Обычно
будущее связывают с развитием науки и техники. Но если нас волнует
будущее человека, а не машин, то и обратиться надо к тому, что
происходит с человеком и с обществом в целом. Материальный прогресс не
имеет особой ценности сам по себе, намного важнее его глубокое влияние
на жизнь человека.
Чтобы показать, насколько все взаимосвязано,
возьмем один пример. Началось все с полезной идеи одноразовых
предметов: стаканчиков, тарелок, а потом и многого другого. Но со
временем эти одноразовые вещи породили новую психологию. Появилось даже
понятие «общество одноразовых стаканчиков», подразумевающее
распространение всеобщего одноразового подхода. Людям уже
психологически проще выбросить использованное, даже еще не старое, чем
возиться с ним, и взять новое. Это переносится и на людей: зачем
разбираться с проблемами, сложными отношениями со старыми друзьями,
знакомыми, когда намного проще бросить все это и найти новых, с
которыми, по крайней мере в ближайшее время, никаких сложностей не
будет.
Нечто подобное происходит и с семейными отношениями.
Вместо одного брака в течение жизни нормой становится два и больше. В
развитых странах количество разводов составляет от 30 до 50 с лишним
процентов от количества браков, у нас на каждые 10 зарегистрированных
браков приходится 6 разводов. Уменьшается и размер семьи: меньше людей
– меньше проблем. Нормой стали также и неполные семьи, тем более что во
многих странах материальный прогресс и высокий уровень жизни позволяют
довольно легко обходиться без «кормильца». В некоторых странах уже
более половины детей рождается вне официально зарегистрированного
брака, у нас пока – около трети, но тут надо учитывать сдерживающий
фактор экономических
условий. Американские ученые вообще
считают, что семья умирает как общественный институт, и так же отмирают
многие другие структуры общества. В Америке даже проводились
безуспешные попытки искусственного создания новых общественных
структур, что-то типа большой семьи или коммуны.
Можно уже
говорить о набирающем все больше оборотов процессе распада общества в
его традиционном понимании. Один из знаков этого – появление массы
людей-кочевников, которых ничто не держит. Такие люди переезжают с
места на место, оставляя работу, друзей, дом, иногда даже страну; они
оседают на новом месте, находят работу, заводят друзей, а через
некоторое время опять уезжают. Такие люди внутренне оторваны от других
людей, от общества, страны и, по большому счету, от самих себя.
Такая
«легкость» по отношению к перемене мест, к созданию семьи, к дружеским
и другим узам часто преподносится как обретение все большей личной
свободы. Но если мы экстраполируем в будущее эту максимизацию личной
свободы, провозглашенной как лозунг еще в эпоху буржуазных революций,
то логично придем к полному распаду общества. Вместо общества и его
структур, соединяющих людей в одно целое, мы можем дойти до массы
индивидов, практически ничем не объединенных, и некоего
бюрократического аппарата, с которым они постоянно «воюют». Это как
если бы мы обнаружили вместо дома кучу кирпичей, из которых он когда-то
состоял.
Так что огромная проблема, с которой мы идем в будущее,
– это крайний индивидуализм. В обществе разовых предметов, разовых
отношений, разовых приятелей (нельзя даже сказать – друзей), когда
личная свобода возводится в абсолют, у человека не остается ничего,
кроме одного – его самого. Он начинает видеть только себя, а все
остальное становится для него товарами и услугами, которые он
потребляет, не задумываясь об их дальнейшей судьбе.
Такая
замкнутость на самом себе приводит к крайнему эгоизму, и чем более
человек видит себя «пупом земли», тем более отдаляется от других людей
и теряется для общества. «Самодовольство подобно высокой башне, на
вершину которой взобрался надменный глупец. Там воссел он в горделивом
одиночестве, никому не видимый, кроме одного себя», – древнейший текст,
известный как «Голос Безмолвия», сегодня столь же актуален, как и
тысячи лет назад.
Но человек – существо общественное, и общество
необходимо ему для того, чтобы он мог жить и развиваться. Общество не
сможет возродиться, если людям не удастся соединить личное с общим, с
коллективными интересами, построить новые отношения. Человек должен
быть одновременно и личностью, индивидуальностью, и активно действующей
частью целого, общества. Это и есть подлинная индивидуализация – когда
человек познает себя и реализуется в гармонии с окружающим миром, с
другими людьми, не замыкаясь на собственном развитии.
Помимо
личной свободы, которую человек зачастую норовит использовать в своих
практических интересах в ущерб другим, есть и другая, подлинная
свобода, о которой говорили многие философы древности: Сократ, Эпиктет,
Плотин, Джордано Бруно и другие. Сенека писал: «Ты спросишь, в чем она
(полная свобода)? – В том, чтобы не бояться ни людей, ни богов; чтобы
не желать ни постыдного, ни лишнего; чтобы стать полновластным
повелителем самого себя. А принадлежать самому себе – неоценимое
благо». В отличие от внешней свободы, относительной и условной, эта
внутренняя свобода дает человеку силу оставаться самим собой в любых
обстоятельствах, в любых ситуациях, особенно когда нет ограничений или
сдерживающих факторов.
Если обычного человека ничем не
ограничивать, то он будет делать все, что ему захочется, руководствуясь
своими желаниями. Внутренне свободный человек выбирает то, что принесет
пользу всем и уже одним этим будет полезно и ему. Как записал в своем
дневнике Марк Аврелий: «Не приносящее пользы улью не принесет ее и
пчеле». Подлинная индивидуальность человека создается и раскрывается не
его отделением от общества, а тем, что он делает для других людей,
насколько он полезен и необходим. С незапамятных времен это называли
«служением», и именно оно придает жизни человека подлинный смысл и
ценность.
Но откуда рождается внутренняя свобода, как ее
обрести? Она исходит из внутреннего центра, из того вечного и
неизменного, благодаря чему человек всегда будет оставаться самим собой
и знать, кто он, почему и во имя чего живет. Этот центр хранит суть
человека, он существует задолго до того, как человек рождается, и
продолжает существовать после того, что мы называем смертью.
Только
вечное может победить быстротечное время, и без ощущения вечного в
глубине нас самих невозможно противостоять времени и жить в условиях
все ускоряющихся перемен, сумасшедшего ритма. А это значит, что в жизни
человека обязательно должно найтись место тому, что мы называем
«вечными ценностями»: добру, любви, красоте, – и чем большее место они
будут занимать в душе человека, тем легче ему будет выдерживать натиск
времени. Внутренний центр, опирающийся на вечные ценности, – это не
убежище от житейских бурь, а активное действующее начало, которое
направляет нас и позволяет реализовывать самые прекрасные идеи и мечты,
делая окружающий нас мир хоть немного лучше.
Через это
раскрываются и скрытые внутренние силы человека, то, что заложено в нем
Богом. Открытие своих глубинных потенциалов и обретение внутреннего
центра – это две стороны одного процесса, ведущего человека к осознанию
своего места в мире, к глубокому пониманию себя, других людей, к
познанию Бога.
Газета 
