В своей статье для The Times Бен Макинтайр анализирует историю Афганистана с античных времен до наших дней, подтверждая на примерах Александра Македонского, Чингисхана, викторианской Англии и СССР расхожее утверждение о том, что эта пустынная и гористая страна на Среднем Востоке никогда не была завоевана. Тем не менее, убежден автор, афганцы, испокон веков ведущие войны друг с другом и с иноземцами, сохраняют оптимистичный взгляд на жизнь.

Как вспоминает Макинтайр, в 1992 году ему довелось брать интервью у Мухаммеда Наджибуллы, ставшего президентом страны при военной помощи советских солдат. Прозванный "быком Кабула", Наджибулла был в высшей степени уверен в себе. Сопротивление моджахедов вскоре будет окончательно подавлено, говорил он, а Афганистан станет мирной страной.

Через два месяца он лишился власти и скрылся в миссии ООН, пишет автор статьи. Позже его найдут талибы - они его будут мучить, кастрируют и повесят на фонарном столбе кабульского базара.

Афганская история, подчеркивает Макинтайр, всегда находила способ остудить пыл претендентов на звание короля, а также тех, кто пытался править здесь и подчинить своей воле жителей этой страны. Более того, Афганистан оказался последним пристанищем для многих прославленных иностранных армий.

В подтверждение этого автор приводит строки Киплинга:

Если ж, раненый, брошен ты в [афганском] поле чужом,

Где старухи живых добивают ножом,

Дотянись до курка и ступай под ружьем

К Солдатскому Богу на службу.

Эта страна Среднего Востока никогда не была завоевана или колонизирована иностранной державой на сколько-нибудь значительный срок, впрочем, добавляет Макинтайр, ни одной внутренней силе также не удавалось контролировать Афганистан, являющийся родиной 50 этносов и племен, говорящих на 34 языках. Междоусобицы стали неотъемлемой частью жизни для афганцев.

"Патанские [пуштунские] племена всегда вовлечены во внутренние или внешние военные действия, - писал Уинстон Черчилль, на себе испытавший враждебность афганцев, участвуя в экспедиции сэра Байндона Блада в 1897 году, - в каждой семье культивируют вендетту".

Как пишет Макинтайр, географическое положение и исторические особенности сохранили в Афганистане почти средневековое отношение к таким понятиям, как честь, насилие, род и семья. Для слишком многих война - это образ жизни и один из немногих промыслов наряду с выращиванием опиумного мака. Лишь с появлением захватчика афганцы объединяются ненадолго, чтобы выдворить его.

Так, в 330 году до н.э. Александр Македонский, покорив Персию, вступил на афганские земли. Ему удалось дойти до Самарканда (ныне в Узбекистане), но его войска "увязли" в яростной борьбе с местными племенами, и самому великому полководцу едва удалось выбраться оттуда живым. Затем были белые гунны, персы и монголы. Последние во главе с Чингисханом обрушились на страну в 1219 году, разрушив некогда великие города, убив множество местных жителей и уничтожив ирригационную систему, что превратило эти земли в пустыню.

К началу XVIII века моголам удалось установить свою власть над большей частью Афганистана, а в 1740-х годах Ахмад-шах Дуррани объединил в единую империю обширные земли, включая Афганистан, Пешавар, Дели, Кашмир и Синд, однако после его смерти государство быстро распалось на части.

Первым британцем в афганских землях стал шотландец Монстюарт Эльфинстон, прибывший туда в 1808 году с целью пригласить "короля Кабульского" в альянс против Наполеона. Его заметки звучат зловеще актуальными и сейчас: "Общества, на которые разделена эта нация, обладают присущим им принципом сопротивления, и эта разобщенность слишком сильна, чтобы ее можно было преодолеть".

Тем не менее, продолжает автор, викторианская Англия устремилась в эти земли, опасаясь приближения сферы российского влияния к Индии с севера. В 1839 году в Лондоне было принято решение сместить кабульского эмира и заменить его "марионеткой". Экспедицию в Афганистан все заранее считали "большой военной прогулкой", однако этот гамбит в стратегическом противостоянии, названном Киплингом "Большой игрой", оказался абсолютным провалом, пишет Макинтайр.

В 1842 году 16 тысяч британских солдат начали отход из Кабула вместе с женщинами и детьми, однако до спасительного Джалалабада добрался лишь один человек - доктор Уильям Брайдон. Викторианская пресса представила его героем, однако афганцы позже говорили, что позволили ему выжить в знак предупреждения.

Предупреждением, очевидно, пренебрегли - в 1878 году началась вторая англо-афганская война после того, как эмир отказался принять британскую дипмиссию. Тогда 40 тысячам английских солдат удалось установить власть Абдур Рахман Хана, передавшего внешние сношения страны Великобритании.

После очередной войны с Англией в 1917 году стране удалось добиться полной независимости, затем, после 1933 года, наступил период относительного спокойствия - до переворота 1973 года у власти находился Захир Шах. Очередной политический кризис завершился вводом советских войск в 1979 году, что ознаменовало начало новой "Большой игры".

США в ответ стали вооружать повстанцев, что к 1985 году привело к разрастанию экспедиционного корпуса до 120 тысяч человек. Затем ЦРУ стало поставлять моджахедам ракеты Stinger с вытекающими трагическими последствиями. В феврале 1989 года советские войска были выведены. По официальным данным, за десять лет они потеряли 15 тысяч погибшими, однако, добавляет Макинтайр, подлинные цифры значительно выше.

После этого полевые командиры ввергли страну в анархию, конец которой положил лишь пришедший к власти "Талибан", создавший в стране благоприятные условия для террористов. После терактов 11 сентября "колесо повернулось", теперь США и Британия при поддержке НАТО начали новую военную операцию, утвердив во главе страны Хамида Карзая.

Макинтайр вспоминает, что в 2002 году он брал интервью в том же президентском дворце в Кабуле у Захир Шаха, бывшего монарха, вернувшегося в страну после свержения режима талибов и получившего почетный титул "отец нации". Он рисовал радужные перспективы своей страны: талибы обречены, говорил он, а бен Ладена вскоре поймают.

Несмотря на все неприглядные эпизоды в прошлом Афганистана, непременной национальной чертой афганцев, сохраненной через века, остается непоколебимый оптимизм, заключает автор статьи.