Когда два года назад с идеей этого референдума выступила Швейцарская национальная партия, мало кто верил даже в то, что он вообще состоится. Но 300 тысяч голосов в поддержку идеи было собрано (это совсем не мало – это 4% населения; в России такой же вес имели бы 6 миллионов подписей, – попробуйте вообразить, под чем у нас их реально было бы собрать). И вот референдум принёс победу своим организаторам. Те охотно объясняли, почему предметом голосования выбрали именно запрет минаретов. Цитирую одного из лидеров движения Ульриха Шлюэра: "Для нас минарет – это символ исламского порядка, продиктованного шариатом. Минарет не имеет религиозного значения, он даже нигде в Коране не упоминается. Минарет – это символ притязаний ислама на политическую власть".

Активисты подчёркивали, что не борются с исламом, не хотят запрещать религию, но хотят сохранения своих исконных ценностей. Ещё цитата: "Уже сейчас мусульмане пытаются навязать нам свои порядки, которые несовместимы с демократическим устройством Швейцарии. Насильственная выдача замуж или требования отдельных кладбищ с предварительным вывозом нечистых останков христиан – это недопустимые требования". И народ Швейцарии поддержал своими голосами ясный сигнал того, что исламизации страны он не желает.

На иной взгляд, люди, ответившие на требование вывезти со своей родной земли "нечистый прах" своих предков всего-то навсего запретом на возведение новых минаретов, – суть недосягаемые образцы терпимости. Но так подумали не все. Итоги референдума, идущие столь явно вразрез со всесильными в европейском пространстве идеями политкорректности и мультикультурности, были сразу же подвергнуты критике, в том числе и в самой Швейцарии. С резким протестом выступили швейцарские левые.

Шокировано правительство в Берне. Федеральный министр юстиции, госпожа Видмер-Шлумпф заявила, что "за рубежом этот исход не вызовет понимания и повредит имиджу Швейцарии", а у швейцарской туриндустрии могут упасть доходы от туристов из стран Персидского залива. Далее министр указала, что неприятный ей запрет "не является действенным средством по борьбе с исламским экстремизмом". Кто бы спорил, конечно, не является, но не про экстремизм же был референдум. Он показал, что швейцарское общество всерьёз воспринимает как угрозу политический ислам и видит борьбу с минаретами действенным методом против него. Из-за границы про референдум тоже сказали немало нехорошего. Не стану цитировать многократно оглашённые символы политкорректной веры, скажу только, что швейцарцам пригрозили: Европейский суд по правам человека в Страсбурге отменит их решение ещё до того, как они успеют его применить.

Но немало у швейцарского референдума нашлось и сторонников. В нескольких европейских странах (в Нидерландах, в Дании, в Австрии) нашлись заметные политики, тут же выступившие с призывами проведения аналогичных референдумов и получение аналогичных результатов. Серьёзно относиться к страху исламизации призвала и немецкая ХДС – партия канцлера Меркель. Серьёзные аналитики не могли не отметить, что поддержка запрета минаретов оказалась гораздо шире электоральной базы националистических партий, и что результат референдума показал, насколько велик разрыв между настоящим общественным мнением и тем, как его нынче принято представлять в массмедиа.

Не знаю, попадёт ли швейцарский запрет на возведение минаретов в Страсбургский суд, и тем более не знаю, что в Страсбурге по этому поводу решат. Но хотел бы подчеркнуть: в Швейцарии произошло прямое волеизъявление народа. Если оно оказалось менее политкорректным, чем хотелось бы дальним надстройкам над механизмами прямой демократии (вроде ПАСЕ или Страсбургского суда), то нельзя исключить крамольной мысли, что это всё-таки проблема надстроек. Нам не устают напоминать, что настоящая демократия неизменно охраняет права меньшинств, – и это есть безусловная правда. Но правда и то, что основой демократии остаётся принятие решений по воле большинства. Пока швейцарский референдум не привёл к обсуждению этой непростой диалектики, но, возможно, ещё приведёт.