Путешествие Магеллана является позднейшей легендой уже потому, что в его эпоху не существовало самого понятия кругосветки. Шарообразность земли была остроумной гипотезой, причём отчасти имеющей мистическое обоснование (шар как "абсолютно совершенное тело"). В реальной жизни о шарообразности не задумывались, и в этом не было особой необходимости. Потому что мир был "разорванным", всё происходило на одном полушарии. Освоение Тихого океана это 18 век, причём в значительной степени - вторая половина. Тогда шарик и схлопнулся. В 17 веке через Тихий океан не плавали, он воспринимался как кошмарная пучина, край земли. Если испанцу нужно было попасть на Филиппины из Перу, он ехал туда через Испанию. Правда в 17 веке идея шарообразности была уже понятной и принятой. То есть Магеллан это Маг, абстрактный мудрец, совершивший абстрактный же фокус-покус. Между прочим, по официальной легенде он до этого НИКОГДА НЕ БЫЛ В АМЕРИКЕ.

Но объяснить эту, в общем, очевидную истину очень трудно. Для этого нужно изменить некоторые базисные понятия массового сознания. Например, ввести понятие "посмертной истории". Таковая важна для биографии любого человека умершего достаточно давно. Скажем для случая Пушкина это 10% его биографии в энциклопедии. Надо обязательно рассказать о генезисе пушкинского мифа, например о том, чем было для СССР и для русской эмиграции празднование столетия со дня его смерти. В 1937 году в СССР произошла официальная канонизация Пушкина и Пушкин с этого времени базисный элемент СОВЕТСКОГО мира. В эмиграции напротив 1937 год был последней попыткой сохранить право на "старого русского Пушкина". Получается, что Пушкин это символическая фигура и некий код, позволяющий сохранять преемственность между двумя разными, но одинаковыми по языку культурами. Но Пушкин жил при капитализме. Уже ходили пароходы и паровозы, он чуть-чуть не дожил до фотографии. В общем его образ ясен. А вот для 18 века посмертная история это 30%. Этот век уже размыт, там много удивительного для современного человека. Французская революция была водоразделом, она так перетряхнула Европу, что стали говорить (именно тогда) о "старом режиме". "Старый режим" это для европейца даже начала 19 века - "допотопные времена".

Нарушение прямой преемственности культуры при слабых коммуникациях привело к уничтожению части культурного кода. Для 17 века "посмертная история" это как минимум 50%. Сама по себе биография Декарта без анализа последующих наслоений и аберраций будет искорёжена почти до неузнаваемости. То есть читатели будут видеть только одну из форм трансформации "картезиантсва". А для 16 века "посмертная история" это СУТЬ. 80%. Это главное. "Леонардо да Винчи" это только ПОВОД для рассказа об "идеологической истории". В 15 веке только идеология и остаётся. Фактов - почти нет. Теперь посмотрите реальные энциклопедии. Такого метода нет или почти нет. Говоря даже о 17 веке люди говорят в общем о ЕРУНДЕ. Добавлю - малограмотной.

По мере жизни человек приобретает опыт и до известных пределов умнеет. Но он также привыкает жить, у него появляется наглая инерция. Мол: жил, живу и буду жить. Это происходит не на уровне сознания, а глубже. И ему начинает казаться, что история осмысленна и справедлива. Что кто-то всё запоминает, что ничто не исчезает бесследно. А исчезает всё. Остаётся только рябь на воде. Даже для 20 века через 40 лет после смерти это в СССР (не худший вариант) две фотографии, три письма, профсоюзный билет. ВСЁ. И смутная память пары родственников - которые не в силах её передать окружающим. Чтобы передать - надо обладать талантом Гениального Писателя. Теория "фальсификации" это частный случай неимоверной наглости человека. Кому он нужен, кто его, ничтожного червяка, будет обманывать. Он сам себя обманет, сам запутает и сдохнет, задохнувшесь от собственного невежества. То есть только от того, что он ничтожный конечный червяк. А перед ним Вселенная. Легенда о Магеллане это не Всемирный Заговор, а результат бессмысленных (но ожидаемых) выделений нескольких червяков. БИОЛОГИЯ.

Сам по себе посыл "источниковедения" дело хорошее и необходимое. Это могло бы стать краеугольным камнем научной историографии. Но... не стало. Пока об источниковедении читаешь "вообще" - всё очень хорошо. Начинаешь читать конкретных "источниковедов" - это детский лепет умственных несмышлёнышей. Получается, что историки в оправдание ссылаются на "источниковедение", а источниковедения - нет. Они выигрывают один шаг, который, согласен, большинство делать не будет. Научный уровень источниковедения как вспомогательной исторической дисциплины гораздо НИЖЕ историографии в целом. Я, например, окончательно закрыл для себя тему средневековой литературы, прочитав монографию Бернара Гене "История и историческая культура средневекового Запада". Это пятисотстраничная нелепость, постыдная даже для аспиранта. Я понял, что люди по этой теме просто ничего не знают. Что, в общем, терпимо. Но они также ничего не хотят знать. У них "нет вопросов". А вот это штука плохая. Источниковедение это ни что иное как "ревизионная комиссия". Историки должны источниковедов ненавидеть и бояться. Между ними должны вестись перманентные тяжбы. Это СУТЬ деятельности РЕВИЗОРА. А источниковеды с историками дружат. Более того, они выступают фигарами и там и здесь. А ведь это специализация разная, и люди тут должны подбираться совсем с разными характерами и типами мышления. Но получается, что источниковед это тот же историк, толе менее образованный и менее талантливый. "Вспомогательная дисциплина". А инициативных людей которые чем-то недовольны (это и есть психология ревизора), историки клеймят "ревизионистами". Неплохо, правда? Приехал ревизор с ревизией, а ему в лицо "обвинение": "так ты, этот... РЕВИЗИОНИСТ". Вали отсюда, Фома неверущий. Вот такая... "леригия".