Долгие месяцы в Сталинграде продолжалась агония окруженной немецкой 6-й армии. Разбитый враг не желал сдаваться и, следуя гитлеровскому приказу, продолжал бесполезное сопротивление. 31 января 1943 года был пленен командующий армией Фридрих Паулюс, которому фюрер накануне присвоил высшее воинское звание Германии - генерал-фельдмаршал. Армия осталась без командного и организующего начала, железная немецкая дисциплина рухнула, и 2 февраля немцы начали массово сдаваться в плен. А Паулюса из подвала городского универмага, где был оборудован штаб, повезли к командующему 64-й армии генерал-лейтенанту Михаилу Шумилову на допрос в Бекетовку Кировского района Сталинграда.

Все меньше остается свидетелей тех легендарных событий. О первом допросе Фридриха Паулюса, командующего одной из сильнейших немецких армий, вспоминает ветеран Великой Отечественной войны, участница Сталинградской битвы и очевидец допроса Мария Ивановна Ермакова (на снимке). Из всех участников этого знаменательного события она осталась одна.

«Генерал-лейтенант Михаил Шумилов расхаживал в небольшой комнатке строгий и суровый. Однако своего волнения ему скрыть не удалось. Стоявшим перед ним офицерам штаба он сказал привести в порядок внешний вид и приготовиться к встрече «гостей». Командарм был очень доволен, что именно его подчиненные пленили штаб немецкой армии во главе с ее командующим, и сейчас предстояло провести первый допрос Фридриха Паулюса», - рассказывает Мария Ивановна. Допрос проводил сам Шумилов, помимо него и переводчика в комнатке были офицеры штаба 64-й армии, сама Мария Ивановна тщательно записывала показания фельдмаршала.

Из штабной машины сначала вышел Паулюс - в генеральской шинели и фуражке, несмотря на мороз. Затем генерал-полковник Рудольф Шмидт и полковник Вильгельм Адам - они были в зимних шапках. Под конвоем немцы зашли в домик и, вскинув руку, выговорили привычное «Хайль, Гитлер!». «Здесь нет Гитлера, - громко одернул офицеров Шумилов - Приветствуйте, как положено!» Паулюс прислонил руку к фуражке. После чего у немцев потребовали предъявить документы.

- Верно ли, что вам присвоено звание генерал-фельдмаршала? - спросил Шумилов. - Здесь значится чин генерал-полковника.

- Вчера по радио был получен приказ Гитлера о присвоении господину Паулюсу звания генерал-фельдмаршала, - официально подтвердил генерал Шмидт.

- Я могу доложить Верховному Главнокомандующему о том, что войска моей армии пленили генерал-фельдмаршала Паулюса? - спросил Михаил Шумилов.

- Да! - прозвучало в ответ.

- Жизнь, безопасность, мундир и ордена вам сохраняются, - объявил плененным командарм Шумилов, - Прошу ответить мне, почему вы не приняли ультиматум, подписанный представителем Ставки Верховного Главнокомандования генерал-полковником артиллерии Вороновым и командующим Донским фронтом генерал-лейтенантом Рокоссовским, когда было предложено вам сложить оружие.

- Русский генерал поступил бы так же, как я. Я имел приказ драться и должен был его выполнить, - последовал ответ Паулюса.

- И, как видите, напрасно. Какие мотивы послужили для сдачи оружия сейчас? - продолжал допрос Шумилов.

- Мы не сложили оружие, мы выдохлись, дальше драться не могли. После того, как ваши войска вклинились и подошли к остаткам наших войск, не осталось боеприпасов, нечем было защищаться, не осталось продовольствия. И поэтому борьба была прекращена.

- Вы отдали приказ южной группировке сложить оружие?

- Я не отдавал этого приказа, - отрицал Паулюс.

- Этот приказ при нас был отдан генерал-майором Роске, - уточнил присутствовавший на допросе генерал-майор Иван Ласкин, участвовавший в пленении фельдмаршала.

- Вы утвердили приказ о сдаче оружия? - спрашивал Шумилов.

- Нет. Роске сделал это самостоятельно. Я не командующий южной и северной группировками, части находятся не в моем подчинении. Господин Роске принял решение сложить оружие, - рассказывал Паулюс.

- Северной группировке вы приказали сложить оружие?

- Нет.

- Тогда прошу отдать такой приказ, - продолжил Шумилов.

- Я не имею права отдавать такого приказа, - отказывался Паулюс.

- Как же не имеете права? Ведь вы же командующий.

- Я не могу не подчиненным мне войскам отдавать приказ о капитуляции. Я надеюсь, что вы поймете положение солдата, поймете его обязанности.

- Но военачальник может приказывать своим подчиненным прекратить борьбу, когда он видит, что солдаты напрасно гибнут, что это ведет к бессмысленному уничтожению людей, - настаивал Шумилов.

- Это может решить тот, кто непосредственно остается с войсками. Так и получилось с южной группировкой, в которую я попал случайно, - обреченно сказал Паулюс.

Спустя время Фридрих Паулюс все же подпишет вместе с 50 пленными генералами «Союза немецких офицеров» призыв «К народу и вермахту». В нем военнопленные генералы призывали народ немедленно покончить с войной, объединиться в борьбе против Гитлера и Гиммлера, против их губительного режима, толкающего Германию на верную гибель. А тогда, в конце Сталинградской эпопеи, Паулюс только начинал раскаиваться в античеловечной сущности нацистского режима.

Пока шел допрос, на улице скопилось много военных и журналистов - все хотели вживую увидеть пленного Паулюса. Паулюс попросил его не фотографировать, на что Шумилов ответил: «Вы снимали наших пленных и показывали всей Германии, мы сфотографируем вас одного и покажем всему миру», после последовало разрешение фотографам запечатлеть допрос.

После допроса Шумилов предложил пленным пообедать. Паулюс ответил, что сядет за стол, только если к ним присоединится русский генерал. Шумилов согласился. Вскоре пленного генерал-фельдмаршала Паулюса отвезли в штаб Донского фронта. Именно так была поставлена точка в одной из самых тяжелых битв Великой Отечественной.

Спустя годы, когда у генерал-полковника Михаила Шумилова спрашивали, какой день был радостным для него в Сталинграде, герой битвы на Волге всегда отвечал: «31 января 1942 года, когда передо мною сидел Паулюс, первый генерал-фельдмаршал гитлеровской армии, взятый в плен Красной Армией - точнее, 64-й армией».

События того зимнего дня на всю жизнь запомнились сержанту Марии Ермаковой. Паулюса она вспоминает высоким, исхудавшим, спокойным, с какой-то обреченностью в глазах. А на вопрос, что она испытывала, когда видела человека, командовавшего армией, уничтожившей десятки тысяч людей, нет, она не говорила о мести и суде, она говорила о радости за Победу.