Анкара ведет активную подготовку к визиту премьер-министра Тайипа Реджепа Эрдогана в США. Он состоится 7 декабря, хотя визит должен был состояться ещё осенью. Перенос сроков переговоров носит не случайный характер, поскольку повестка дня турецко-американского диалога перегружена не только проблемами регионального свойства или двусторонних отношений, но и огромными закулисными интригами. Так, например, некоторые американские СМИ стали призывать Вашингтон приступить к осуществлению политики "сдерживания Анкары" - в силу того, что она стала более реально ощущать себя субъектом международной политики.

Многие американские эксперты признаки новой международной субъектности Турции усматривают в ее отказе от традиционного геополитического позиционирования. Речь идет о прорыве в нормализации отношений с Сирией, стремлении выйти на более конструктивный диалог с большинством мусульманских стран, заметном дистанцировании от Израиля в связи с иными подходами к арабо-израильскому конфликту, отказе поддерживать Грузию в период ее вооруженного вторжения в Южную Осетию, выводе отношений с Россией на уровень стратегического партнерства. И, наконец, в подписании цюрихских протоколов с Арменией.

При этом важно отметить, что Турция фактически перестала быть инструментом вытеснения России из той или иной страны, или "Большого Ближнего Востока". В определенном смысле она даже дополняет российское влияние, как, например, в Сирии или в Иране. Конечно, подобная трансформация турецкой внешней политики нуждается в тщательном анализе. Но и сейчас очевидно, что Анкара в большей мере лишь реагирует на "непоследовательную и настораживающую" политику США и Запада на "Большом Ближнем Востоке".

Одно время часть турецкой политической элиты готовила себя к упадку влияния России на Кавказе и к распаду Ирана. Теперь приходится просчитывать варианты геополитических последствий ухода США и держав Запада из этого региона. Это влияет на осмысление Анкарой своей возможной позиции в перспективе. На выработку главных направлений турецкой внешней политики сейчас оказывают заметное влияние следующие факторы:

1. Появление на политической карте региона Иракского Курдистана. Как писал в этой связи Foreign Policy, 72 процента турок считают, что "внешние силы стремятся развалить страну". То, что Вашингтон накануне визита Эрдогана официально объявил главарей террористической организации ПКК "контрабандистами наркотиков", ничего принципиально не меняет.

2. Отход от тесного сотрудничества с Азербайджаном в военной сфере, которое ранее на словах мотивировалось армяно-азербайджанским конфликтом, а на деле было связано с возможным вооруженным вторжением США в Иран.

3. Процесс нормализации отношений с Арменией, разблокирование в перспективе турецко-армянской границы, что снимает для Турции фактор потенциальной угрозы с севера.

4. Провал попыток стать полноправным членом ЕС. Брюссель, помимо географического фактора, выставил Анкаре целый букет требований: провести судебную реформу, обеспечить свободу слова и демократию, наделить правами национальные меньшинства и решить курдский вопрос и многое другое. В подобных условиях продолжать политику тюркизма - означает со временем вместо "кавказской ОБСЕ" получить уже на своей территории "Карабах", так как рецепты ЕС ведут к активизации процессов "новой" национальной идентификации проживающих в стране неэтнических "турок".

5. Выстраивание особых отношений с Ираном. В октябре нынешнего года Эрдоган побывал с визитом в Иране. По итогам переговоров с руководством этой страны он обвинил Запад в использовании двойных стандартов в отношении Ирана и заявил, что иранские ядерные исследования носят мирный характер. "Если идея заключается в том, чтобы опустошить Иран или стереть его с лица земли, то я не думаю, что это будет правильно", - заявил глава турецкого правительства, назвав при этом замыслы военного удара по иранским ядерным объектам "сумасшедшими". Понятно - почему, ведь в таком случае Турция окажется "в кольце фронтов": на юге Ирак, на востоке - Иран, на севере - нестабильная ситуация в связи с Карабахом.

Поэтому так называемая "новая" турецкая внешняя политика кабинета Тайипа Реджепа Эрдогана - это признак слабости и уязвимости Турции, а не "демонстрация геополитической силы", как утверждают некоторые эксперты. Анкара, как пишет "Нью-Йорк таймс", выход из ситуации видит в "попытке выпрыгнуть из проамериканской смирительной рубашки и самоутвердиться в качестве независимого геополитического игрока". При этом она должна откреститься и от навязываемого ей США имиджа "американского игрока второго эшелона", чтобы повысить свои возможности для политико-дипломатического маневрирования, поскольку у нее выявляется дефицит партнеров. К тому же, как, считает американский аналитик Дэвид Шенкер, "Турция, двигаясь самостоятельно на "Большом Ближнем Востоке" в целом, и в отношении Ирана - в частности, может оказаться в такой ситуации, когда нужно будет решать вопрос о ее членстве в НАТО".

Одним словом, главе турецкого правительства в Вашингтоне предстоят очень сложные переговоры. Правда, пока больше похоже на то, что Вашингтон и Анкара - несмотря ни на что - традиционно заявят о "дальнейшем развитии дружеских партнерских отношений".Но, как считает газета Milliyet, "развитие событий демонстрируют совершенно другое".