Про гадости, демонстрируемые в наших медиа, высказано столько возмущения в их адрес, что никакие отговорки редакторов типа "какой народ – такая и газета", "какой народ – такое и телевидение", "пипл хавает" уже не срабатывают. Есть разная целевая аудитория. Но, судя по нашим СМИ, можно подумать, что вся российская аудитория состоит из любителей блатного шансона, вуайеристов и посетителей стриптиз-баров, для которых и трудятся медиа.

Но есть у производителей такой продукции ещё один аргумент: показывая насилие, подлость, убийства, мы, говорят они с гражданским пафосом, вызываем к ним отвращение публики, и в этом наша заслуга перед обществом. Ну просто виват, СМИ! Они, оказывается, исполняют свой гражданский долг, когда чуть не каждый фильм начинается со сцены изнасилованной и убитой, но обязательно красивой девушки с будто случайно обнажённой грудью (крупный план) или ещё каким пикантным кусочком женской плоти, или кровавого мордобоя (натурные съёмки на пленэре). Ведь как посмотрит публика на эти безобразия, сразу расхочет девушек насиловать – а то уже было собралась, даже ботиночки надела и чёрную маску припасла – и перестанет выяснять отношения с помощью кулаков, ножей и пистолетов, обратив их в дружескую мягкую ладошку и такой ласковый взгляд, ласковее которого на свете на бывает... Вот этот более тонкий "аргумент" мне и хочется сегодня рассмотреть на примере одной регулярной телепрограммы.

Наткнулась я на неё случайно. Вечерами по телеканалу ДТВ идёт программа "Брачное чтиво". И какой эпиграф! Из Сократа, не шутите: "Всё тайное рано или поздно становится явным".

Схема всегда одна. Существует телеагентство по расследованию супружеских измен. К нему обращаются граждане, сомневающиеся в верности своего партнёра. За подозреваемым в измене устанавливается слежка с использованием "жучков", телекамер скрытого наблюдения и "летучих бригад". Если измена не подтверждается, съёмки в эфир не попадают – кому они интересны, эти добродетельные супруги?.. А вот если подтверждается... О-о-о, в этом вся соль, конфетка, апогей – как хотите назовите – всей затеи. Чуть размытым образом демонстрируется незаконный половой акт, совершаемый в самых разных местах и позах: почти наглядная тебе Камасутра. Обманутого партнёра привозят к месту преступления, и он (или она) – почти всегда, за редчайшими исключениями, – посмотрев видеозапись, натурные съёмки, тут же рвётся выяснять отношения. Камеры следуют за ним и подробно фиксируют, кто что "благородного" в такой ситуации сделал, кто что "высокого" при этом сказал ("пикалка" пищит через слово), кто куда после этого пошёл и с каким выражением лица.

Будучи исследователем массовой культуры и включая уже намеренно в урочный час эту программу, какое-то время не могла понять, отчего же, смотря её, я впадаю в такое вовсе не академическое бешенство. И организаторы сего действа всегда внешне корректны (чего не скажешь об изобличённых в измене) – и о правде пекутся, и в финале всегда благочестиво грозят пальчиком: не изменяйте любимым, будьте добродетельны. И ханжеством не страдаю, и в узких кругах слыву правдорубкой, и Сократа чту, и супружеские измены не одобряю. В чём же дело?

Рассмотрим составные части программы, что называется, "на пальцах". Измены широко распространены – это знает каждый, и ничего нового в этом нет. Социологи говорят, что своим постоянным партнёрам изменяют примерно 95% мужчин и около 60% женщин (по разным странам цифры несколько отличаются). Как это происходит – знает каждый взрослый и уже, наверное, многие младенцы (спасибо тем же СМИ). Некоторые на изменах попадаются, за чем следует развод или примирение, по-разному бывает. Что же так раздражает в "Брачном чтиве"?

Я поняла это недавно, проанализировав не один сюжет этой программы. Публику привлекают тут два обстоятельства: квазикриминальный сюжет (подозреваемый, слежка, изобличение, истец, ответчик) и... порнография. Да-да, а как ещё можно назвать эти центральные сцены, где во всех подробностях демонстрируются постельные подвиги? В разных ракурсах, с разными парами, гетеро – и гомосексуальные связи?

Но завлекалочка криминального или, как тут, квазикриминального сюжета чревата тем, что зритель непременно отождествляет себя либо с преследующим, либо с преследуемым. Отождествлять себя с благородным Эркюлем Пуаро вполне допустимо. Но с этими вот мальчиками... Они ведь действительно нарушают Конституцию – личная жизнь, согласно закону, неприкосновенна. Отождествлять себя с изменником тоже вряд ли полезно – и с психологической, и с эстетической точки зрения. А уж с обманутым любящим – и вовсе одни слёзы...

Но, конечно, главный крючок, который держит зрителя у экрана, – порнографические сцены. Разумеется, мне известно, что в законе нет определения порнографии, не выработано оно, как ни старались депутаты Думы. Однако есть – у приличных людей – чувство меры, чувство вкуса. Высокая эротика – как, например, у Бертолуччи – это искусство. Обычный половой акт, супружеская измена, снятая скрытыми камерами, – не искусство по определению. Это просто демонстрация просто порока. И снятая таким образом, что вызывает не отвращение, а физическое возбуждение. Пороком порок не исправить, только укрепить и из патологического действия превратить в норму. Личная территория – закрытая территория, открывает ли её муж или жена, старики или дети. И никакими ссылками на Сократа, предупреждавшего о том, что всякая тайная истина становится явной, тут не оправдаться.

Где там наши ботиночки и чёрная маска?..