Я не буду подробно описывать ход китайской «Великой Октябрьской Социалистической Революции». Все «великие революции» очень похожи друг на друга. Самое гнусное предательство, участие на первых ролях «странных людей» (часто с серьёзными психическими отклонениями), чудовищные до нелепости провокации, сознательное вредительство, моментальная замена правильной демократизации «большими скачкАми» и «великими переломами», неизбежные «морячки» и т.д. и т.п. Всё это наличествует в китайской истории в полной мере.

Я считаю, именно историку революции надо особенно большое внимание уделять аналогии, и подробно знать похожие события в других странах. К сожалению, в этой области почему-то (понятно почему) наличествует обратная тенденция. Историки всячески подчёркивают уникальность и специфику изучаемых периодов. А какая уникальность в воровстве, грабеже или убийстве? Всё, наоборот, очень стандартно. С первого раза шары лезут на лоб. Когда после «Великой французской революции» переходишь к «Великой советской» начинаешь чесать затылок. Ну а после германской, китайской или португальской всё становится ясно заранее. Очередная мартышка пляшет на 14-ой странице, а думаешь: «Ню-ню, а что-то ты братец запоёшь на 96-ой». Глядишь, к 51-ой зверушку уже оприходовали.

Но конечно в китайских событиях первой половины 20 века были свои особенности. Например, там не убили императора. Более того, он практически всю жизнь принимал активное участие в политических событиях. Тогда как в его положении (да ещё с учётом азиатской специфики) даже убежать и затеряться было бы огромной удачей.

Почему это произошло, попробую рассказать.

Ключевой фигурой первого этапа китайской революции был не южанин Сунь Ятсен, а северянин Юань Шикай. По-моему, Сунь Ятсен был редкостным идиотом. Он около десяти раз поднимал восстание в южном Китае, каждый раз его громили в самом начале, и каждый раз Сунь Ятсену удавалось бежать. Благо Гонконг был рядом. Последний раз оперейшен провалилась за несколько месяцев до начала революции. В какой степени он был козлом-провокатором - вопрос. Но деньги, думаю, воровал сильно.

Показательно, что в 1906 году этого «Ваньку 33 несчастья» заманили в китайское посольство в Лондоне и хотели направить закатанным в ковёр на историческую родину. Да англичане вступились за своего разведчика: «Чурики, так не честно!». Бедолагу отпустили.

Подобно Ленину, в 1911 он прибыл на готовенькое – из США через Лондон и Париж, где по пути встретился с «уважаемыми людьми». О революции он узнал из американских газет, а китайскую республику провозгласил в Париже.

Переворот в Китае получился, потому что делали её не эсеровские боевики Сунь Ятсена, а кадровые военные, возглавляемые Юань Шикаем.

Юань Шикай был этническим китайцем и вообще «китайцем»: человеком хитрым, инициативным, склонным к блефу и шахматным ходам, но в критический момент малодушным – конечно если этот «критический момент» действительно подвернётся под ногу. Он возглавлял столичную провинцию Чжили и командовал северной китайской армией (Бейянской). Вторая современная армия, – южная (Наньяская), - была гораздо менее боеспособной. После революции она развалилась и послужила основой для провинциальных армий. Части у китайцев формировались по территориальному принципу и в каждом полку южной армии говорили на своём языке. Это привязывало их к делам конкретной провинции, но разрушало общую связь. Кроме того, южане вообще воевали плохо.

Перед революцией у власти в Пекине стояла группа принцев, ориентированная на Германию. Они пытались сделать маньчжуров костяком новой армии, а саму армию превратить в орудие консолидации китайских провинций. Речь шла также о возрождении китайского флота, с перспективой дальнейшего превращения его в реальный фактор дальневосточной политики. Вероятно, немцы планировали сделать на базе Циндао нечто вроде турецкого флота с «Гебеном» и «Бреслау».

В общем эта идея разделялась Юань Шикаем, но он хотел сделать армию китайской, окончательно заблокировать «8 знамён» в Маньчжурии, а Айсингоро превратить из реальных манипуляторов в чисто декоративное прикрытие реальной милитаристской власти. Беда заключалась в том, что именно с принцами, находящимися у власти у него были очень плохие отношения. Сразу после смерти Цыси они отправили его в отставку, а отставка означала начало чистки генералитета от этнических китайцев.

Поскольку на антиманьчжурской риторике специализировались республиканцы, можно было выполнение китайцами военной программы маньчжур подать как борьбу китайских генералов против татарского засилья, а для этого на первых порах прикрыться эсерами и их демагогией. Что и было сделано.

Поскольку базой революции был юг, военный переворот начали наньянцы. А Юань Шикай выступил в роли доброго следователя а ля Пиночет. Испуганное восстаниями в армейских частях Юга, маньчжурское правительство вернуло Юань Шикая из опалы. Он смог навести порядок в нескольких северных провинциях, но остальной Китай развалился. Юг и Центр Китая превратился в конгломерат полугосударств, тут же начавших выяснять отношения друг с другом. Парадокс заключался в том, что именно сейчас Пекин имел реальную силу для вышибания зубов южным «гениям», но армия управлялась не маньчжурами, а мандаринцами. Юань Шикай остановился на полпути и при помощи англичан 3 декабря заключил с конгломератом южан перемирие. На юге устанавливалась республика (без армии, с десятком столиц и с полоумным лениным Сунь Ятсеном во главе). Север оставался империей, возглавляемой богдыханом.

Разгромить южан можно было легко, но гораздо интереснее было захватить власть на севере, имея в руках единственную вооружённую силу и спекулируя на опасности с юга. Юань Шикай отстранил от власти маньчжурских принцев, передав регентство над 6-летним императором его молодой матери. Формально власть маньчжур сохранялась, но реальными хозяевами Севера стали китайцы во главе с Юань Шикаем.

Теперь начался торг с Югом. Местные региональные лидеры понимали, что Сунь Ятсен то ли сумасшедший то ли шпион, а скорее всего, и то и другое вместе. Его признание в Нанкин в качестве временного президента было нужно как жупел, для мирного отжима маньчжуров от рычагов управления. Так что с Владимиром Ильичом удалось быстро договориться.

Сунь Ятсен передавал пост президента Юань Шикаю, а тот упразднял монархию и провозглашал республику, но... КАК БЫ. Запретный город в Пекине превращался в независимое государство, некий Ватикан, по-прежнему управляющийся Айсингоро. На мой взгляд, это прекрасная иллюстрация изначально договорного и полуфиктивного характера императорской власти.

Так китаец Юань Шикай получил реальную власть над цинским Китаем. Сунь Ятсен, считавший передачу власти шахматным ходом, рыпнулся поднимать новые восстания, но был жестоко обломан и поехал в Японию – плакать и писать мемуары.

События в Китае развивались стремительно, на экшен ушла пара месяцев, на подведение итогов - год. Но даже при экшене там не было особого хаоса, да и военные действия носили характер достаточно декоративный. Это был плюс многовековой децентрализации. В китайских Твери, Воронеже или Киеве сидели местные хозяева, в состоянии политического хаоса они были способны решать от себя. Там не было такой дегенерации, как в России, когда за три дня в Думе солдатня забила калом унитазы, а люди вокруг сидели и плакали: «где уборщица», «пахнет».

И всё бы хорошо, но... Власть-то в Китае была ДОГОВОРНАЯ. Революция, как вы заметили, тоже прошла путём торга и переговоров. Поэтому Китай развалился, но, развалившись, не собрался. Если Юань Шикай сделал из богдыхана религиозный аттракцион, то вхождение южных провинций в Китайскую Республику было таким же аттракционом.

Однако жил Китай отнюдь не в окружении Голливудов и Ватиканов. Китайцев уделали МГНОВЕННО. Безо всяких войн (с цирком не воюют), но серьёзно.

Как только власть маньчжурского (т.е. монгольского) императора (то есть хана) была свергнута, Китай автоматически потерял контроль над Манчжурией и Монголией. Автоматически. За этим была поставлена под вопрос власть над Тибетом как совместным маньчжуро-китайским владением. Таким образом, раздел Китая вступил в практическую фазу. Для этого взрослые и инспирировали БЕССМЫСЛЕННУЮ китайскую революцию.

Зелёный цвет – территория «Внешней Монголии» отошедшая к России. Эту территорию китайцы, видимо, потеряли окончательно.

Красный цвет – территория «Внешнего Тибета», отошедшая к Англии. В 50-е годы вернулась под власть Пекина, но не безусловно.

Синий цвет – «Внутренняя Монголия» (верхние области) и «Внутренний Тибет» (нижние области). Разделены на автономные территории, номинально передававшиеся граничным китайским провинциям, а затем выделенные в отдельные новые провинции. Фактически «серая зона» с перманентными переворотами, военными действиями и подвижными фронтами. Анархия ликвидирована в 50-е годы.

Светло-коричневый цвет – Синьцзян. Нейтральная зона между английскими и русскими интересами, в дальнейшем - китайский анклав с отрезанными коммуникациями (ситуация вишистского Индокитая).

Серо-зелёный цвет – Маньчжурия. В отличие от остальных «цветных районов», до начала 30-х годов принимала участие в собственно китайских разборках, но всегда как полуиностранная сила, находящаяся на особом положении.

Желтый цвет – Китай. В каждой провинции тема для разговора - в 75% случаев это отдельное государство. Провинция Ганьсу («ручка от кастрюли») занимает промежуточное положение между собственно Китаем и серыми зонами.)

Две точки на карте - Пекин и Нанкин.

В роли взрослых выступали прежде всего англичане и русские. Они поделили Тибет и Монголию по одинаковой схеме. Создавались внешняя Монголия и внутренняя Монголия, а также Внешний Тибет и Внутренний Тибет. «Внутренние» области отходили Китаю (разумеется, до поры до времени). «Внешние» объявлялись независимыми территориями, а фактически динамическими протекторатами, то есть независимыми территориями с заранее расписанной динамикой потери независимости. При этом пограничные области «внешних» земель, граничащие с непосредственными русско-английскими владениями аннексировались. Русские получили «уточнение» границы и Урянхайский край, а англичане так называемую «границу Макмагона» (в конце концов приведшую к китайско-индийской войне 60-х).

Правда, русские получили свою территорию с выправленными бумагами, а англичанам додавить Китай не удалось. Это произошло, потому что русские, в обмен за уступки со стороны Китая, поставили англичанам подножку. Николай сказал, что вопрос о Тибете надо решать в контексте Афганистана. То есть вам Тибет, нам Афганистан. Конечно с Афганистаном русские внутренне расстались, им надо было попить кровь. Мол, покрутите педали, получите конфетку. Вплоть до начала мировой войны англичане артачились с полным признанием аннексии Синьцзяна, а после начала войны планировалось, что тибетская карта может пригодится при торге за европейские аннексии.

Но это ещё не всё. В результате Синьхайской революции Китай потерял право и на внутренние монгольско-тибетские районы, а также на Синьцзян и весь «мусульманский коридор». Китайцы, конечно, пытались сначала их объявить неотъемлемой частью свободного Китая, а затем интегрировать в пограничные китайские провинции или создать под своей эгидой новые, но всё это было на бумаге.

Более того. Развал империи сопровождался развалом «Чжилийского ЗамкА». Эта ключевая провинция распалась на китайскую и монгольскую части. Монгольская послужила основой для новых провинций Чахар и Жэхе. Китайский огрызок, где Пекин стал пограничным городом, превратился во второсортную провинцию Хэбей и перестал играть самостоятельную роль. Пекин, который вскоре переименовали в Бейпин, захватывали соседние милитаристы, у него не было самостоятельной политики, а затем он и де юре потерял статус столичного города.

Но, потеряв северную столицу, китайцы не приобрели южную. Пекин и Нанкин это не Петербург и Москва. Это Петербург и Тверь. Даже в период расцвета Нанкин резко не преобладал над другими городами центрального Китая. Хотя имел циклопические размеры. Это был один из крупнейших городов мира. Но после подавления восстания тайпинов его УНИЧТОЖИЛИ. Не так как, например, большевики уничтожили Петербург. Как известно, в СССР центр империи лишили столичного статуса, ослабили промышленный рост, высший и средний слой обокрали-выгнали-выслали, а частью расстреляли. Но это детские игрушки. С тайпинской столицей поступили по-взрослому, по-китайски. Там жило где-то около миллиона человек, правда с армией и анклавом, окружённым вместе с городом гигантской стеной (высота на некоторых участках до 30 метров, толщина до 14).

После взятия города там убили 100 000 и оставили гнить трупы на улицах. Оставшихся заблокировали и почти всё население погибло от чумы. После этого Нанкин со всеми памятниками и дворцами разрушили до основания. В том числе был полностью уничтожен «пурпурный город» Минов, аналог позднейшего «запретного города» в маньчжурском Пекине. (Тайпины до это тоже впрочем постарались. Например именно они несколько ранее разрушили знаменитые нанкинские мануфактуры.)

Но это только начало. После этого Нанкин заселили крестьянами из соседних провинций, и они стали внутри города выращивать рис. Рис это поливное земледелие. То есть представьте картину: чудовищная стена (её разрушать махнули рукой – стену не брали даже европейские пушки 60-х годов 19 века), внутри рисовые поля, лачуги. Пунктиром кое-где видны развалины. В ряде мест - болота с камышами, квакают лягушки.

Конечно, Китай это Китай. Народишко там стал размножаться, строить дома, к 90-м годам 19 века в Нанкине уже жило 100 000 человек, а ко времени переноса столицы - полмиллиона. Но это не Москва. Рядом были Шанхай или Ухань – Нанкин не тянул даже на бесспорный центр региона.

Так китайцы, заперев своего папу в Ватикане, потеряли Рим.