Газета "Наш Мир" Газета «Наш
Мир»
Историю человечества можно проследить на истории денег. Так
поступали английские экономисты, Маркс и Макс Вебер. За тысячелетия
деньги эволюционировали от средств расчета до всеобщего эквивалента, и
за это время мир претерпел изменения от натурального хозяйства, где их
роль минимальна, до рынка, где они составляют главную сущность.
Категория денег приобрела философскую, этическую и религиозную
нагрузку, банковское ремесло превратилось в культуру.
Как случилось, что презренное, осуждаемое всеми религиями ростовщичество стало диктовать законы и нормы поведения?
Философия
процентов уходит корнями в удушливую атмосферу венецианских и
голландских гетто, в лавки менял, сводящих все земные ароматы к запаху
денег. Пока мореплаватели гонялись за географическими миражами,
открывая терры инкогнито, цепкие, слепые кроты, шейлоки и гобсеки, шли
к цели на ощупь. А в эпоху прибыли средневековый джин вырвался из
бутылки, пытаясь заполонить в отместку Вселенную.
Деньги и разделяют и
уравнивают, отсюда их притягательная сила. Всепроницающие, они сметают
все границы, кроме собственных, разрушая все барьеры, рубежи, разбивая
скорлупу предрассудков, они вьют кокон банковского счета. Аристократию
отрицает отнюдь не демократия, но - монетократия, профанирующая как
идеалы коммунизма, так и христианские догмы: в денежном круговороте,
кто был никем, становится всем, первые - последними...
Демократия
- это власть денег в чистом виде. К ней шли упорно, столетиями, через
пропасти отчаяния, моря крови и бездны разочарования. Исчерпав все
объекты доверия, общество получило наконец опрокинутую веру. Это
выхолощенная вера, вера в денежный фетиш, отстраненный, обезличенный
предмет поклонения, возвышающий, как талисман, его обладателя, походит
больше на суеверие, потому что сами деньги, как усиленно твердят нам их
идеологи, не добры и не злы. И действительно, деньги не пахнут...
Религиозные,
сословные, национальные, идеологические, нравственные принципы
построения общества остались в прошлом. Дух устал от тысячелетней
борьбы, истощился, проиграл плоти. Современный западный обыватель, убаюканный идеями консьюмеризма-потребительства,
не способен на жертву, а значит, из христианства вынут хребет, осталась
пустая оболочка. Да и смешно жертвовать собой ради лишних ассигнаций -
это уже найм, совсем иной подтекст.
Счастье потребления, земной
комфорт вместо иллюзий рая, прибавка жалования вместо обещания вечной
жизни - это безусловная психастения, упадок воли, витальности.
Сегодня,
на новом витке монетократии, мы видим очередную попытку управлять миром
через финансовые рычаги, опутывая его сетью денежных потоков и
щупальцами транснациональных компаний, не платя за лидерство кровью. Но
все торговые империи до сих пор разваливались - будь то Карфаген, Тир,
хазарские рахдониты или поздний Рим. Всегда менее развитые, но сильные
духом варвары обращали их в руины. Этот закон более глубокий, чем
постоянно меняющиеся декорации - от финикийских галер и золотых
испанских галионов до глобализации экономики и Интернета.
Отсылка
«грязного» производства в Юго-Восточную Азию зиждется на уверенности,
что нынешний статус кво продлится вечно, что сложившаяся иерархия,
мировая пирамида никогда не рухнет. Но стоит ли слепо доверять
настоящему, текущий момент всегда лжет. В конце концов, все держится на
психологии, на всемирном соглашении, на внушении покорности миллионам,
уже не силой оружия, а внедрением в сознание окончательности
распределения ролей, бесповоротности Истории.
В условиях
деньгократии правят не талантливые, не кровожадные, не святые, а
расчетливые, ловкие, делающие деньги. И здесь также господствует
«curius regio, eius religio» (Чья власть - того и вера), обществу
навязывается мораль телевизионного меньшинства (как тут не переиначить
тезис Протагора: «Мерило всех вещей - человек экрана»)
Это
судьи, которых никто не выбирал, обвинители, адвокаты, палачи... Ведь
охота на ведьм должна периодически повторяться - диалектика выдвигает
свои требования устойчивости: коммунистам нужны антикоммунисты,
демократам - противники демократии... Так что, диссиденты будут всегда
в цене. Вопрос в том, согласятся ли остальные терпеть это положение
вещей, не возмутятся ли иерархией ценностей, при которой основное
достоинство - наличие капитала, а кошелек - пропуск в рай.
Конечно,
по демократическим правилам олигархов не переиграть, это их поле, их
принципы, усиленно навязываемые миру фукуямами, как лучшие из
возможных, но малейшее сомнение может привести к бунту, дать цепную
реакцию, рассыпающую их карточный домик. Все держится буквально на
честном слове, на авторитете Запада, подкрепленного вездесущностью его
политики, на почти суеверном страхе, на негласном договоре
мироустройства; все держится на ощущении непробиваемой стены. Мир дольний только подобие мира горнего, земная сцена -
отражение небесной баталии. Изнеможение, слабость, малодушие царят на
театре военных действий, бурление ХIХ и ХХ веков сменилось штилем и
застоем. Гиббон закончил свой труд о падении Рима словами: «Империя
пала, началась эпоха варварства и христианства».
Тойнби считает
восточные культы ответом на вызов легионеров Тита и Веспасиана. Но
объединение вокруг меча Карла Великого остановило мусульман, и было
новым ответом в бесконечном диалоге с Востоком. Сегодня на колониальный
вызов Запада, на экспансию христианской цивилизации получен
демографический ответ стран Ислама. Китайский взрыв при этом менее
опасен из-за традиционного стремления жителей Поднебесной к
изоляционизму и самодостаточности. Пока движение на юг еще
продолжается, мы находимся в инерционной стадии, фазе шаткого
равновесия. Но надолго ли?
Надежда на высокоразвитые технологии
и голливудские мифологемы - слабое утешение, всеобщая эйфория и
ликование от победы над коммунизмом - грустные симптомы разложения.
Мультяшная пропаганда, басенная мораль демократического эпоса и
бесконечная сага о «хороших» и «плохих» парнях вряд ли сдержат натиск
молодых народов.
Сможет ли Америка, где через несколько
десятилетий белых будет незначительное меньшинство, сохранить
могущество, созданное квакерами с их пуританской моралью и искуплением
трудом первородного греха?
Менталитет первых эмигрантов уже
сильно разбавлен в американском «плавильном котле». Я не верю в унификацию
по-американски, мир для этого чересчур укоренен этнически. Я не верю в
общечеловеческие ценности, скорее - в общечеловеческие слабости.
Тепличные цветы гибнут на морозе, купеческие караваны - под мечами
воинов. Избрание монетократической модели заставляет отгораживаться,
обрекает на искусство слабых - нанимать, стравливать, лавировать...
Сделавшие
ставку на вексель платят страхом. И сегодня европейской оранжерее
грозит восточный садовник, его ножницы лязгают все ближе. И изнеженной
благополучием Европе, чтобы не быть раздавленной, смытой волнами
великого переселения ХХI века, предстоит сделать сложный выбор. Это
геополитическая неизбежность, диктатура обстоятельств. Тогда и наступит гибель демократии, как вялого
и аморфного образования.
|
