Все эти мысли крутились в голове у девочки, пока она пыталась найти место поудобнее. Катя спокойно относилась к перспективе простоять ближайшие 30 минут, но глаз автоматически метался из стороны в сторону, выискивая пустое сиденье. Их не было. Катя механически отметила, что практически все занято лицами противоположного пола. Слишком сонная и погруженная в заботы, чтобы о чем-то задумываться, Катя открыла тетрадь, повторяя задание по спряжению латинских глаголов...

Расписание в лицее на этот день было коротким, так что Катя успевала на курсы фотографии – она подумывала поступать во ВГИК. Спустилась в метро, вошла в вагон и едва не потеряла равновесие – сзади в спину врезался отдающий перегаром, покрытый шелухой от семечек красный кулак. Девочка испуганно отступила, а кулак, привычно походя сообщив ей, кто она такая, плюхнулся на сидение. Настроение у Кати было слишком хорошее – Аскольда Аполлоновна милостиво допустила ее до занятий и даже поставила "пятерку" за знание глаголов, поэтому, кулак быстро забылся. Так что, сунув наушники в уши, Катя принялась осматриваться.

И оторопела: рядом не было ни одного женского лица, зато вокруг клубились мужчины всех возрастов. Они явно со вкусом позавтракали, потом неспешно уложили волосы в хитрые прически, выглядящие так, будто они никогда не причесывались. Потом долго стояли перед шкафом в раздумьях – какого цвета брюки им будут к лицу. Никто из них очевидно не торопился на работу или учебу, каждого ждало гораздо более интересное времяпрепровождение – магазины гаджетов, компьютерные клубы, игра на Манеге в сокс, обед с друзьями...

Катя пожала плечами и поспешила к выходу. Она было удивилась безделью толпы мужчин среднего возраста, но вовремя вспомнила своего отчима. С тех пор как в прошлом году его сократили, а завод закрыли, дядя Коля не проработал ни дня. Первое время он еще пытался куда-то звонить, порой ходил на собеседования. Возвращался он таким мрачным, что мама как-то раз запричитала "Миленький, ну не ценят тебя, не понимают, какой ты мастер на все руки – сиди дома, делай ремонт. Вон стенка между кухней и сортиром почти обвалилась, в комнате проводка искрит. А я, даст Бог, заработаю на еду". Дядя Коля даже купил какой-то инструмент, шпаклевку (недавно Катя обнаружила ее каменистые части у себя под кроватью), однако тем дело и кончилось. Но о работе отчиму больше никто не напоминал – девочка боялась скандала, а мама явно исходила из принципа "плохонький, но мой", а потому терпеливо кормила всю семью...

День клонился к вечеру, но вместо того, чтобы повернуть к дому, Катя поехала на работу: крестная "по блату" устроила. Хотела было своего мужа – он тоже в кризис без работы остался, но тот даже слушать не стал, бывшему политтехнологу не пристало тяжелым физическим трудом заниматься. Для Кати же эта работа была неожиданным подарком – так она могла не просить у мамы денег на себя. Да и то, что на производстве не было жесткого графика, а только норма выработки, позволяло планировать день по своему усмотрению.

Вот только добираться было неудобно – снова пришлось спускаться под землю. Войдя в вагон, Катя зажала нос – в воздухе витала тяжелая смесь винных паров и разных видов мужской парфюмерии: вокруг клубились те, кто возвращался домой после напряженного дня обсуждения с друзьями политической и экономической ситуации в стране – их обед явно сопровождался обильным возлиянием спиртных напитков всевозможной крепости. И те, кто привык вставать в 17 часов утра – еще свеженькие, только после душа, они явно торопились по своим тусовкам, чтобы вернуться домой под утро крайне усталыми.

Катя даже не стала искать место, она терпеливо дождалась своей остановки и быстро вышла, чтобы вернуться на ту же станцию ближе к полуночи. В руках она несла пакеты с продуктами – на работу позвонила мама и, сказав, что приболела, попросила купить еды. Дядя Коля в это время сидел возле подъезда на лавочке, обсуждая мизерные пособия по безработице, но девочку это совсем не удивило. В вагоне было немноголюдно. И – Катя облегченно потерла лицо – было много женщин, с такими же как у нее здоровыми продуктовыми пакетами. Пьяненький мужчина было попытался встать, но сидевшая рядом жена тут же заботливо положила ему руку на локоть: "Отдыхай, милый, она еще молодая, чтобы ей место уступать". Ничего, про себя улыбнулась Катя, все ж такая картинка грела ей душу своей обыденностью: как хорошо, что она не единственная женщина, оставшаяся на белом свете. В этот момент с бокового сиденья поднялся представитель ближнего зарубежья. Судя по многовековой усталости в его глазах, он тоже возвращался в работы. "Садитесь, девушка", – предложил он и улыбнулся.

Катя улыбнулась ему в ответ. И села.