На то, что в Москве решили одним радикальным ходом (роспуск избранного в советскую эпоху Верховного Совета и принятие не переходной, а принципиально новой Конституции), в Алматы потратили два хода и гораздо дольше времени. То есть дважды распускался Верховный Совет. В первый раз лейтмотивом акции была необходимость иметь профессиональный парламент, а во второй - двухпалатный и компактный, как везде в мире.

И вступил Казахстан в период третьей со времени обретения независимости Конституции. Приступили к своей работе обе палаты нового парламента - сенат и мажилис. Согласно результату проведенного специального референдума, были продлены до XXI века полномочия Президента. Подавляющее большинство парламента в целом (а особенно - сената) состояло из более чем лояльных по отношению к исполнительной власти людей. Тем не менее, кризис власти оказался неизбежен.

Агентом этого процесса оказалась политика реформ, катализатором - приватизация, которая в 1996-97 гг. шла ударными темпами. А в результате должность Главы правительства стала на глазах вырастать в альтернативный центр власти. Можно предположить, что при прежней Конституции этот кризис вылился бы в колоссальное общественное потрясение с последующим расколом страны. Но в новых условиях Президент сумел, произведя кадровые перестановки, восстановить статус-кво.

Переезду столицы в Астану предшествовало укрупнение министерств по модели, отдаленно напоминающей корейские многоотраслевые корпорации-чеболы. Но, похоже, эта практика не очень-то оправдала себя. В дальнейшем правительство обросло многочисленными госагентствами, не входящими в составы министерств.

Именно в этот период раскрылся во всей полноте факт отсутствия у Президента своей команды. И с тех пор он начинает играть все более и более весомую роль в политической жизни страны.

Теперь даже поверхностное знакомство с событиями политической жизни Казахстана позволяет усомниться в том, что высшая исполнительная власть представляет собой сколько-нибудь цельную команду, которая была бы объединена общностью хотя бы основных устремлений своих членов или же их принципиальной преданностью лидеру, а также идеям и целям, которые он собой олицетворяет. В эпоху перехода к рынку реальная власть практически адекватна реальной доле при происходящем перераспределении материальных благ. Означенный процесс уже по своей природе не может играть объединяющую роль. В этих условиях единство правящей элиты может обеспечить лишь абсолютная подчиненность ее членов личной власти лидера. Как, например, в Узбекистане.

У нас же, насколько об этом можно судить, глава государства зачастую выступает примирителем личных и кланово-номенклатурных амбиций и интересов государственно-бюрократического аппарата. Чем дальше мы углубляемся в рыночную экономику, тем больше страна оказывается во власти стихии личностных и групповых эмоций и устремлений того самого аппарата, которые все меньше и меньше поддаются координации и упорядочению. Если что-то и сдерживает их в каких-то рамках, то это контроль международных финансово-кредитных институтов, действенное влияние сильных мира сего, которые имеют здесь свои интересы, и рудименты перестраховочных психологических установок, которые были столь свойственны казахскому советскому бюрократу.

Но весной 1998 года произошло то, что с легкой руки журналиста-обозревателя М.Устюгова, снискавшего в ту пору большую популярность у казахстанской телеаудитории, получило название «младотюркская революция». Выразилась она в том, что на высшие руководящие посты было выдвинуто поколение молодых людей, не имевших прежде партноменклатурного опыта работы и добившихся значительного успеха с наступлением рыночных перемен. Со временем кое-кто из них был смещен. Тем не менее, все они сохранили свои позиции в составе казахстанской высшей административно-предпринимательской элиты. Трудно судить однозначно о том, какие конкретные новации это поколение привнесло в практику руководства страной и ее экономикой. Но об одной перемене, связанной с «младотюркской революцией», можно утверждать достаточно определенно. С приходом «младотюрков» во власть внутренние противоречия истеблишмента вышли за рамки коридорных сплетен и выплеснулись на страницы СМИ. Джинн оказался выпущен из бутылки. Обществу стало ясно, что даже там, наверху, не все уже зависит от казавшейся еще недавно незыблемой воли Н.Назарбаева.

1999-2001 гг. Большие перспективы как большая угроза безопасности

Казахстан вступил в новую эпоху своей истории за год до конца второго тысячелетия и двадцатого столетия. В тот момент, когда такое событие происходило, никто из нас, можно сказать, не подозревал об этом. Осознание пришло позже, с течением времени. Формально ее начало было отмечено переизбранием Президента Н.Назарбаева на новый, более продолжительный, чем прежде, срок. А ближе к лету 1999 года Казахстан все же подвергся постшоку (aftershock) азиатского кризиса 1997 года, дошедшему до нас в виде отголосков российского «черного августа» 1998 года. В начале апреля Нацбанк отказался от практики регулирования обменного курса тенге по отношению к доллару. Еще через пару месяцев, к 1 июня, правительство вышло в парламент с предложением о значительном секвестировании социальных статей действующего бюджета. И, разумеется, добилось своего. Осенью история в некотором роде повторилась. Но правительство шло на все эти непопулярные меры, конечно же, не от хорошей жизни. 1999 год был годом колоссального отката от достижений предыдущего года. По данным Европейского банка реконструкции и развития, показатель ВВП упал с 22,4 млрд. до 15,7 млрд. долларов, валютного резерва - с 1967 млн. до 1700 млн. долларов, доля расходов правительства в процентном отношении к ВВП - с 21,9 до 18,5 («Financial Times», 01.07.99 г.).

Но не только, даже не столько этими неприятностями оказался знаменателен 1999 год. Стали реализовываться те масштабные проекты, которые были заявлены еще на заре государственной независимости, и с которыми руководство Казахстана связывало большие надежды. Наконец-то сдвинулось с мертвой точки строительство трубопровода «Тенгиз - Новороссийск» КТК и бурение скважин на шельфе Каспия ОКИОК («Казахстан-Каспийшельф»), которые были созданы соответственно еще в 1992 и 1993 гг. Но почти одновременно с этим на юге нашего региона, на границе Киргизии с Таджикистаном, возник очаг военной напряженности. Спровоцирован он был исламскими экстремистами. В 2000 году они повторили свою вылазку. Поначалу они вроде как боролись за свержение режима Каримова и создание мусульманского государства в Ферганской долине. В 2001 году они заявили, что теперь их целью является создание объединенного мусульманского халифата на территории центрально-азиатских государств и Восточного Туркестана.

И все это происходило на фоне все нарастающей деятельности китайцев по ускорению модернизации и экономического развития Синьцзяна. То есть того самого Восточного Туркестана. Еще с 1993 года Китай является нетто-импортером нефти. К 2010 году дефицит из-за возросшей разницы между внутренним производством нефти и ее потреблением превысит 200 млн. тонн. Откуда ж взяться столь огромному дополнительному объему сырья? Такой источник, как понимают все, находится совсем рядом.

Еще летом 2001 года высокопоставленный представитель госдепартамента Клиффорд Дж.Бонд на слушаниях в комитете по международным отношениям палаты представителей США заявил, что к 2010 году Казахстан может стать ведущим в мире производителем нефти. Чуть позже подтверждающее этот вывод заявление сделала и ОПЕК. Правда, эта организация считала, что наша страна выдвинется на такую позицию к 2014 году.

Но американцы, которые вряд ли собирались и собираются налаживать прямое снабжение Америки большой казахстанской нефтью, судя по всем данным, были и остаются чрезвычайно заинтересованными в решении судьбы маршрутов ее транспортировки. Но, тем не менее, бывший посол США в Казахстане Э.Джоунс, ставшая впоследствии старшим советником по дипломатическим вопросам Каспийского энергетического бассейна, в одном из своих интервью в 2001 году заявила, что этот регион для ее страны представляет интерес как надежный альтернативный источник энергии. Эта же позиция была выражена в американской энергетической программе, которая была обнародована 17 мая 2001 года. Для нас же тогда было примечательно то, что возрастание интереса США к Казахстану и его нефти сопровождается ухудшением их отношений с Китаем.

Таким образом, начал сбываться давний прогноз футурологов о том, что гигантская по территории страна Казахстан с немногочисленным населением станет средоточием устремлений трех огромных миров - западного, исламского и китайского и что она сможет сохранять свою целостность до тех пор, пока будет в состоянии гасить или примирять в себе их противоречия.
Президент Н.Назарбаев, надо полагать, отлично понимал и понимает это. Видимо, этим и объясняется активизация внешней политики Казахстана - как в западном, так и в восточном направлениях. Но когда оцениваешь ее со стороны, создается парадоксальное впечатление.

В начале весны 2001 года в Астане нашей стороной был подписан казахстанско-американский меморандум о принципиальном согласии с тем, чтобы нефть с Кашаганского месторождения пошла в будущем по трубопроводу Баку-Джейхан. А в начале лета в Шанхае - декларация о создании ШОС (Шанхайской организации сотрудничества).

Для такой небольшой по своим политическим возможностям страны, как Казахстан, участие в одном из этих соглашений, казалось, должно исключать такую же причастность к другому. Но, видимо, руководство страны предпочитает пассивному выжиданию по принципу «посмотрим, чья возьмет» активную деятельность по формированию условий. Прошло восемь лет после подписания вышеназванных двух документов. Но для Казахстана ничего не изменилось. В октябре 2008 года началась транспортировка казахстанской нефти по маршруту Баку-Тбилиси-Джейхан. А в мае 2009 года в России состоялся очередной саммит государств-членов ШОС с участием руководства РК.

Это говорит о том, что казахстанская сторона продолжает показывать умение совмещать то, что кажется несовместимым. Президент Казахстана уже не раз доказывал свое умение ориентироваться в сложнейших ситуациях и принимать правильное решение. Время покажет, насколько верным окажется его выбор на этот раз.

Но, с другой стороны, положение Казахстана на глазах круто изменяется. И со многим из того, с чем он столкнется уже в ближайшее время и что может иметь колоссальные последствия для его дальнейшей судьбы, уже ничего нельзя поделать. Они уже неотвратимы. Теперь уж надо хотя бы сознавать их наступление.

Часть четвертая

2001-2007 гг. Период поступательного экономического роста
В означенный промежуток времени продолжилось стремительное развитие экономики Казахстана. С 1 июля 1999 года по 1 июля 2007 года, то есть, в течение 8 лет подряд ВВП Казахстана в среднегодовом измерении увеличивался на 9%-10%. До 2005 года такой темп развития обеспечивался главным образом за счет увеличения производства энергоносителей. Но в течение 2005-2007 гг. рост добычи нефти в Казахстане замедлился. В этих условиях финансисты и строители взяли на себя роль лидеров развития экономики в стране и в значительной мере поспособствовали сохранению прежних среднегодовых темпов роста ВВП. В 2006-м две пятых прироста было обеспечено ими.

Следует сказать, что Казахстан не собирался и не собирается безропотно смиряться с такой ситуацией, когда его экономика имеет преимущественно сырьевую направленность. Республика уже достаточно давно предпринимает меры, которые призваны способствовать диверсификации как ее экономики в целом, так и ее экспорта, в частности.

В принципе такого рода задачи заявлялись руководством страны в первый же год ее существования в качестве независимого государства. В сентябре 1992 года в ходе своего визита во Францию Президент РК Н.Назарбаев, выступая перед местными промышленниками, заявил: «Мы не собираемся транжирить наши богатства. Мы предпочитаем предлагать на обмен нефтепродукты, а не просто сырую нефть» (Жерар Нико «Франция - Казахстан: договоренность о кооперации», газета «Фигаро», 28.09.1992 г.). Уже тогда было ясно, что Казахстан не хотел бы соглашаться с тем, что ему отводят роль всего лишь окраинного сырьевого придатка развитых экономик.

Но до тех пор, пока на международных рынках цена на нефть, основной экспортный товар страны, оставалась относительно низкой, с подкреплением такого несогласия конкретными шагами пришлось, по-видимому, подождать. Ситуация эта сохранялась довольно долго. Только во второй половине 1999 года цена поднялась выше уровня 20 долларов за баррель. И с тех пор почти до осени 2008 года конъюнктура складывалась для Казахстана благоприятная. Соответственно страна предпринимала меры по ослаблению привязанности своей экономики к производству и экспорту энергоносителей.

В числе первых была взята на вооружение политика по замещению импорта. Она положила начало практическим усилиям правительства Казахстана по приданию нового импульса развитию несырьевых отраслей своей экономики. Собственно, такая задача была заложена еще в принятой в 1997 году Стратегии развития Казахстана до 2030 года. В 1998 году министерство энергетики, индустрии и торговли РК разработало новую промышленную политику, направленную на стимулирование экспорта и импортозамещения, оживление предприятий, способных производить продукцию, пользующуюся спросом. Однако ее дальнейшая реализация тогда затормозилась в силу того, что, начиная со второй половины 1998 года, для экономики Казахстана наступили тяжелые времена. Так что принятие и осуществление отраслевых программ импортозамещения в основном пришлись уже на начало нового десятилетия – на 2001-2003 годы.

К 2003 году была разработана комплексная «Стратегия индустриально-инновационного развития Республики Казахстан на 2003-2015 годы». После утверждения Указом Президента Республики Казахстан от 17 мая 2003 года за №1096 она была официально принята на вооружение. Все осуществляемые с тех пор шаги по диверсификации экономики, так или иначе, связаны с реализацией положений этого документа. Перекликается с ним и заявленная в начале 2006 года задача по вхождению в число 50-и наиболее конкурентоспособных государств.

Благоприятный для развития экономики Казахстана период длился, можно сказать, до августа 2007 года. Потом начались проблемы, вызванные, в первую очередь, кредитным кризисом в международной экономической системе.

В восприятии же населения нынешняя полоса трудностей началась с резкого торможения длившегося несколько лет подряд кредитного и строительного бума. Власти сразу же и не на шутку были встревожены этой переменой. Оно и понятно. Ведь в предыдущем 2006 году банковско-финансовый и строительный секторы экономики РК дали почти 40% прироста валового внутреннего продукта в стране. С 1 июля 1999 года по 1 июль нынешнего года, то есть, в течение 8 лет подряд ВВП Казахстана в среднегодовом измерении увеличивался на 9%-10%. Прежде такой темп развития обеспечивался главным образом за счет увеличения производства энергоносителей. Но потом рост добычи нефти в Казахстане замедлился. В этих условиях финансисты и строители взяли на себя роль лидеров развития экономики в стране и в значительной мере поспособствовали сохранению прежних среднегодовых темпов роста ВВП. 

Во второй половине 2007 года у них вследствие начала кредитного кризиса возникли серьезные проблемы. Ключевые причины такой ситуации проистекают из сделавшегося слишком большим внешнего долга казахстанских банков и увеличения оттока капитала в виде выплаченных иностранным инвесторам дивидендов из страны. 


Август 2007 г. – июнь 2009 г. Повторение опыта Исландии пока не состоялось
Период с августа 2007 года по нынешнее время ознаменован борьбой руководства и правительства страны с кризисными явлениями. Пакты мер,* которые в этой связи были приняты и осуществляются, у всех, видимо, на слуху. Поэтому повторяться, надо полагать нет смысла. О том, насколько они были своевременны и насколько эффективным оказалось их применение, можно, видимо, будет заводить речь тогда, когда ситуация может стабилизироваться.

Но один позитивный итог всей этой борьбы уже можно, как представляется отметить. Осенью прошлого года, когда экономика прежде казавшейся вполне благополучной Исландии обанкротилась, международные финансовые эксперты стали наперебой называть Казахстан следующим наиболее вероятным кандидатом на повторение исландского опыта, казалось, что они окажутся правы. Но теперь уже ими такое не говорится. А экономика Казахстана продолжает оставаться на плаву. И ей уже предсказывают выход из полосы трудностей.

Вызовы ближайшего будущего

Как бы это ни казалось странным, наибольшие опасения, связанные с будущим Казахстана, проистекают именно из ее козырных преимуществ. В период распада Советского Союза казалось, что Казахстан получает в свои руки ключи от дверей, связывающих страны Средней Азии с Россией, Западом и остальным миром, и что это сулит ему большие выгоды.

А вот теперь эта казавшаяся радужной и оказавшаяся призрачной перспектива обернулась реальной угрозой и надвигается к границам страны. Если религиозный экстремизм оттуда только идет, наркотики и беженцы (пока экономические) уже приходят. Одной этой комбинации угроз достаточно для дестабилизации ситуации даже в сильной в военном и экономическом отношении страны. 

Еще лет 20 назад Казахстан, как и вся Средняя Азия, казался вселенским тупиком на заднем дворе России. Стремительный экономический подъем нашего великого восточного соседа Китая и особенно интенсивное стимулирование им бурного развития своей прежде отсталой западной, то есть соседствующей с нами части, на наших глазах превращает этот стереотип в анахронизм. Благодаря этому Казахстан, бывший глухой периферией индоевропейского мира, становится переходной зоной между развитым Западом и бурно развивающимся Востоком. Но из этой новой перспективы для него вырастает другая, не менее зловещая угроза. Тут дело даже не в опасности китайской экспансии. За два с половиной столетия нахождения под защитой России, сохранявшей все это время преимущество в силе перед Китаем, Казахстан совершенно утратил опыт выживания рядом с Поднебесной империей. Китай - это вечное великое испытание для любого своего соседа. Могут выживать, находясь рядом с ним, только сомкнутые в единый кулак и ни на миг не теряющие своей бдительности нации-корпорации. Такие, как Корпорация Япония, Корпорация Корея (Северная и Южная), Корпорация Вьетнам и т.д.
Казахстан даже при большой фантазии нельзя отнести к этому разряду. Это - многонациональная страна, совсем не идентифицирующая себя как нечто целое. Этнологи, исходя из опыта изучения причин исчезновения целых народов (таких, как, к примеру, филистимляне), выводят заключение: на всем протяжении истории человечества выживали лишь те народы, которые смогли сохранить свою культурную идентичность, веру в свою исключительность. Рядом с Китаем это правило приобретает куда большую, чем еще где-либо, важность. Но нынешний Казахстан так и не сложился в единый народ. Так что у Китая на нашей стороне большие перспективы.

Какими окажутся ответы Н.Назарбаева на эти вызовы времени? Об этом мы сможем, если то будет суждено, поговорить еще лет через десять.