Из последнего же еще следует и то, что запрещающие женщине участие в жизни церковной из-за мнимой нечистоты тем самым навлекают на нее нечистоту настоящую. Ведь, согласно учению апостольскому, хотя и нет ничего в себе самом нечистого, но почита­ющему что-либо нечистым, это чистое становится нечисто (Рим. 14;14). Все дело в том, что помышление человека о чем-либо как о нечистом действительно делает то нечистым, хотя и не само по себе, но ради такового помысла. И до тех пор, пока это убеждение остается у него, оно пребывает для него нечистым. Блаженный Феодорит писал, например, относительно пищи: "Если кто, думая, что такая то снедь нечиста, вкушает оную; то сие нечисто не по естеству (снеди), но ради помысла вкушающего".[144] Какую, следовательно, ответственность несут те, которые категорически запрещают женщине, если она того желает, почитать святое Евангелие, получить помазание святым елеем, приложиться к различным церковным святыням, и даже просто подойти к священнику под благословение. При этом иногда просто следуют прещения грозного характера, не допускающие каких-либо возражений и размышлений, а иногда используется аргументация в форме святооческих наставлений, хотя и противоречащих им в существе.

В качестве примера приведем характерный и не самый глупый вариант подобной аргументации: "Некоторые, приезжая на богомолье куда-нибудь и заставая себя в таком положении, не знают, как им поступить; иногда же, считая как бы обидным для себя уехать из святого места, не приложившись к святыне, дерзают на последнее. Но им лучше смириться и признать себя недостойным сего. Ибо, во-первых, если бы мы были достойны, то Бог всячески устроил бы так, чтобы мы оказались чисты и свободны в желаниях и действиях. Во-вторых, они забывают, что не само прикосновение к святыне сообщает благодать, а вера наша. Не потому кровоточивая в Евангелии исцелилась, что прикоснулась к Спасителю, а потому, что веровала в Его чудодейственную силу (Мф. 9; 21-22). Поэтому верою можно получить ту же самую благодать, приложившись не к самим мощам святого или святой, а только, например, к порогу церковному, косяку дверей того храма, где находится их рака. Наши беспорядочные желания только обнаруживают в нас гордость, а не смирение – мы недовольны малым, нам подавай всего великого".[145] Нельзя не удивляться такой аргументации. Как можно приехавших на богомолье, возможно издалека и с большими трудностями, лишать вожделеваемого им приобщения ко святыни по причине всего лишь некстати начавшегося кровотечения, когда и с великими грехами приехавших никто не отгоняет от святынь?! Говорят, что "им лучше смириться и признать себя недостойным сего". Признать недостойным только потому, что низшие силы души и тела, без согласования с волей и разумом начали свою необходимую работу по очищению организма от умерших клеток? Неужели самоуничижение в этом случае уместно и способно приводить к смирению? Что это не так видно уже в следующей мысли, согласно которой, "если бы мы были достойны, то Бог всячески устроил бы так, чтобы мы оказались чисты и свободны в желаниях и действиях". Вот вам и плод предыдущего "самоуничижения", не смущающегося тем, чтобы требовать от Бога подчинения нашим обстоятельствам, изменяя, когда это нам надо, нашего естества чин! И почему должно признавать себя нечистым в том, чего не только не хотелось, но и не желалось? Ведь даже насилование не считается осквернением для женщины, если не было в этом ее желания и соизволения. Относительно аргумента, что благодать сообщается вере нашей, а не прикосновению мы, пожалуй, не будем возражать, но с другой стороны, ведь Господь ждал от кровоточивой именно прикосновения, по той видимо причине, что мы состоим не только из души, но и тела?! Если же следовать той логике, что Богу должно поклоняться только духом, тогда вообще не следует куда-либо идти или ехать, и правы, значит те, которые, ленясь или стесняясь ходить в храм, говорят в свое оправдание, что это не необходимо, ибо Бог есть Дух. Только с такой точки зрения и можно назвать желание женщины не только ограничиться созерцанием святыни, но еще и прикоснуться к ней – "беспорядочным", обнаруживающим "гордость", а не "смирение". И видимо с целью достижения этого недостающего "смирения" она "не только из алтаря, в который ей в старину было дозволено входить, но и из храма, и места пред храмом изгоняется"?[146]

Что же говорят по такому случаю святые Отцы? А они говорят, как это не покажется странным приписывающим скверну там, где ее не может быть в принципе, что "не следует запрещать женщине во время месячных входить в церковь, ибо нельзя ставить ей в вину то, что дано от природы, и от чего она страдает помимо своей воли. Ведь мы знаем, что женщина, страдающая кровотечением, подошла сзади к Господу и прикоснулась к краю одежды Его, и немедленно недуг оставил ее (Мф. 9;20). Почему же, если она с кровотечением могла коснуться одежды Господа и получить исцеление, женщина во время месячных не может войти в церковь Господню?... Раз женщина, коснувшаяся в своей недужности одежды Господней, была права в своем дерзновении, почему то, что было позволено одной, не позволено и всем женщинам, страдающим от слабости своей природы"?[147]

Это и есть на наш взгляд то самое "должное отношение" к физической стороне женской природы в Новом Завете, которое Господь показал нам на примере евангельской кровоточивой. Если же логически следовать мысли правила св. Дионисия о том, что любая женщина, страдающая обычным кровотечением, не имеет права приступить к Святой Трапезе, лишь на основании того, что "имевшая 12 лет кровотечение, ради исцеления, прикоснулась не Ему, но только к краю одежды Его",[148] тогда получается, что если блуднице было дозволено прикоснуться самого пречистого тела Его и это даровало ей спасение (Лук. 7; 37-50), то незаконными являются все те правила Церкви, которые отлучают от Причащения блудниц, хотя бы они и раскаивались! Неужели мы должны блудницу считать чище кровоточивой на том только основании, что первая целовала сами ноги Его (Лук. 7;38), а вторая коснулась лишь края одежды Его (Лук. 8;44)?!

Итак, абсолютный запрет на прикосновение ко святыне церковной во время месячных невозможно истолковать иначе, как исполнением ветхозаветных иудейских обрядов. А такое исполнение, как известно, строго осуждается апостольским учением, ибо если законом оправдание, то Христос напрасно умер (Гал. 2;21)! Ведь мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться одною верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха (Гал. 2;17)? Потому что "если должно исполнить закон, то не исполняющие его – законопреступники, и виновником сего законопреступления будет у нас Христос; ибо и Сам Он разрешал от обязательства сему закону и другим дал заповедь разрешать от сего обязательства".[149]

Почему же, не смотря на существующее знание этого, в Церкви продолжают наблюдаться подобные законы? По одной простой причине, указанной теми же Апостолами, что не у всех имеется такое знание, и от незнания совесть их, будучи немощна, оскверняется (1Кор. 8;7). А так как наперекор совести не должно делать ничего, даже если она заблуждается,[150] то и сами Апостолы иногда были вынуждаемы выполнять ненужные предписания закона (Деян. 21; 24-26), и другим советовали также снисходить немощи ближнего (Гал. 10; 28-29), принимая во внимание распространенность предрассудка о не­чистоте и опасаясь соблазна (Рим. 14;20). Лучше, считали они не делать ничего такого, отчего ближний наш претыкается, или соблазняется, или изнемогает (Рим. 14;21), нежели, если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, ведешь себя свободно в отношении вещей для него небезразличных и "увлечется примером твоим... между тем как в совести своей считает это дело не безгрешным для христианина. Поступая так, он оскорбит свою совесть и согрешит пред Богом", и в результате, от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос (1Кор. 8; 10-11). "Причина же – твой разум; ты разумно смотришь на вещи, но неразумно действуешь при разумных своих воззрениях".[151] В этом заключается мудрость тех, которые не хотят делать революций в церковных традициях из-за вещей не столь важных для спасения. Но в тоже время Апостолы усилено старались искоренить существующие предрассудки, через распространение необходимых знаний, как в своих речах,[152] так и в форме собор­ных постановлений.[153]

Сейчас все чаще стали появляться в Церкви голоса, напоминающие нам о том, что в сфере родовой жизни не может быть нечистоты субстанциональной,[154] и может быть стоит наконец-то прислушаться к этим гласам и изменить неоправданно строгое отношение к состоянию очищения женского естества на отношение снисходительное, внимательное и заботливое, ибо это то, в чем так нуждаются переносящие тяготы необходимого очищения своего.