В поселке Долинка, где в годы сталинских репрессий находилось главное управление Карлага, готовятся к наплыву гостей. По традиции почтить память жертв политических репрессий сюда приезжают из России и стран дальнего зарубежья дети бывших политзаключенных и целые делегации.

Музей в больничке
О Карлаге написано много очерков и книг, сняты фильмы. И все-таки белых пятен в его истории остается очень много, ведь архивы пока не рассекречены. Создается впечатление, что кто-то сознательно тормозил исторические раскопки, желая, чтобы время стерло с лица земли даже след Карлага. Не сохранились бараки, разобран клуб, в котором пела сама Русланова. Кладбище с безымянными могилами вытоптали стада коров.
В 2000 году в бывшей лагерной больничке открылся музей памяти жертв политических репрессий. Бессменный директор Марина Клышникова рассказала, что поначалу жители Долинки, так или иначе связанные с ТОЙ жизнью, боялись даже разговаривать о Карлаге. Собирать свидетельства и экспонаты для музея было очень сложно.
Дайте хоть умереть спокойно: Я три раза подписку давала о неразглашении, - ответила Марине одна старушка.
Понадобились годы, чтобы страх отпустил свидетелей лихого времени. Кстати, у бывших ВОХРовцев и членов их семей этот страх был куда больше, чем у реабилитированных политзаключенных.
Даже то немногое, чем сейчас располагает этот скромный музей, способно вывести человека на новый уровень понимания истории да и жизни в целом.

Судьба в переплете
Сто лет назад русские крестьяне, получив от царицы “добро” на освоение новых земель, выбрали в безжизненной степи этот оазис и остались здесь. Название селу они дали, не особо задумываясь. Долинка - потому что в долине. А место стало “долинкой” - горькой долей - для тысяч людей.
В начале 30-х годов сталинские стратеги определили, что карагандинская степь подходит для организации “исправительно-трудового лагеря”. Сбежать из него невозможно: за тридцать верст человека не видно. Коренных жителей согнали с мест, степь “украсили” вышками и бараками, где вместе с уголовниками содержались “враги народа” - ученые, врачи, политические деятели. Были и женские бараки. Появился детский дом, “мамочкино кладбище”. В Долинке обосновалось главное управление Карлага. В 1931 году “исправлялись трудом” 21 320 заключенных, в 1950 году - 66 208 человек.
Марина Клышникова показала самый дорогой экспонат музея - дневник заключенного. В течение 1952, 1953 и 1954 годов неизвестный автор почти ежедневно записывал факты своей жизни в самодельную тетрадь, спрятав ее в обложку детской книги Н. Павленко “Степные просторы”. Тетрадь попала в музей с чердака обычного долинского дома. Надо заметить, что все дома в поселке имеют музейную ценность - в них жили офицеры и вольнонаемные, а после освобождения в поселке оставались на время или навсегда те заключенные, у кого за долгие годы нарушилась связь с родственниками либо тут были созданы другие семьи.

За окном черемуха колышется
Автор дневника, судя по всему, был родом с Украины. На первой странице он написал адреса тех, с кем переписывался, - семья Беловых: Валентин, Михаил, Геннадий. Осужденный судом на 9 лет по политической статье, после полугода тюремных пересылок сильно истощавший и в плохой одежде, автор дневника попал в Карлаг.
Часть документа занимают конспекты по агрономии. Карлаг нуждался в специалистах, ведь заключенные поднимали целину, налаживали овощеводство, племенное животноводство, работали на стекольных, кожевенных заводах. Лучшие образцы их труда выставлялись на ВДНХ, демонстрируя всему миру торжество свободного труда. Авторы даже получали Сталинские премии! Представить только: московские, ленинградские профессора руководили сельхозбригадами. А за ними присматривали, выказывая полное пренебрежение, ВОХРовцы с ружьями - некоторые из охранников сами отбывали наказание по уголовным делам, но зато имели пролетарское происхождение!
Заключенные Карлага создали сорт стелящейся яблони, которая не замерзает в суровых условиях, приручили к резко-континентальному климату картофель, пшеницу, вывели новые породы коров и овец. В условиях лагеря Лев Гумилев написал книгу “Древние тюрки” (о древних тюрках начальство благосклонно разрешило ему писать), а Александр Чижевский изобрел здесь свою знаменитую лампу.
Часть дневника, причем значительную, занимают стихи и песни. Их авторство не обозначено, и кто знает, может быть, по отрядам и баракам передавались из уст в уста стихи сидевших здесь Заболоцкого или супруги Колчака Тнимовой. А вот некоторые тексты известны, но они звучат особенно щемяще. Представить только - вышки, бараки, буран. А мозолистая рука выводит: “За окном черемуха колышется:”.

Из дневника заключенного:
Мой знакомый Соломон Яковлевич Соскис едет на следствие. Ему дали 25 лет. Сам он из Ленинграда. Сегодня он рассказывал целый день до самой ночи роман, который я не слышал раньше:
Вот и Карабас. Сходили в баню. Спальное место рядом с Володей Крот. Ему 25 лет, 58 1а (статья приговора. - С.К.), из Западной Беларуси. Здесь не тюрьма, а бараки, все разделено на зоны. Мы пока в карантинной секции, барак состоит из двух секций. В нашей одни старики, в соседней - малолетки. Хорошо тем, что когда вздумал, иди гуляй. Дыши свежим воздухом.
Буран: Как коварна природа в Казахстане. Еще надо много сделать человеку, чтобы изменить течение климата. Это возможно. Больше воды в степи. Больше лесопосадок. И тогда не будет привольно гулять ветер, и его можно обуздать. Человек все сделает, и в Казахстане зацветут сады.
Буран стихает. Но на улицу не хожу. Холодно. До чего дошло, температура до 10 градусов мороза является для меня уже холодом. Вот что значит - нет жиров.
Вызвали на этап 24 человека. Повезут машиной в Бурминское отделение, это 100 км от Карабаса. Дальше в глушь. Была медкомиссия, признали здоров, направили работать агрономом, но что-то не верится.
Прибыл этап из Челябинска, одни специалисты. Больше агрономы, и срока у всех огромные. У кого ни спросишь, у всех Указ. С ними прибыл Миронов из Ярославля, технолог по зерну. Веселый мужик, не унывает, что дали 12 лет.
...Сегодня узнали, что тяжело болен И.В.Сталин. Радио передало, что 2 марта произошло кровоизлияние в мозг, отнялась правая рука и нога и лишился разговора. Вот это самый тяжелый удар для нас, простых людей. Неужели наши ученые не продлят жизнь, неужели они окажутся бессильными. На сердце очень тяжело, не знаю почему.
6 марта. : его учение о построении социализма бессмертно. Всем жаль, но теснее надо сплотиться вокруг партии.
Получил письмо от отца. Пишет, что не получал моих писем Ничего не понимаю.
7 марта. В стране траур. Ходили вечером в баню и потом забивали “козла”.
8 марта. Целый день скорбная музыка. Я занимался изготовлением одежной щетки. Получилось не очень красиво, но прочно. Лекарь Саша Лейкин, москвич, сказал, что теперь нас никуда не отправят до конца мая, пока не кончится посевная. Это долго, но ничего не поделаешь. Стало теплее.

А мир земной собою так чудесен,
Людская жизнь кипит в нем,
как поток.
Лишь для меня простор степей
здесь тесен,
И сверху давит неба потолок.
Хотя я в жизни вижу мало толку,
Но все же хочется на свете жить
И передать ту обстановку,
Где нет возможности любить.

Среда выживания

В Долинском музее имеется несколько документов того времени, которые без содрогания читать невозможно.
“Начальнику управления Карлага. По вашему лагерю отмечается крайне высокая смертность среди детей зк матерей. Из общего числа детей 514 имеющихся в лагере за сентябрь и октябрь умерло 98 человек. Что составляет 18 процентов к общему числу детей. Из числа умерших 46 человек умерло от воспаления легких: Начальник политотдела Васильев”.
“Фактические материалы состояния военизированной охраны Карлага НКВД СССР, выявленные при обследовании в соответствии с указанием начальника ГЭу НКВД комиссара госбезопасности тов. Кабулова. 10 августа 1940 г.
Военизированная охрана Карлага насчитывает 23 отдельных боевых взвода, расположенных по принципу лагерных подразделений, разбросанных на огромной территории, доходящей до 450 км от центра управления лагеря. На день обследования охрана состоит из 1536 человек, некомплект 404 человека. Из расчета ГУЛАГа 6 процентов по отношению к содержащимся заключенным, которых в Карлаге 34 тыс. человек.
Видна слабость политико-боевого состояния отдельного взвода, расположенного в центре лагеря рядом со штабом. Массовое нарушение дисциплины, сожительство с заключенными (12 заявлений подано только самими заключенными), пьянки, покупка вещей у заключенных.
Считавшийся лучшим стрелок этого взвода Рябов Александр, находясь на дежурстве, похитил из кассы 5000 рублей. Стрелок того же взвода Нуштаев Александр Михайлович, член ВЛКСМ, на протяжении 39-40 гг. сожительствовал с зк Зарубаевой, последняя в марте 1940 родила от Нуштаева ребенка. Встречи Нуштаева происходили во время дежурства ночью. Боясь разоблачения, 11 июня 1940 г Нуштаев тремя выстрелами из револьвера наган убил зк Зарубаеву и сам выстрелом в голову покончил жизнь самоубийством:”.
Марина Клышникова показывает другие музейные экспонаты: раскладная железная кровать, на которой спали заключенные, буржуйка, сундук, крышка которого изнутри обклеена плакатами и газетными вырезками, книги из библиотеки Карлага.
На одной из стен размещены портреты известных людей, пострадавших от репрессий. Лица красивые, одухотворенные. Гумилев, Чижевский, Рыскулов, Русланова, Ларина-Бухарина, Заболоцкий, православный батюшка Севастиан, причисленный позже к лику святых.
Долинка пока не стала поселком-музеем, хотя, по сути, таковым является. После восстановления здания главного управления Карлага музей памяти жертв политических репрессий переселится туда. А во дворике расположатся уже никому не нужные памятники идеологов ушедшей эпохи с их доброй улыбкой и призывно поднятой рукой. Во имя призрачных идей и мифов были загублены тысячи жизней. Долинка об этом напоминает, хоть эту память и пытались стереть.