Газета «Наш Мир»

Идущий сейчас в израильских университетах пересмотр сионистской версии истории все сильнее влияет на тех, кто испытывает сомнения по поводу сионизма. Голоса Новых историков и набожных противников сионизма сливаются в порицании милитаризма, присущего сионистскому движению, в документированных обвинениях ряда сионистских руководителей в безразличии и бездействии во время массового уничтожения евреев во время второй мировой войны, а то и в причастности к нему. Раздаются также обвинения в "культурном геноциде" по отношению к иммигрантам из стран Азии и Африки в 1950–1970 годах со стороны израильских официальных лиц, которые почти все были тогда выходцами из Восточной Европы. Иными словами, ныне ставится под вопрос "<...> вся сумма элементов израильского национального сознания, "сконструированного" за сто лет существования сионизма <...> Сегодня мы далеко ушли от тех времен, когда страна говорила единым голосом".

На самом деле страна никогда не говорила единым голосом: голоса, которые не вливались в общий хор – в особенности голоса религиозных недругов сионизма, – просто были не слышны. Их лексика, система понятий и даже аргументация, сложившиеся в недрах Традиции, практически исключили харедим из участия в обсуждении будущего израильского общества. Иудейское право, алаха, в своем развитии сохраняет единство внутри данной традиции. Например, мнение о том, кошерно ли то или иное блюдо, должно быть однозначным в рамках той или иной общины, хотя то, что допустимо для одной общины, нередко отвергается другой. В вопросах морального, политического или философского свойства Традиция допускает еще большее разночтение, тем более что в иудействе (как и в исламе) нет единого духовного центра. Антисионисты и несионисты, придерживаясь традиционного мировоззрения, которое принципиально не воспринимает сионизм и сионистское государство, тем не менее зачастую идут на компромиссы с отдельными учреждениями этого государства.

Сионизм ставит ряд серьезных вопросов перед теми, кто исповедует иудейство и следует Традиции. Как следует понимать возвращение евреев в Страну Израиля перед пришествием Мессии? Означает ли это возвращение конец уникальности еврейской истории и ее метафизического значения? Является ли покорность практическим приспособлением к условиям политического безвластия или же религиозным принципом, выработанным основателями раввинского иудейства? И наконец, по словам Равицкого, те, кто отвергает сионизм, должны ответить на вопрос: каковы же истинные цели сионистов? Направлен ли их бунт исключительно против политической пассивности евреев или же они стремятся полностью уничтожить иудейство, то есть в корне подорвать религиозную традицию, которая, на их взгляд, виновна в том, что привела евреев к покорности, политическому бездействию и в конечном итоге к геноциду от рук фашистов?

Иудейская критика сионизма отражает глубокие убеждения. Суть ее судьбоносна: продолжать ли соблюдать иудейские заповеди или отвергнуть их; речь идет о том, что значит быть евреем.

Специалисты считают, что страх перед попытками ускорить Избавление – это не изобретение антисионистов. Он не возник в качестве орудия для борьбы с сионизмом, а составляет неотъемлемую часть Традиции. Задолго до появления сионизма еврейские мудрецы призывали смиренно нести бремя Изгнания, причем предостережения против мессианского авантюризма становились более настойчивыми по мере того, как сионистский проект набирал силу, а массы все больше проникались его пылом.