Газета «Наш
Мир» В настоящее время Исламский мир не является на глобальной арене каким-либо единым политическим субъектом со своей долгосрочной стратегией и согласованными механизмами ее реализации. Умма – это около 40 стран с мусульманским большинством, еще приблизительно 25 стран, где мусульмане составляют компактное меньшинство, это несколько сотен влиятельных международных и региональных движений, это мусульманские общины практически во всех странах мира.
В рамках глобального мусульманского сообщества сегодня взаимодействуют друг с другом три достаточно устоявшихся политических тренда, которые выражают в той или иной степени прагматичные правящие элиты (с уровнем совокупного влияния в 60-65% в рамках всей уммы), умеренные фундаменталисты (30-35%), радикалы – крайние салафиты, такфиристы и т.д (около 5%). Но именно умеренные фундаменталисты демонстрируют наиболее высокие темпы роста своего воздействия в Исламском мире. И именно умеренный фундаментализм имеет значительные шансы сформировать религиозно-идеологическую основу для кристаллизации глобального исламского субъекта.
Так сложилось, что на протяжении десятилетий ни один из ключевых глобальных игроков не был заинтересован в политической и экономической интеграции уммы. Самое яркое свидетельство этому – история ОИК. Однако ситуация с взаимоотношениями между Исламским миром и мировыми центрами в последнее время довольно существенно меняется.
Даже несмотря на продолжительные сложные взаимодействия наиболее сильные позиции среди глобальных игроков в Исламском мире по-прежнему сохраняют Соединенные Штаты. Однако деградация американского влияния в мусульманском геополитическом ареале, которая ускорилась после 2003 года, продолжается, особенно с учетом тех военных и политических поражений, которые Вашингтон понес в таких точках как Афганистан, Ирак, Йемен, Палестина, Иран.
Более того, за последние четыре-пять лет все более явственно растет негативное отношение к внешней политике Вашингтона в регионе даже со стороны традиционно лояльных американских союзников, таких как Саудовская Аравия, Египет, Марокко и т.д.
Как известно, администрация Б.Обамы с самого начала своей деятельности подчеркивает особую приоритетность отношений с Исламским миром, стремясь переломить опасную тенденцию, которая сложилась в предшествующий период. И это не только политическое признание провала соответствующей стратегии администрации Буша. Судя по всему, значительная часть американского истеблишмента осознала, что рост глобального усиления Ислама уже не остановить и необходимо найти новую долгосрочную парадигму взаимоотношений, прежде всего, с набирающими вес умеренными фундаменталистами, выработать новые переговорные механизмы и способы с ними договариваться.
В этом смысле стоит привести только два примера. Сразу после 20 января 2009 года Белый дом стал активно привлекать в свою систему принятия решений влиятельных американских мусульман.
В марте нынешнего года прозвучало сенсационное заявление командующего Центральным командованием США Д.Петреуса, которое вызвало широкий резонанс и внутри американской элиты США, и во всем мире. Это заявление можно рассматривать как самое серьезное предупреждение за последние десятилетия израильскому правительству. «Сохранение враждебности между Израилем и некоторыми из его соседей представляет собой неприкрытый вызов нашей способности отстаивать интересы США…Гнев арабов в связи с палестинским вопросом ограничивает прочность и глубину партнерских отношений США с правительствами и народами в этом регионе».
Суть этого предупреждения: израильские действия препятствуют реализации американской стратегии на Ближнем Востоке; поэтому либо вы (правительство Нетаньяху) измените свою политику, либо мы предпримем соответствующие меры, чтобы найти новых политических партнеров в Израиле.
Но объективное снижение американского влияния в Исламском мире вовсе не означает, что автоматически происходит усиление воздействия России, ЕС или Китая. При всем своем неприязненном отношении к США, и Пекин, и Москва достаточно часто рассматривают отношения с ключевыми региональными игроками в Исламском мире как тактическую разменную карту в большой глобальной игре, а также для обеспечения своей внутренней социально-экономической стабильности.
КНР делает особый акцент на развитие экономических отношений с рядом мусульманских стран, которые обладают природными ресурсами, в которых заинтересован Китай – Иран, Судан, Саудовская Аравия, Афганистан, среднеазиатские республики и т.д. В то же время Пекин предпочитает дистанцироваться от развития политических связей с соответствующими элитами, стремясь не брать на себя стратегической ответственности. В результате во многих мусульманских странах в отношении долгосрочных целей китайской внешней политики все более явственно усиливается подозрительность и раздражение.
Что касается России, то элиты Исламского мира очень часто оказываются в недоумении в отношении конкретных целей долгосрочной российской стратегии в регионе и нежелания Москвы развивать отношения через реализацию конкретных долгосрочных проектов.
Таким образом, в результате ослабления позиций США в Исламском мире все более явственно формируется внутрирегиональный вакуум. Этот вакуум, в отличие от периода «холодной войны», ведет к изменению баланса сил между ключевыми региональными игроками, к кардинальным подвижкам регионального политического ландшафта, усилению центростремительных трендов в умме. Иначе говоря, нынешние глобальные внешнеполитические тенденции постепенно формируют соответствующий фон, объективно способствующий кристаллизации Исламского мира как реального, а не эфемерного субъекта мировой политики.
Но в условиях начавшегося мирового системного кризиса усиливаются внутренние факторы и в самой умме, которые также способствуют этому центростремительному тренду.
Глобальный кризис вызвал еще большее ускорение процесса широкомасштабной ревитализации глубинных исламских ценностей и исламских принципов, все более жесткого отказа от западных секуляризационных моделей. Происходит фатальное ослабление либеральных, социалистических и иных нерелигиозных партий и движений. В фундаменталистской среде расширяется процесс все более выпуклого противопоставления мусульманской системы моральных ценностей деградирующей западной шкале нравственных норм.
Активизируется, особенно среди интеллектуальных и религиозных элит Исламского мира, стремление к широкомасштабному долгосрочному цивилизационному самоопределению мирового мусульманского сообщества.
Экономический кризис во многих странах стимулировал объективный интерес к модели экономического развития исламской цивилизации. Как известно, эта модель отвергает ссудный капитал в принципе. Исламские экономические идеи все шире используются в целом ряде мусульманских стран. Например, в сфере Islamic banking вращаются до 30 процентов совокупного капитала таких стран как Кувейт, Саудовская Аравия и т.д.
В настоящее время можно сформулировать целый ряд новых базовых факторов, способствующих ускорению центростремительных процессов в мировом исламском сообществе.
Одним из закономерных следствий глобального экономического кризиса стало обострение противоречий в правящих элитах основных глобальных игроков, в США, Китае и России, в том числе в отношении Исламского мира.
Одновременно происходит революционная трансформация национальных элит в ведущих мусульманских странах, которая характеризуется усилением влияния умеренных фундаменталистов. Этот тренд уже проявился в Алжире, Турции, Иране. Высока вероятность того, что такая тенденция охватит в ближайшие несколько лет и Египет, и Саудовскую Аравию.
Все более ускоренными темпами формируются зримые предпосылки для создания наднациональной элиты уммы. Об этом свидетельствуют и появление новых интеллектуальных центров в Исламском мире, которые занимаются данной темой, рост коммуникационных связей в мусульманской интеллектуальной среде, формирование соответствующих проектов и т.д.
Существенно возрастает не только роль региональных и глобальных мусульманских движений («Братья-мусульмане», ХАМАС, Хизбалла и т.д.), но и демонстрационный эффект для миллионов мусульман во всем мире от деятельности таких организаций в социальной, благотворительной, парламентской сферах, в работе с молодежью, студентами и т.д.
За последние годы идет активное экспериментирование в умме с формированием новых орг.структур, появляются принципиально новые мусульманские геополитические концепции.
Среди особо важных политических факторов, способствующих развитию центростремительных сил в Исламском мире необходимо особо отметить существенное сближение во взаимоотношениях между двумя ключевыми мусульманскими странами - Турецкой Республикой и Исламской Республикой Иран. Фактически можно говорить о формировании некоего геополитического альянса как ядра возможного глобального исламского субъекта.
В основе такого сближения суннитской Турции и шиитской ИРИ лежит общая идеологическая основа – умеренный фундаментализм, суннитского и шиитского толка. Анкара и Тегеран при этом стремятся не допустить использования и разжигания шиитско-суннитских противоречий, которые Запад активно пытается педалировать. Кроме того, и турецкое руководство во главе с Эрдоганом, и иранский лидер Хаменеи должны были осознать, что претендовать на лидерство Исламским миром они могут только в некоем тандеме.
И Иран, и Турция активно поддерживают многострадальный палестинский народ, ХАМАС как его исламский боевой авангард, создание независимого палестинского государства. Как известно, палестинская проблема – наиболее важная болевая точка для всей уммы. О сближении между Турцией и Ираном свидетельствует и активная кампания по защите иранской ядерной программы Реджепом Эрдоганом. Турецкий премьер – и это беспрецедентно для страны-члена НАТО, - публично выступает за право Ирана иметь и ядерное оружие.
В период 2008-2010 гг. Тегеран и Анкара проводят достаточно согласованные внешнеполитические стратегии в Исламском мире, постепенно втягивая в свою совместную орбиту такие страны как Сирия, Ливан, Ирак, политические движения ХАМАС и Хизбалла, развивая политический диалог с прозападными режимами Саудовской Аравии и Египта.
Моментом истины для стратегического сближения двух стран могут стать их согласованные усилия и потенциал по стабилизации ситуации в Ираке после неизбежного ухода оттуда американцев. В этой связи стоит отметить, что именно Ирак обладает вторыми в мире по величине нефтяными ресурсами. Если Тегерану и Анкаре удастся стабилизировать крайне сложную и драматическую внутрииракскую ситуацию, то на следующем этапе закономерно встанет вопрос о неком конфедеративном мусульманском объединении или альянсе с общим населением в почти двести миллионов человек, с крупнейшими в регионе вооруженными силами, способными обеспечивать региональную безопасность.
В рамках такого сценария объективно начнет действовать один из ключевых геополитических законов. К такому альянсу постепенно начнут дрейфовать близлежащие страны: Саудовская Аравия, Египет, страны Залива, Пакистан, Бангладеш, Афганистан и т.д.
В этой связи необходимо учитывать, что резко усилилась вероятность стратегического отступления США и НАТО из Афганистана и возвращения, в той или иной форме, Талибан к власти. Судя по всему, администрация Обамы в последние месяцы с этим уже окончательно согласилась. Чтобы не допустить превращения афганского отхода в стратегическое отступление Запада на всем пространстве Исламского мира, роста воинственного антизападного радикализма Вашингтон будет вынужден, как это ни парадоксально, поддерживать центростремительные тенденции вокруг ирано-турецкого ядра как единственной реальной силы, способной обеспечить региональную безопасность. А это может привести к тому, что именно в рамках формирующейся конфедеративной модели будет происходить выработка основных принципов и идеологии будущей безопасности на Ближнем и Среднем Востоке, как с учетом глобальной безопасности, так и с учетом долгосрочных интересов уммы.
Как бы ни относиться к США, американские стратеги (например, Зб.Бжезинский) реально готовятся к послезавтрашнему дню. И в этом смысле Вашингтон явно опережает и Москву, и Пекин. Американцы, захлебнувшись в Ираке и Афганистане, отдают себе отчет в том, что реальной альтернативой процессу постепенной консолидации Исламского мира, формированию глобального исламского субъекта может стать только политика «управляемого хаоса».
Однако такая политика в условиях развивающегося глобального системного кризиса предельно опасна и может привести к глобальной катастрофе. Поэтому внешняя политика «стратегического диалога с Исламом», выдвинутая Обамой не тактический, не конъюнктурный шаг, а долгосрочная линия значительной части американского политического истеблишмента. Соединенные Штаты, которые не смогли военно-политическим путем добиться переформатирования Исламского мира, но стремятся заранее навести стратегические мосты с консолидирующейся уммой.
Доклад Шамиля Султанова, Президента Центра стратегических исследований «Россия-Исламский мир» по теме: «Перспективы формирования глобального Исламского субъекта в условиях мирового системного кризиса» на конференции "КИТАЙ. Исламский фактор. Преображение России?"
|
