Некоторые эксперты (в кавычках или даже без оных) давно уверяют, что
арабов и русских объединяют душевность и гостеприимство. С ними,
вероятно, не поспоришь, однако, на взгляд, по крайней мере, автора этих
строк, оба народа куда больше соединяет и сплачивает одинаково присущее
им естественное отторжение западной демократии, и поэтому-то, нравится
это кому-то или нет, но они обречены на общий исторический путь.
Должен искренне признаться, что с какой-то поры, по тем
или иным причинам, я часто вспоминаю свое последнее пребывание в
саддамовском Ираке в октябре 2002 года. Полагаю, что будет вовсе
нелишним и небезынтересным рассказать об этом, хотя бы и вкратце, как
это позволяет данная колонка.
Тогда, как и пять лет до этого: ласковое солнце, радушие
хозяев, их приветливые улыбки и "Шератон". Первая же прогулка по городу
убедила меня, что иракцы стали жить лучше, свыклись с блокадой и
довольно безразлично относились к уже начавшимся периодическим
американским бомбежкам. О неизбежности новой войны в Багдаде старались
не думать и иногда лишь говорили: "Саддам придумает что-нибудь,
вывернемся и на этот раз!". Поражала беспредельная вера в своего лидера
и такой же фатализм, воспитанный исламом. Впрочем, и православные, к
примеру, ничуть не меньше мусульман убеждены в предопределении, что так
ясно выражено в хорошо знакомом каждому из нас выражении: "чему быть,
того не миновать".
На багдадском рынке было полно российских "друзей
Саддама", жадно скупавших антиквариат и все прочие ценности,
продававшиеся чуть ли не задарма. На базаре действительно бегало полно
"наших", одержимых шоппинговой лихорадкой и будто бы чувствовавших, что
их "райские денечки" близки к завершению.
Только лично мне известно, по крайней мере, несколько
человек, старательно выдававших себя за сторонников саддамовского
режима и вывозивших из Ирака антиквариата, золотых и серебряных
побрякушек целые контейнеры. Благодаря доброте и чрезмерной
доверчивости (или глупости!) иракских чиновников, они стали
миллионерами, и могут теперь спокойно до конца своих дней наслаждаться
беззаботной жизнью. Многолетняя блокада Ирака оказалась для кое-кого,
включая и российских хитрованов, подлинной манной небесной…
Но было в Ираке и несколько тысяч наших соотечественников
совсем иного плана, которые с радостью работали в этой стране, принося
ей пользу и спасая самих себя от безработицы и жалкого прозябания на
своей родине. Сотни из них, между прочим, предпочли остаться там и
после американского вторжения, зная, что дома их не ждет ничего
хорошего. Вот поэтому-то и сегодня тысячи русских специалистов
продолжают трудиться не только в сытых Америке, Австралии и Европе, но
и в самых бедных странах Азии и Африки. Невольно нельзя не задаться
вопросом: кому же понадобилось разрушить свою страну и сделать так,
чтобы русские люди были готовы бежать куда угодно?!
Осенью же 2002 года багдадские мечети были переполнены, и
около многих из них висели портреты Саддама в икраме или в национальной
одежде.
Баасизм явно сдавал позиции и наверху, как заверял меня
один высокопоставленный чиновник, обдумывали создание общей исламской
идеологии, стирающей или делающей их незначительными различия между
суннитами и шиитами. Говорили, что Саддам искренне ищет полного
примирения с соседним Ираном и видит себя объединителем всего
исламского мира. Кто знает, может быть, именно такого рода идеи
всполошили Вашингтон и вызвали его решимость нанести удар по режиму
Саддама под явно надуманным и несостоятельным предлогом?
На улицах же иракской столицы по вечерам царило
невероятное оживление, торговали всем, что только можно придумать или
вообразить, и из каждой харчевни разносились аппетитные, зазывные
запахи.
В то же время хватало вокруг и оборванных, исхудавших
детишек-попрошаек с голодными глазами, одинаково осаждавших всех
иностранцев, однако не столь назойливо и безобразно, как, скажем, в
Египте.
Ни у кого не чувствовалось ни малейшего уныния, не было
хмурых, напряженных и бессмысленно озлобленных лиц, подобно тем, что
сегодня на каждом шагу попадаются в Москве. Хотелось бродить допоздна и
заряжаться от местных жителей энергией, бьющей у них через край, и
каким-то непонятным воодушевлением, переполнявшим всех встречных.
Независимо от состояния их кошельков, они радовались жизни и никому не
завидовали.
Эти люди были просты и естественны в каждом своем
движении, в каждом своем порыве, и они, как учат все религии, не думали
о завтрашнем дне, ибо поистине: "на каждый день достаточно своих
забот"…
Уезжать из сине-золотого Багдада не хотелось, и какая-то
рационально необъяснимая грусть давила на сердце. Мне казалось, что я
оставляю, даже предаю друзей, которых, быть может, никогда не увижу. Но
что я мог для них сделать?!
Я был уверен тогда и еще более уверен сегодня, что
никогда не одолеть врагу тех, кто знает и твердо верит: "лучшая смерть
находится на остриях копий". Именно поэтому праздник великой победы уже
скоро придет на улицы древней иракской столицы.
