайцам придется соперничать за ресурсы и внешнеполитическое влияние не только с американцами, но и с индусами. 

В итоге со странами Азиатско-Тихоокеанского региона придется договариваться. Результаты этих договоренностей могут серьезно снизить китайские аппетиты.

Сценарий возможного конфликта Китая и России с захватом Дальнего Востока и Восточной Сибири в погоне за минеральными ресурсами, хотя и выглядит осуществимым в условиях распада российской армии, ВВС и флота, также вызывает значительные сомнения.

Во-первых, осуществление подобного акта агрессии в современных условиях потребует в первую очередь эффективной международной изоляции России. В противном случае подобный шаг может явиться прологом к Третьей мировой войне, победа Китая в которой крайне сомнительна, даже если конфликт не будет носить ядерный характер. Между тем очевидно, что в ближайшие годы Россия будет пытаться выйти из этого положения, в котором она чуть было не оказалась после грузинской войны, что уже делает дипломатическую часть сценария малоосуществимой.

И всё же в случае реализации подобного сценария, даже без учета возможного применения Россией своего ядерного потенциала, военные действия развернутся в узкой пограничной полосе российской территории, на которой агрессор потеряет ряд своих преимуществ, в первую очередь в результате специфики местной инфраструктуры, а именно — неразвитой дорожной сети, тяжелых погодных условий, отсутствия развитой промышленности и сельского хозяйства.

Захватившим российскую территорию китайцам придется снабжать свои войска за счет внутренних ресурсов, преодолевая значительные расстояния, что растянет их линии коммуникаций и может оказаться фатальным в случае организации серьезного контрнаступления, осуществляемого в направлении с запада на восток.

В такой ситуации агрессору всё время придется держать открытым свой северный фланг, поскольку тот неизбежно будет примыкать к сибирским лесам, где эффективный контроль за территорией невозможен. Это сделает захваченные территории проницаемыми для любого рода диверсионных действий, способных серьезно подорвать работу тыла. В такой ситуации высокая численность войск противника потеряет всякий смысл и станет для него обузой — слабая инфраструктура не выдержит нагрузки и может серьезно затруднить перемещение людей, техники и военного снаряжения и в конечном счете приведет к коллапсу любых оборонительных мероприятий.

В качестве альтернативы наземным маршрутам противник сможет использовать снабжение по морю — через порты Владивостока и Находки. Однако это еще больше удлинит коммуникации и без того растянутой вдоль российской границы группировки вражеских войск, сделает их уязвимыми для атак с моря, да и вовсе может оказаться невозможным — не хватит мощностей российских портов, не предназначенных для перевалки значительных объемов грузов. Переброска сколько-нибудь серьезных грузов по воздуху также может оказаться невозможной в силу отсутствия на российской территории развитой сети аэропортов.

Но даже если китайцам удастся отторгнуть от России территории за Уралом, ценность их для китайской экономики может оказаться весьма сомнительной. Всё по той же причине — из-за неразвитости местной инфраструктуры и тяжелых погодных условий. Освоение месторождений чего угодно в этих краях даже при наличии неисчерпаемого ресурса рабочей силы потребует значительных инвестиций в строительство инфраструктуры — шоссейных и железных дорог, электростанций, линий электропередачи, нефте- и газопроводов и т.д. и т.п. Кроме того, содержание оккупационной армии и администрации еще никогда и никому не стоило дешево. Результатом такого колонизационного проекта могут стать значительные инвестиции с весьма длительными сроками окупаемости. Восточная Сибирь — не Плоешти, не Баку и не Донбасс. Технологические издержки тут крайне высоки.

Однако, как бы ни казались некоторые сценарии неосуществимыми, будущее может оказаться значительно более красочным. Дело в том, что, как показало развитие нынешнего кризиса, для сохранения даже того объема рабочих мест, который существовал в Китае в начале прошлого года, экономике страны необходимо расти как минимум на 8% в год.

Падение этого показателя уже поставило китайские власти перед суровой перспективой борьбы с массовой безработицей и обнищанием населения. Многие промышленные города страны в буквальном смысле обезлюдели — приехавшие из деревни и уволенные теперь рабочие предпочли вернуться домой. Фактически Китай стал заложником собственного модернизационного проекта: экстенсивный рост экономики необходим для того, чтобы хотя бы поддерживать status quo. И в настоящий момент этот рост может стать невозможен.

Между тем падение доходов и одновременный рост сельского населения за счет вернувшихся домой «отхожих людей» вполне способны привести к голоду и выступлениям недовольных в отдельных районах страны. Конечно, китайским властям не занимать жестокости в подавлении массовых беспорядков и инакомыслия, однако вполне вероятно, что в какой-то момент ее станет недостаточно.

В начале 30-х годов ХХ века, оказавшись в подобном положении, правящие элиты Японии с целью сохранения стабильности внутри страны развязали сперва колониальную войну в Китае, а затем, столкнувшись с противодействием своей экспансии со стороны США, были вынуждены ввязаться в самоубийственный конфликт с крупнейшей военной державой своего времени, поскольку не оставили себе выбора, — в противном случае режиму пришел бы конец.

Можно без преувеличения сказать, что в настоящее время Китай вполне может оказаться на пороге принятия подобных решений. Остается только надеяться, что китайским элитам хватит мудрости не пойти по стопам своих восточных соседей.