К чему скрывать: мы боимся бедности, преступников, болезни,
катастроф, конца света и вечной гибели. При этом масштабы наших страхов
отнюдь не соответствуют масштабу того, чего мы боимся. И часто мы
забываем, что совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин 4:18). А если
проще, то забываем, что Господь с нами; от души поем в храме С нами
Бог! или Господь просвещение мое и Спаситель мой – кого убоюся?, а в
жизни (или, как принято нынче говорить, "по жизни") боимся всего
вышеназванного.
Честно говоря, бояться есть чего. Вечной гибели бояться даже
полагается – и каяться и молиться о милости Божией; но это "не тот"
страх, это страх во спасение. С концом света уже сложнее – без страха
здесь, конечно, не обойтись, но он смягчается размышлениями о славном
Втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа, а не лихорадочными
поисками сомнительных источников, якобы сообщающих о сроках и знаках.
Катастрофы – что с ними поделаешь, они не в нашей власти, в том числе –
увы! – и техногенные, и тем более вызываемые террористами, но с их
возможностью полезнее просто примириться, чтобы не умирать десятки раз
страшной смертью в воображении. И ничего хорошего нет в болезнях
(говорить, что они-де духовно полезны, человек может только если речь
идет о его болезнях, а указывать корчащемуся от боли ближнему на
духовные преимущества этого состояния – как-то не очень по-доброму
получается). Бедность тоже бывает относительная; так, миллиардеру
горько и обидно переквалифицироваться в простые миллионеры. Вот и
пословица сложена: у всякого свое горе, у кого щи жидки, у кого жемчуг
мелок.
Пожалуй, хуже всего, иррациональнее всего вполне разумный страх
перед преступниками. Дело не в том, что любого из нас могут оскорбить,
лишить имущества, искалечить и мучительнейшим образом убить... Да, это
действительно страшно. Но еще страшнее то, что сфера преступности
окутана смрадом нечестия, и мы не только боимся за себя и за близких,
но и ужасаемся той глубочайшей бездне безнравственности, с которой
рискуем соприкоснуться, о которой знаем, что она существует и
распространяется в мире. И одно это нечестие, даже если оно не чревато
криминальной угрозой для нас лично, повергает в ужас.
И возникает вопрос: как жить в Содоме? И вопрос этот становится
страшным еще и потому, что Господь может казнить Содом. А мы здесь
живем.
На мой взгляд, обстоятельный, поучительный и утешительный ответ на
этот вопрос содержится во Втором соборном послании святого апостола
Петра. Хорошо бы усесться попрочнее и внимательно прочесть его от
начала до конца. Но для этого нужно особо настроить и душу, и сердце, и
разум. А если понемножку...
Святой Апостол говорит и о предающихся пороку, и об отпадающих от
веры, и о лжепророках, и о Дне Господнем, когда погибнет этот мир, и о
том, что мы, верующие во Христа, Сына Божия, ожидаем нового неба и
новой земли, на которых обитает правда (2 Пет 3:12). И нам нужно думать
о том, чтобы явиться перед Богом неоскверненными и непорочными в мире
(3:14). А долготерпение Господа следует, по словам апостола Павла,
почитать спасением (ср. Рим 2:4): Господь не желает, чтобы люди гибли,
а ждет, когда они придут к покаянию.
Поэтому наше дело в развратном мире – не вопиять иначе как в молитве
(а разве редко приходится слышать и произносимое походя призывание кары
на головы нечестивцев, и – что еще того хуже – порицания
непосредственно в адрес Создателя: "Господи, как Ты это терпишь!"), а
блюсти себя. И помнить, что праведник выполняет в мире очень важное
дело: спасает народ от гибели. Но не пропагандой и агитацией, не
громкими обличениями, а просто фактом своего существования.
Обратившись к прискорбной истории Содома, точнее, к предыстории его
гибели (см. Быт 18:20-33), увидим, что Господь склонен был оказать ему
милость по предстательству Авраама. Эпизод "торга Авраама" – один из
самых драматичных в Ветхом Завете: Авраам просит, чтобы не были
погублены праведники с нечестивыми. И Господь соглашается пощадить
город, если в нем найдется 50 праведников (число предлагает Авраам).
Затем Авраам просит пощады для Содома, даже если праведников будет
всего 45... 30... 20... 10. И Господь всякий раз соглашается. Но ведь и
десяти не нашлось!
Вернувшись к заголовку, скажем, что жить в Содоме можно – но так,
чтобы оставаться праведником. А для этого необходимо некоторое
спокойствие духа, достичь которого очень непросто. Вот и апостол Петр,
говоря о единственном милостивом исключении при гибели Содома,
указывает, что Господь праведного Лота, утомленного обращением между
людьми неистово развратными, избавил (ибо сей праведник, живя между
ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела
беззаконные) (2 Пет 2:7-8), потому что знает Господь, как избавлять
благочестивых от искушения. Какое неожиданное и хорошее слово –
"утомленный"! Не возмущенным, не озлобленным, даже не взволнованным был
Лот в Содоме, а утомленным, – конечно, от постоянного напряжения,
вызванного необходимостью именно не возмущаться, не озлобляться, не
волноваться, короче – не ввергаться в пучину страстей.
А ведь если подумать, Богу с нами тоже непросто...
