Пока нефтегазовая отрасль передовых стран становится средоточием научно-технического прогресса, у нас тут – опасный застой


Топливно-энергетический комплекс – не проклятие для страны. Он может быть мощным локомотивом научно-технического и промышленного развития Родины. В этом глубоко убежден генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константин СИМОНОВ.
Увы, сегодня ТЭК РФ входит в острый кризис. Он так и не стал солидным заказчиком инноваций, в этом отношении позорно отставая от западных нефтегазовых гигантов. Более того, налицо опасность падения нефтедобычи в РФ. Положение нужно срочно менять, причем усилиями прежде всего государства.



Константин Васильевич терпеть не может нынешних псевдолиберальных стенаний о том, что нефть и газ, мол – проклятие России, что это – «сырьевая игла», что без углеводородов страна могла бы бурно развиваться и т.д. Например, Соединенным Штатам статус крупного мирового поставщика сырья совершенно не мешает развивать самые передовые технологии. А ведь США вышли на первое место в мире по добыче газа, по производству нефти они вместе с Канадой – это третье место в мире. И ничего – никакого «сырьевого проклятья» здесь не наблюдается.


- А это обывательское мнение о том, что ТЭК – бездонная бочка, из которой можно черпать средства столько, сколько захочешь? Сведение всего только к вопросу перераспределения ренты? – возмущается К.Симонов. – Да ТЭК страны находится в чрезвычайно сложном положении. Настает момент, когда в него придется вкладывать средств больше, чем он дает. Перераспределять будет нечего.


Дело в том, что «легкая» нефть с высокой рентабельностью добычи кончилась. Во всем мире идет переход от месторождений с легкоизвлекаемой нефтью к нефти «трудной». Та же история – и с природным газом. Именно поэтому нефтегазовый комплекс становится заказчиком для самых передовых научно-технических разработок…
По словам главы ФНЭБ, достаточно посмотреть на ту сложную, практически космическую технику, что применяется при добыче на шельфе. На те глубоководные аппараты-роботы, что работают на дне со сложным рельефом. Добыча так называемых «неконвенциональных» (нетрадиционных) газа и нефти требуют высочайших научно-технологических достижений. История с тем, как Соединенные Штаты смогли добывать газ из сланцевых слоев, научившись бурить протяженные L-образные скважины, переходящие в горизонталь на трехкилометровой глубине – тому примером.


- То же самое касается и переработки углеводородов, и генерации электроэнергии, - продолжает Константин Васильевич. – А мы дома продолжаем слышать чушь о «сырьевой игле» и «нефтегазовом проклятье». В то время, как будущее ТЭК напрямую зависит от высоких технологий, у нас формируется общественный стереотип: ТЭК – архаика, гири на ногах страны. Что нефтегазовый комплекс – нечто, никак с инновациями не связанное. А ведь очевидно: невозможно обеспечить инновационное развитие, опираясь только на деньги государства. Нужно привлекать бизнес. А в каком отечественном бизнесе есть средства? В сырьевом. Нет у нас пока что крупного капитала, сделавшего состояния на высоких технологиях.


Другое дело, сырьевой капитал у нас не столь активен в поиске инноваций, как это требуется сегодня…


По словам К.Симонова, наш нефтегазовый бизнес двадцать лет ехал на советском технологическом наследии. Но проедание такового – общая проблема. И вот сегодня перед ТЭК встали задачи такой сложности, к решению которых он оказался совершенно неготовым. Например, к добыче на шельфе. В СССР никто не думал о том, что добычу придется вести на шельфе Сахалина или в Баренцевом море. Трудно «запускаются» сложные месторождения Восточной Сибири. Экспорт оттуда в первом квартале 2010 года – жалкие 3 миллиона тонн.


- Сегодня говорить о формировании новой добывающей провинции в Восточной Сибири не приходится, - продолжает глава фонда. – Задачи по востоку страны и по шельфу оказались для нашего ТЭК нерешаемыми технологически. Нет технологий горизонтального бурения. Нет технологий разведки на шельфе. Все месторождения Восточной Сибири – комплексные, там нужно добывать сразу и нефть, и газ, и гелий, например. Причем в сложных геологических структурах. Но у нас нет технологий работы с комплексными месторождениями. Приходится прибегать к помощи западных компаний. Например, на Сахалине. В сжиженном газе мы «проспали» тему. А ведь технологию сжижения газа нужно разрабатывать для каждого месторождения индивидуально. Здесь нельзя перенести технологию из Норвегии на Ямал. Если брать пример добычи сланцевого газа, то американцы совместили там гидроразрыв, технологию бурения длинных горизонтальных скважин и трехмерное моделирования пласта. Они потратили на это двадцать лет. И здесь также нельзя механически переносить технологию с одного месторождения на другое.


Но развивая технологии добычи, западные компании постоянно наращивают доказанные запасы. Они делают доступными то, что прежде считалось неразрабатываемым. Ставя на баланс эти новые запасы, компании повышают капитализацию. Конечно, здесь есть случаи мошенничества, но сам-то принцип они не отменяют! С развитием технологий Канада (с ее нефтеносными песками в провинции Альберта) может претендовать уже не на 3% мировых запасов «черного золота», а на все пятнадцать. Есть нас подобные месторождения? Да, в Коми – Ярига, которое принадлежит «ЛУКойлу». Там нефть добывают шахтным способом. Но если канадцы используют для этого проходческие машины, оставляющие за собою туннели диаметром с метрополитеновские, то на Яриге используют, как во времена Алексея Стаханова, ручные отбойные молотки. Такое вот у нас отношение к инновациям и тяжелой нефти.


«ЧАСТНОЕ» – НЕ ЗНАЧИТ «ОТЛИЧНОЕ»
- Получается, что из-за накопленного еще в СССР отставания и последующего двадцатилетнего развала сегодня отечественному ТЭК придется рассчитывать почти исключительно на инновации иностранного происхождения? В лучшем случае, речь пойдет о покупке лицензий и копировании импортных технологий?
- С горечью вынужден согласиться. Двадцать лет профукали бездарно. И частный бизнес здесь, считаю, опозорился. Нам иногда говорят, что панацея едва ли не от всех бед – приватизация, что частные нефтекомпании, в отличие от огосударствленной газовой индустрии, показывают лучшие результаты. В реальности – с точки зрения инноваций – мало что сделано и частными компаниями. Если на Западе ТЭК генерирует инновации, то в РФ по доле вложений в исследования и разработки (сегмент R & D) нефтегазовые компании занимают далеко не ведущее место. При выплате огромных дивидендов своим акционерам.


- Может быть, нужно подумать над соответствующей системой налогообложения?


- Боюсь, что это не поможет. Частные компании все время жаловались на непомерное налоговое бремя, из-за которого им, де, не хватает средств на то, чтобы вкладывать деньги в геологоразведку, в новые провинции и новые технологии. Но вот с падением цен на нефть стало меняться и налогообложение. Так называемая «цена отсечения» выросла с 9 до 15 долларов за баррель. Если верить отчету «ТНК-ВР», только на этой налоговой новации компания заработала полмиллиарда долларов за 2009 г. Так что средства у компаний есть. Другое дело, что на выплату дивидендов они пускают подчас до 90% прибыли. 90% - конечно, крайний случай, но сорок процентов прибыли – дело обычное.


Понятное дело, что на инновации средств уже не остается. Не так давно «ЛУКойл» заявил, что в «мире нефти» происходит революция, понять пока ничего нельзя, а потому мы, мол, подождем с некоторыми инвестициями несколько годочков.


- Кто же это сказал?
- Вице-президент компании Леонид Федун на презентации новой инвестиционной политики «ЛУКойла», предусматривающей снижение объема вложений в РФ.


Вот почему у нас идет отставание от Запада и в «нефтяной науке», и в R&D. Добавлю еще один штрих: неприятное неолиберальное наследие 90-х. Когда шла приватизация ТЭК в РФ, доминировала модная тогда точка зрения. Дескать, компании должны заниматься только добычей, а сервис и всякие технические «штучки» нужно спихнуть вовне, в специализированные фирмы. Мол, не дело нефтяников инвестировать в новые технологии добычи. Был протащен откровенно «колониальный», тупиковый вариант приватизации и вообще организации нефтяного бизнеса. Место компетентных специалистов-нефтяников в руководстве компаний стали занимать мастера по финансовой части и по «оптимизации налогообложения». Все это разорвало связь между отраслью и инновационной сферой, наукой и техникой. Отечественные «короли нефти» ради повышения капитализации стали нанимать такие инновационные западные корпорации-«сервисники», как «Халлибертон» и «Шлюмберже».


Что в итоге? Сейчас наши нефтяники не могут делать нормальный гидроразрыв пласта – нанимают умных иностранцев из «Шлюмберже». Причем это делают как государственные, так и частные нефтекомпании РФ.
- То есть, в 90-е годы в РФ приняли гипертрофированно сырьевую модель развития сырьевых компаний? Но это же чистое вредительство!


- Можно называть это по-разному, но очевидно одно: «сброс» всех технических, исследовательских, сервисных структур тогда произвели. Сегодня это оборачивается недопустимо низкой инновационной активностью в отечественном ТЭКе. Только в последние годы наши нефтяники стали понимать, что на Западе подобной чушью никто не занимался, что в капитализацию западных компаний, помимо контролируемых запасов, входят еще и новые технологии, и патенты на них. По сути дела, отечественные нефтяники в 90-е купились на, как сегодня модно говорить, «разводку» зарубежных советников и экспертов. Российскую Федерацию и по этой части делали зависимой от Запада.


Некоторые вещи вообще неприличны. Стоит ли, например, говорить о нефтепереработке? Ведь на этот счет проводили, наверное, миллион совещаний и заседаний. А страна по-прежнему живет на НПЗ, построенных Советским Союзом…

МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ НЕФТЕПЕРЕРАБОТКА
- Почему же не стоит говорить? Ведь переработка нефти – одно из ключевых направлений развития страны. Почему бы не сказать, по каким причинам наши частные и государственные нефтекомпании за все постсоветские годы не построили еще ни одного «некоммунистического» НПЗ? Почему единственный новый завод строится в Татарии?
- Да стоит ли? Вот недавно президент Дмитрий Медведев устроил очередной разнос. В невесть какой по счету раз говорилось о том, что нужно торговать не сырой нефтью, а продуктами ее глубокой переработки. И что изменилось? Поговорили – и опять разошлись. Все идет по-прежнему…


- И вправду: помню разнос, который в конце 1999 года устроил нефтекомпаниям тогдашний премьер Владимир Путин на расширенной коллегии Минтопэнерго. Он тоже требовал: развивайте нефтепереработку, стройте новые заводы. Но за две пятилетки практически ничего не изменилось…

- История тянется почти 20 лет. В Татарстане очнулись первыми и принялись за строительство нового НПЗ потому, что там – тяжелая, вязкая нефть, просто иного выхода не осталось. Видимо, в Башкирии дело по той же причине стронется с мертвой точки. А вот «Роснефть», которая обещала строить НПЗ у конечного пункта трубопровода «ВСТО» (Восточная Сибирь – Тихий океан) во Владивостоке, в реальности ведет переговоры о строительстве предприятия на китайской территории. КНР недавно заявил о том, что настаивает на увеличении объемов закупки нефти, идущей по ВСТО. А если дополнительных объемов не будет, китайцы пригрозили отказом от совместного с «Роснефтью» строительства НПЗ. Но завод-то все равно будет в Китае! То есть, китайцы откровенно шантажируют Москву: не дашь дополнительных объемов нефти – не будем строить НПЗ на своей территории.


Отставание по нефтепереработке в РФ от остального мира – огромное. Но все чувствуют себя вполне комфортно. Не знаю, что должно поменяться, чтобы эта тенденция переломилась. Конечно, виновато и государство. При существующей налоговой системе вывоз сырой нефти действительно рентабельнее ее переработки. Да и внутри страны существует вредный монополизм на рынке ГСМ.


Например, очевидно, что стране нужны новые, чисто нефтеперерабатывающие компании. Все попытки правительства в лице ФАС бороться с монополизмом вертикально интегрированных нефтекомпаний (ВИНК) на региональных рынках практически бесполезны. Почему? Потому что число нефтеперерабатывающих заводов ограниченно. Все они строились в СССР именно как монополисты, каждый охватывал определенную зону страны. Теперь они вошли в состав ВИНК. Откуда взяться конкуренции? Ведь если в регионе возникают независимые от компании-гегемона сети заправок, им все равно нужно идти за нефтепродуктами на НПЗ, принадлежащий монополисту. На нефтебазу, которой владеет та же ВИНК. Значит, для решения проблемы необходимо строить новые нефтеперерабатывающие мощности (сверхсовременные, глубокой переработки), принадлежащие новым компаниям, независимым от старых «нефтяных сестер». Однако государство даже не задумывается над этим. Никто даже предварительно не планирует такую политику. Куда наши вертикально интегрированные компании везут нефть на переработку? За рубеж.


А ведь появление реальных конкурентов внутри РФ заставило бы ВИНК также развивать высокотехнологичную, глубокую переработку…


ШАНТАЖ НАКАНУНЕ ОБВАЛА

- Значит, ТЭК РФ зашел в тупик. Налоговое стимулирование не работает. Вместо того, чтобы вкладывать деньги в инновации, в передовую отраслевую науку и в строительство передовых НПЗ, деньги уходят на непомерные дивиденды. По сути дела, средства проедаются. При этом инвестиции в геологоразведку и освоение новых месторождений недостаточны.


Но ведь это грозит скорым падением добычи той же нефти!
- Ждать осталось недолго. Несколько лет максимум. Добыча в Западной Сибири обвалится. Застой в добыче нефти уже наблюдается. Хотя в 2009 году статистика изобразила небольшой рост добычи, но все это попахивает именно статистическими фокусами. Рост (по разным источникам) показан в пределах 1-1,8%. То есть, в пределах погрешности.


Нужно осознать: РФ полностью исчерпала наследие Советского Союза в топливно-энергетическом комплексе. Черта, «о которой долго говорили большевики», достигнута. Много лет говорилось о том, что советские месторождения исчерпываются. И тут – как в случае с нефтепереработкой – все говорили: «Да, да! Надо что-то делать!». Но никто ничего не делал. Смотрят – год идет за годом, а добыча вроде не падает. Ну, раз пронесло, два, три… А теперь вот не пронесет. Поэтому обвал неизбежен.


Можно ли рассчитывать на «невидимую руку рынка» после такого обвала? Вот компании получили советские месторождения почти задаром в результате всех этих номенклатурных и чековых приватизаций. «Отжали» их по максимуму. Получили громадную маржу. И хотя вы при этом, закатывая глаза, рассказывали всей стране о своих огромных вложениях в отрасль, на самом деле от 40 до 50 процентов прибыли тратили на дивиденды. Но теперь сладкая жизнь кончилась, нужны громадные вложения в сложные восточносибирские месторождения.


Что делают компании? Принимаются требовать налоговых льгот, буквально шантажируя государство. «Роснефть» заявила, что без освобождения от налогов не будет развивать Ванкор, а «ТНК-ВР» сообщила, что без снижения налогов не станет разрабатывать Верхнечонское месторождение. Вот так заработала «невидимая рука рынка»: компании перешли к откровенному запугиванию государства, изображая свои инвестиции в новые месторождения как одолжение. Мол, выбирайте: налоги или новые месторождения вместо угасающих советских?


Но начинаются и более интересные вещи. Обладая запасом средств, накопленных за время хищнического «отжимания» отрасли, компании думают: «А на кой ляд нам вкладывать деньги в Восточную Сибирь? Не проще ли заняться нефтедобычей за пределами РФ, где и проще, и рентабельнее, и теплее?» Куда они движутся? В Ирак, в Венесуэлу. Наши ВИНК активно наращивают объемы зарубежных проектов. Не вижу в этом никакой пользы для страны. Там что, технологии будут какие-то прибавляться? Это несерьезно. Налицо стремление попросту удрать отсюда и не возиться с тяжелейшими проектами на востоке страны. Ирак, конечно, многим неудобен (политические риски и непростое правительство), но Восточная Сибирь куда страшнее: вечная мерзлота, бездорожье, марсианский климат, отсутствие инфраструктуры. И вот, помимо налогового шантажа, начинается беззастенчивый вывод нефтяных капиталов из Российской Федерации. Вот вам и «невидимая рука рынка». Стоит ли дальше экспериментировать?


- Вот вы сказали о том, что разработка сложных и морских месторождений западными компаниями повлекла за собой настоящую научно-техническую революцию на том же Западе. Роботы, сложнейшая компьютерная техника, новые конструкционные материалы, революционное бурение…


А ведь я помню советские статьи о грядущем освоении сырьевых богатств Восточной Сибири. Ведь тогда мыслилась настоящая технологическая революция, превращение Востока в локомотив национального развития. Для доставки грузов в условиях бездорожья – строительство грузовых дирижаблей или гибридных летательных аппаратов, экранопланов, новых транспортных самолетов-тяжеловозов. Развертывание сети мини-АЭС. Революции в системах связи. Строительство автономных поселений, по сути – футурополисов. И аналог имелся: развитие нефтегазового комплекса в Западной Сибири 1960-1970-х годов тоже потребовало от СССР освоения передовых на тот момент технологий строительства, сооружения трубопроводов, развития тяжелой транспортной и вертолетной авиации, кораблестроения, выпуска пионерной машиностроительной продукции.
Господи, неужели государство не понимает, что сегодня нужно делать именно такое? Что можно превратить углеводородные богатства Востока Сибири в ускоритель инновационного развития РФ, в тягач для ее новой индустриализации?


- Замысел-то хорош. Но как его реализовать сегодня, если нам предлагают молиться на «невидимую руку рынка»? Посмотрите: в 2009 году провалились аукционы на новые месторождения, проводимые государством. Это был настоящий шок для Минприроды. Компании не захотели их брать!
Но ведь если посмотреть и на те месторождения Востока, лицензии на которые наши компании брали до того – так тоже ситуация невеселая. Они ведь практически не разрабатываются. «Роснефть» недавно отказалась от разработки блоков «Сахалин-4» и «Сахалин-5». Неперспективно, мол.

ПРИНУЖДЕНИЕ К ИННОВАЦИЯМ
- Сегодня нужно, чтобы государство буквально принуждало компании уменьшить выплаты дивидендов и направить средства в сегмент «исследования и развитие» (R&D), - считает Константин Симонов. – Ситуация с геологоразведкой – просто в провальном состоянии.
Что-то нужно делать. Принуждать к инновациям, вмешиваясь в политику выплаты дивидендов. Проблемы-то огромные. Кому завтра заниматься инновациями? Кто завтра будет инженерами и учеными? Ведь если вспоминать эпопею освоения Западной Сибири, то отчетливо понимаешь: нужны не только деньги, но и квалифицированные люди. То же самое – и с Востоком. Но посмотрите, что происходит в образовании. Ведь это не только нефтегазового комплекса касается, а инноватики в целом. Завтра у нас будет отчаянный дефицит людей с инженерным образованием. В школе сокращаются часы по химии, физике, биологии.

Итоги ЕГЭ в 2009 г. удручают: физику при сдаче экзамена выбрали только 18% выпускников школы. Но ведь физика необходима всем, кто поступает в инженерно-технические вузы. Значит, менее одной пятой выпускников школ видят себя в этой сфере. Это удручает. Молодежи в 2010-е годы и так будет критически мало, и в условиях этой демографической ямы только меньше одной пятой молодых могут рассматриваться как инженерный резерв! Ситуация в инженерном образовании РФ близка к катастрофической, и это впрямую касается нефтегазового комплекса. Уже сегодня на нефтегазовые специальности (например, в Ухте) приходится брать буквально всех – немногих – желающих. Падение качества выпускников в этих условиях неминуемо.


- Да, особенно если учесть, что советским инженерам – от 50 до 70 лет.
- И в компаниях дефицит кадров уже чувствуется. В то время, когда в отрасли – огромное число технологических проблем. Вот на Ямале строится завод по сжижению газа. Но как его вывозить оттуда в Европу? Нужен специальный танкерный ледовый флот. Но кто его будет строить и эксплуатировать? То же самое – с трубопроводным транспортом, с добычей газа из более глубоких слоев, с разработкой месторождений «жирного газа».


Поэтому с горечью говорю: существует огромный риск обвала отечественного топливно-энергетического комплекса. Да, ему не выжить без инноваций. Но кому их осуществлять? И как принуждать компании к инновациям? Как организовать этот процесс?

КТО БУДЕТ УПРАВЛЯТЬ ТЭКом?
- Да, положеньице… Значит, по-рыночному, налоговыми рычагами, всего не решить…
- …Ибо налоговые послабления могут плавно перетечь в дивиденды… Хотя можно, конечно, осуществить более разумную, адресную политику налоговых льгот. Давать их не всем, а только в привязке к месторождениям Востока. Безусловно, нужна налоговая льгота по НДПИ и обнуление экспортных пошлин при разработке восточносибирских месторождений, для заполнения того же трубопровода ВСТО. Но ведь там используется пока и западносибирская нефть с обустроенных месторождений. Здесь нужна очень выверенная политика. Ведь затраты на тонну добытой нефти растут объективно (+ 25% за 2009 г.). С другой стороны, нельзя и задушить отрасль налогами. Она действительно нуждается сегодня в гигантских инвестициях. За счет ТЭК финансировать инновации в других сферах уже не получится… Его исчерпали, изъездили. Теперь в ТЭК придется вкладывать больше, чем он дает. И строго контролировать, чтобы деньги шли в инновационный сегмент.


- Может быть, установить законодательно нормы: глубина переработки нефти – не менее стольких-то процентов, отчисления на дивиденды – максимум столько-то?


- Нужно над этим работать. Ибо понятно, что только рыночные рычаги не срабатывают. Пока ведь никто так вопрос на государственном уровне не ставит. В конце концов, недра принадлежат государству, и оно вправе выдвигать требования подобного рода. Игры кончились: обвал ТЭК может вызвать и обвал страны. И с иностранцами проблем, думаю, не будет. Та же «Бритиш Петролеум», купив половину ТНК, давно с прибылью вернула затраты. И деньги у владельцев компаний есть – пусть не прибедняются.
Вне всякого сомнения, надо создавать конкуренцию, поощряя создание независимых нефтеперерабатывающих компаний. Но опять же: государство и тут занимается сотрясением воздуха. Оно создает автоматизированную систему контроля за экспортными поставками. Это, конечно, хорошо, финансовые потоки видны лучше. Но как это решает проблемы инноваций, инвестиций, развития переработки и кадровую проблему?
- Однако для осуществления комплексных мер по управлению ТЭКом необходимо сильное министерство, настоящий полновластный орган, отвечающий за энергетическую политику страны и ее энергетическую безопасность. Когда-то в РФ было сильное Минтопэнерго с набором высококлассных специалистов. А сейчас как обстоят дела с государственным управлением?


- Неважно. С 2004 года считалось, что отрасли не нужно какое-то особое управление, что хватит и сильных государственных компаний. Все слили в Министерство промышленности и энергетики. Только в 2008 году осознали ошибку и создали Минэнерго. Однако складывается впечатление: оно до сих пор не может понять, чем ему заняться. Электроэнергетикой, нефтегазом, мирным атомом? Или доводить до ума незавершенную реформу электроэнергетики, породившую кучу проблем? Ведь то, что заявлялось А.Чубайсом как цель реформы, и то, что вышло в итоге, разительно отличается. Министерство тонет в массе вопросов, единой политики, по сути, не существует. В чем приоритет? Отвечают просто: есть, мол, у нас куратор, сильный вице-премьер Игорь Сечин. Что он сочтет достойным – то и станет приоритетом. Вот и получается: случилась авария на ГЭС – электроэнергетика в приоритете. На следующий день – нефтедобыча. Потом – уже переработка. А потом – и вовсе энергоэффективность.


Есть стратегия развития ТЭК до 2020 года – совершенно никудышняя. Написали аналогичный документ до 2030 года, где все растет и развивается. Одно смущает: для этого нужно вложить в отрасль 2 триллиона долларов. А где их взять? На этот вопрос авторы стратегии отвечают: «Это не наша печаль. Наше дело – написать идеальный вариант развития ТЭК». Значит, перед нами – плохая фантастика, совершенно не привязанная к реальности. Кому нужен этот сценарий, если вы не знаете где взять деньги? И не только деньги.

Одним словом, необходимо спасать отечественный ТЭК. Это невозможно сделать, не прибегая к инновациям. Но – в рамках продуманной и комплексной государственной политики. К сожалению, вырабатывать ее, судя по всему, придется уже в условиях острого кризиса…