Жена президента Сирии Асма аль-Ахрас удостоена в прошлом году самого почетного звания арабского мира – первая леди. Этого титула удостаиваются жены президентов не за красоту лица, но за реальное участие в социально значимых проектах.

Доктор Асма много лет курирует образовательные программы, в том числе для сельских девушек, и археологические изыскания в Сирии. Эксклюзивное интервью для российской прессы доктор Асма дала Надежде КЕВОРКОВОЙ.

– Доктор Асма, существуют различные представления о том, каково место женщины в исламском мире. Как с этим обстоит дело в Сирии?

– У нас сосуществуют три общины и три религии: ислам, христианство и иудаизм. В исламском мире приняты разные модели. Есть исламские страны, где женщина достигла самого высокого поста президента. Есть мусульманские страны, где женщины не имеют избирательных прав или не могут водить автомобиль. Все они при этом остаются исламскими.

Если попытаться непредвзято понять, в чем причина таких различий, то легко убедиться, что не ислам является причиной, а исторически сложившаяся модель устройства общества. То, что называется народными обычаями.

Ислам поощряет женщину играть активную роль в обществе. В исламе укоренена идея о поддержании равенства мужчины и женщины. Зачастую старые предрассудки диктуют ограничения прав женщин, но никак не ислам.

У нас в Сирии сосуществование разных религий обеспечивает принцип равенства женщины и мужчины. У нас женщины являются членами парламента, послами, занимают министерские посты. Наконец, у нас вице-президент – женщина. Женщины работают в армии в качестве инженеров и врачей. Возможностей много, но мы не почиваем на лаврах.

– В Иране у женщин после исламской революции появилось тоже очень много возможностей социального роста, о которых на Западе не знают. Но там по закону они занимают любые должности, кроме президента и до недавнего времени судей. У вас такие же ограничения?

– Нет. У нас до недавнего времени пост генерального прокурора занимала женщина-судья. Наши достижения в этом плане начали набирать обороты не так давно. И главное – не сбавлять темп.

Скажем, в Индонезии, мусульманской стране, женщина была президентом.

– Человек, который впервые приезжает в Сирию, видит то, к чему он порой не готов. Скажем, в знаменитой мечети Омейядов в Дамаске у могилы Иоанна Предтечи рядом молятся мусульмане и христиане. А как в жизни все обстоит, вне мечети? Как устраивается жизнь христиан рядом с мусульманами? Христиане не боятся соседей мусульман?

– Конечно, нет! Вы и в жизни можете видеть множество примеров братского отношения, открытости. Во многих домах Сирии можно часто видеть икону Девы Марии и рядом изречение из Корана.

Это не следствие модернизма или синкретизма. Это тысячелетний опыт нашего народа. Главное – насколько мы готовы сохранять и защищать наши формы сосуществования вер. В условиях, когда в мире утверждается принцип противостояния религий и цивилизаций, нам очень важно не растерять наш опыт.

Роль женщины в его сохранении трудно переоценить. Ведь женщина – прежде всего мать, именно она воспитывает детей в духе мира и братства. Это важная часть нашего менталитета и национальной идентичности. Именно эти качества народа сейчас испытываются на прочность. Самое важное – не растерять то, что досталось нам из глубины веков.

Но хотелось бы уточнить: роль женщины и матери велика, но мы не стираем окончательно и роль отца. (Улыбается.) Он, отец, тоже имеет право внести свою лепту.

Могу вас заверить, что святыни Маалюли и Саедная (две христианские деревни, где говорят на арамейском языке и где располагаются святыни христианского мира. – "Газета") – в моем сердце, хотя я мусульманка. Если вы приедете в монастырь святой Феклы, вы увидите там как мусульман, так и христиан.

– Особая тема в Сирии – 500 тыс. палестинских беженцев, которые здесь оказались в результате арабо-израильских войн. К ним за последние пять лет прибавились и 2 млн иракских беженцев. При населении страны в 20 млн это большая группа. Что их ждет?

– В Сирии мы не делаем различия в правах граждан и палестинских беженцев. У нас равенство прав во всех аспектах жизни. Иракские беженцы пришли в страну не так давно, но мы не делаем различий в отношениях с ними, не относимся к ним как к беженцам. Сколько бы они ни оставались в Сирии, они не должны быть обделены. Дети должны посещать школу, студенты должны продолжать учебу. Мы стараемся дать людям работу, помогаем перевести имущество в Сирию, чтобы у них были нормальные условия, чтобы жизнь здесь не начиналась с чистого листа, а если они захотят вернуться на родину, то чтобы она не начиналась с нуля там.

Конечно, это все ложится тяжелым бременем на экономику, но братская помощь важнее. Мы не думаем о том, как могло бы сложиться по-иному. Самое главное для нас сейчас – обеспечить детям возможности для образования. Ведь в сегодняшнем мире образование – главный ресурс и главное оружие.

– Мы живем во времена феминизма. Как с этим феноменом обстоят дела в Сирии?

– Мы в Сирии работаем в двух направлениях. Во-первых, чтобы у женщин и мужчин были равные права при устройстве на работу. Во-вторых, мы стараемся обеспечить взаимное уважение между ними в обществе.

Сторонники феминизма в мире зачастую выступают против мужчин. У нас же в обществе и культуре есть устойчивое представление о том, что мужчины и женщины на равных составляют полноту общества. Те и другие должны совместно участвовать в политической и общественной жизни.

– Феминистские организации особенно часто критикуют именно исламские страны за положение женщин, которое, как им кажется, не соответствует современному стандарту. Сталкиваетесь ли вы в Сирии с такой критикой?

– Я прожила долгую часть жизни на Западе, я там воспитывалась, там училась и работала. Конечно, в западном обществе есть много позитивного, но есть и некоторые негативные стороны. Так же и в нашем обществе.

Разница между нами в том, что если мы замечаем какое-то отличие наших традиций, мы не считаем, что правы непременно мы, а они заблуждаются. Сила восточного общества – в умении принимать другого и сосуществовать с другим.

Ведь если я не поступаю в точности как ты, это еще не означает, что я не права. В восточных обществах есть позитивные стороны, которые западные люди не замечают. Мусульманки и вообще женщины на Востоке достигли многого в общественных, политических и деловых сферах. Женщины на Западе тоже преуспели. Проблемы во многом лежат в незнании западных людей реальности нашего мира.

Удивительно, что на Востоке женщины становились главами государства, а в самой могущественной стране мира женщина не смогла дойти до поста президента.

Вопрос не в том, кто ошибается или кто виноват. В мире есть разный опыт, лучше изучать и знакомиться с опытом друг друга, чем обвинять.

– Тенденция западного мира в том, что женщины часто не могут позволить себе иметь детей и семью. В исламском мире женщины ставят семью и детей выше карьерных целей и остаются женщинами во всем. В этих базовых ценностях Запад и Восток все дальше расходятся. А есть ли у нас зоны для взаимопонимания?

– Несколько лет назад одна британская журналистка спросила меня, что мы делаем, когда девочки 15-16 лет выходят замуж. И я поинтересовалась, как быть в Великобритании, где женщины остаются матерями одиночками. Можно, конечно, просто провозгласить, что я лучше, чем вы, что женщинам в моей стране лучше, чем в вашей. Но мы признаем, что у нас есть различные проблемы.

Диалог будет гораздо конструктивнее, если постараться рассмотреть, что в исламском обществе дети не растут без отцов, что женщина не брошена на произвол судьбы, что она знает, из какой она семьи (в исламском мире женщины чаще носят фамилию отца, чем мужа. – "Газета"), знает, кто отец ее детей, а ее дети знают, из какого они рода. У нас нет брошенных сирот.

Вместо того чтобы упрекать в непохожести, гораздо эффективнее узнавать друг друга. Нужно ценить наше разнообразие, наши отличия. Надо признать, что различия не означают неправильность. Надо учиться понимать друг друга.

– Как реально нам понимать друг друга? Ведь предубеждения, которые посеяли, держатся в общественном сознании гораздо крепче.

– Мы сами должны быть более активными, нам следует активнее участвовать в общении с западным обществом, рассказывать о себе. Причем не только в качестве женщин. Мне кажется, нам всем следует говорить друг с другом как людям.

Когда вы ищите работу и вас ущемляют, потому что вы женщина, то это становится темой публичного обсуждения в СМИ. Но, скажем, сам факт, что вся информационная сфера в западном мире жестко контролируется медийными гигантами, темой публичной дискуссии не является. Но ведь это тоже ущемление прав, в частности, права на информацию.

Именно в СМИ, большая часть которых контролируется западным миром, и создается негативный образ нашего общества.

Предубеждения против исламского мира – это продукт идеологического манипулирования сознанием западного человека. Так создается негативный образ Востока, образ ислама. Может быть, обществу, в том числе и западному, пора над этим задуматься и постараться больше контролировать СМИ? Пока этой темы на Западе просто нет.

Сегодня все общение в мире идет на английском. Это язык свободы. Интернет – самый продвинутый и свободный способ общения людей в мире. Фильмы – один из самых действенных способов рассказа о своей стране. Не секрет, что на западных телеканалах и в западных сетях существуют жесткие ограничения на восточные фильмы и фильмы из исламских стран. На Западе весьма часто препятствуют вещанию исламских телеканалов. Никто между тем это не считает нарушением права на информацию.

Если же в восточном мире происходит ограничение продвижения какого-либо западного продукта – канала, фильма, музыки, компьютерной игры – это широко обсуждается как проявление несвободы.

Не припоминаю, чтобы в западном мире кто-то был огорчен такой диспропорцией. Это не считается признаком несвободы. Мы должны говорить об этом, обсуждать.

– Но где же это все обсуждать? Запад критикует Восток. Восток оправдывается. Но если нет площадки для дискуссии, равных возможностей для нее, то что можно сделать?

– Я считаю, что нет ничего невозможного. Именно поэтому мы в Сирии такое внимание отводим образованию. Мы убеждены, что молодое поколение совершит прорыв в инновациях и современных технологиях. Китай и Индия это сделали. Нет никаких причин, чтобы мы этого не смогли. Сейчас правильное время для этого.

Наши страны – Сирию и Россию – роднит то, что мы на пути становления. И вы, и мы развиваемся как независимые страны, ищем собственный путь.

В Сирии есть важная особенность: у нас очень молодой народ. 60% – люди моложе 25 лет. Это дает нашей стране громадный шанс сегодня. Завтра будет уже поздно. Именно поэтому мы стараемся дать молодежи возможность учиться, раскрыть свой потенциал, стать успешными и преуспевающими сейчас и в будущем.

Для нас важно то, что все делается своими руками. Тогда все в стране делается в национальных интересах и исходя из национальных нужд.

СПРАВКА ГАЗЕТЫ

Асма аль-Ахрас родилась и до 25 лет жила в Великобритании. Ее отец – врач-кардиолог, практиковавший в Лондоне. Окончила британскую школу для девочек, получила диплом с отличием Королевского колледжа Лондонского университета, работала в банковской системе и специализировалась в компьютерной сфере. Со своим будущим мужем, врачом-офтальмологом Башаром Асадом познакомилась на вечере сирийской общины в Лондоне. Они поженились, сыграв в канун 2001 года скромную свадьбу. У них трое детей.