 Газета
«Наш
Мир»
В конце января месяца в США завершился судебный процесс над
человеком, убившим в 2009 году известного специалиста по прерыванию
беременности на поздних стадиях. Так совпало, что параллельно с
дискуссией об абортах в российских СМИ наконец-то разгорелся давно
назревший и ожидаемый спор о ценности жизни инвалидов и в первую очередь
умственно отсталых. Появились люди, настаивающие на праве родителей
лишать жизни «неполноценных» детей или, как их еще называют,
«недочеловеков».
Сколько стоит человек?
Россия
традиционно одна из лидирующих стран по числу самоубийств. В нашей
стране совершается огромное количество абортов, и многие дети остаются
сиротами при живых родителях, а то и погибают. Очень и очень многие —
судя по озвученным в СМИ данным около трети наших граждан — не понимают и
не могут понять, в чем нравственная проблема. Для них все и так ясно:
человек — это правильный набор хромосом, а впоследствии набор органов;
человек — это функционал. Если сбои не превышают заданного процента,
если человек полезен обществу, то он может жить. Если же недостатки
велики, то пусть умрет.
Из споров по вопросам абортов и эвтаназии
ясно, что любая попытка объяснить, в чем проблема, вызывает ответную
реакцию: это все сентиментальности, где факты и цифры, где
доказательства, почему «недочеловеки» должны жить?
Не все
озвучивают такую позицию. Но разве сама жизнь не говорит, что
последователей много? Вот рядовой случай. В одной из московских больниц
лежит семилетний мальчик, отказавшийся отдать сверстникам 10 рублей.
Ребенка облили бензином и подожгли. Теперь он инвалид. Родители других
детей из этой же больницы говорят, что мама его бросила, к нему редко
приходят родственники.
Для меня брошенные дети, мизерные пенсии,
бандитизм, беззаконие со стороны представителей правоохранительных
органов, чиновников и некоторых врачей, аборты и призывы убивать
«неполноценных» — это один ряд событий. Многие из тех, кто имеет тот или
иной ресурс возвыситься над более слабыми, вдруг как-то интуитивно
поняли, что теперь можно заявить о себе силой и начать жить за счет
других. Одни говорят: «Я умный, образованный, у меня правильный набор
хромосом, почему я должен платить налоги на содержание „даунов" или
стариков-инвалидов? Зачем мне содержать „дауна", если он в моей семье
родится? Надо дать право таких детей убивать». Другие как бы говорят: «Я
— мент, у меня власть и оружие, зачем мне быть наравне с народом? Я вне
сферы закона, я и есть закон, я могу безнаказанно застрелить часть из
этого народа, тем более что мне от некоторых живых никакой выгоды».
Третьи: «Я — врач! В моих руках твоя жизнь и здоровье! Мне решать, жить
ли тебе вообще и как жить!»
Почему человек ничего не стоит?
Я
думаю, что одна из ключевых проблем нашей постсоветской жизни в том,
что самоценность человека улетучилась из культуры. Окружающие исходят из
того, что право на жизнь и здоровье надо доказать, а порой и отстоять.
Все поставлено с ног на голову. Если кто-то не доказал свое право на
жизнь, то для очень и очень многих этот человек не имеет ценности.
Я
не думаю что причина только в телеэфире, хотя он последнее время
действительно разлагает нацию. Не думаю, что зло у нас от «разлагающего
все и вся Запада» или еще откуда-нибудь со стороны. Я думаю, что прежде
всего злую шутку с нашим обществом сыграло советское богоборческое
прошлое и воцарившиеся благодаря ему идеологичность сознания (когда идеи
выше конкретных людей) и сциентизм (явление, при котором рациональное
научное знание становится мерилом всех вещей и критерием истины).
Сциентизм и идеологичность не видят ценности в человеческой личности
прежде всего и во всем, что с ней связано: смысле жизни, любви,
нравственности, милосердии, жертвенности и т.д. В моем восприятии наше
общество похоже на змею, пожирающую свой хвост.
Вся система
образования еще в Советском союзе была большей частью «заточена» на
приобщение к «правильной» коммунистической идеологии и подготовку людей к
производству. Из жизни нашего общества во многом ушла философия. Ушли
не знания о философии, не цитаты известных людей, а философия как любовь
к мудрости, как стремление познать ответы на сущностные вопросы: кто
такой человек, что такое наш мир, зачем человек живет и что делает в
этом мире.
За долгие годы советское, а ныне и российское общество
привыкло к готовым «правильным» ответам. Люди отучились критически
смотреть на мир, на себя, отучились порой даже ставить вопросы и искать
ответы. Гуманитарная и религиозная сферы потеряли актуальность;
воспринимаются они чаще всего как «обслуживающие», «помогающие»
профессии, не определяющие мировоззренческие основы жизни людей.
Есть
очевидный факт. Смысл жизни, мировоззрение человеку нельзя дать, его
каждый призван обрести свободно и сам. Если этого не происходит — а в
нашей стране люди слишком долго отучались от этого — то совершенно
закономерно общество становится неготовым к дискуссиям о ценности
человеческой жизни, об абортах и о «неполноценных» людях.
Попытка
рассуждений о человеке, о его судьбе — это всегда труд, это всегда
философия, а ей остается все меньше и меньше места в техногенной
рационалистической прагматичной постсоветской культуре.
Понятно,
что нынешнее обсуждение абортов и эвтаназии не станет фитилем, способным
подорвать общество и расколоть его. Но я уверен, что если бы сейчас
узаконили эвтаназию для «неполноценных», то количество убитых детей
стало бы соотносимым с количеством абортов. Кстати, нынешняя Россия по
относительному количеству абортов опережает даже Советский Союз.
Есть
ли выход?
Думаю, надо набраться смелости. Сейчас то время,
когда каждый из нас должен хотя бы для себя честно решить, на чьей он
стороне, и приготовиться хотя бы словом отстоять свою позицию.
Остается
только ждать: сработает ли нравственный иммунитет в нашем обществе?
Поспособствует ли нравственному выздоровлению хоть как-то православное
христианство? Я не знаю. Знаю точно только то, что открытые дискуссии
очень важны и полезны, что ни в коем случае нельзя никому затыкать рот.
В
заключение скажу вот о чем. Я слышал мнение, что наша страна проклята
Богом. Он отнял разум и ожесточил сердце нашего народа. Или за долгие
годы народ сам отказался от разума и тотальный страх лишил сердца любви,
Бог лишь отказал русской нации в том, чтобы даровать разум и милосердие
снова. Я ранее не разделял эту точку зрения, но все больше всерьез
задумываюсь над ней. Царство, разделившееся само в себе, не устоит, тем
более если разделится оно на «хозяев жизни» и «бессильных», которые
всегда у сильных виноваты. Крушение такого царства в свое время будет
великим.
|
