Газета «Наш Мир»

РАСТУТ КАК ГРИБЫ

В этой связи особый интерес представляет тот факт, что, по некоторым данным, еще аятолла Али Акбар Хашими Рафсанджани, занимавший пост президента ИРИ в 1989-1997 годах, утвердил секретную директиву, разработанную, по всей вероятности, на основе письма аятоллы Рухоллы Мусави Хомейни, написанного им в 1988 году. В этом документе вождь исламской революции 1979 года и верховный руководитель страны указывал на необходимость для Ирана обзавестись ядерным оружием. В директиве же, как сообщали СМИ, подчеркивалось, что ядерный статус ИРИ будет служить стратегической гарантией сохранения в Иране теократического режима.

Для достижения намеченной цели предполагалось осуществление следующих мер:

- использование всех возможностей для приобретения необходимой технологии производства ядерного оружия;

- отправка в различные государства иранских специалистов для сбора необходимой информации;

- создание секретных ядерных центров и предприятий, которые могли бы не только дополнять друг друга, но и проводить работы в автономном режиме.

В скором времени началась реализация установок лидеров ИРИ. Так, в 1994-1996 годах в обход международных законов по сети пакистанского ядерщика Абдул Кадир Хана за 3 млн долларов были закуплены два контейнера оборудования для обогащения урана, достаточного для сборки порядка 500 газовых центрифуг Р-1. В 1996 году этим же путем Тегеран незаконно получил из Исламабада полную техническую документацию усовершенствованных газовых центрифуг (Р-2). Данные аппараты мощнее предыдущего поколения в два-четыре раза и являются более надежными в эксплуатации.

По-видимому, именно эти поставки стали решающими для полного освоения технологии их изготовления на территории ИРИ к 1999 году.

Достигнутые в конце 90-х годов успехи в осуществлении программы обогащения урана и накопленные запасы необходимых материалов и комплектующих послужили для иранского руководства основанием для развертывания соответствующего производства на объекте в Натанзе, который сразу создавался как хорошо укрепленное и замаскированное под сельскохозяйственное предприятие сооружение с огромными подземными площадями.

Одновременно строились и другие подобные объекты. Научно-технологическая база ИРИ в ядерной области на сегодня является самой мощной среди всех государств Большого Ближнего Востока, исключая Израиль. В стране появились крупные научные центры, подчиненные Организации атомной энергетики Ирана (ОАЭИ): Тегеранский, Исфаганский, Кереджский, Йездский и некоторые другие.

С весны 2004 года в Исфагане действует завод по конверсии урана, где также будет выпускаться ряд других побочных продуктов, включая металлический уран.

В Натанзе функционирует производство по обогащению урана. На конец октября 2009 года число действующих центрифуг, обогащающих уран на этом предприятии, достигло 3936. Кроме того, завод располагает еще 4756 центрифугами, которые пока не загружены. Таким образом, всего установленных в Натанзе центрифуг 8692. При этом их количество постоянно наращивается (в плане - 54 тысячи), вместе с тем они активно модернизируются. Правда, более современных центрифуг следующего поколения (Р-2 - пакистанского происхождения, а также собственно иранских разработок - IR-2, IR-3, IR-4) чрезвычайно мало - не более полутора десятков.

Осенью 2009 года произошло сенсационное «открытие»: оказывается, в 20 км к северу от города Кум возводится новый ядерный объект - еще одно предприятие по обогащению урана - «Фордоу». Пока центрифуги на нем не смонтированы и, естественно, сюда не завезен ядерный материал. Планируемые мощности «Фордоу» позволяют разместить 16 каскадов (около 3000 единиц) центрифуг типа Р-1. Однако иранские официальные лица заявили, что проект предприятия может быть модернизирован по ходу строительства с целью использования там более совершенных центрифуг, если будет принято такое решение.

Появление нового ядерного объекта в ИРИ вызвало очередную волну опасений у международного сообщества. Однако президент Ирана Махмуд Ахмадинежад еще больше усугубил ситуацию, заявив, что Исламская Республика ни за что не откажется от своих намерений и более того - обзаведется еще десятью такими же заводами.

В Араке с сентября 2004 года строится исследовательский тяжеловодный реактор IR-40 мощностью 40 МВт, который сможет нарабатывать ежегодно порядка 9 кг плутония. Для обеспечения будущих потребностей в тяжелой воде в 2006-м там же было создано соответствующее производство. Учитывая возможную военную направленность этих проектов, Совет управляющих МАГАТЭ в ноябре 2006 года наложил запрет на предоставление Ирану технической помощи в их реализации.

ПОВОДЫ ДЛЯ ПОДОЗРЕНИЙ

Изложенная информация сама по себе носит нейтральный характер, если не считать того факта, что на протяжении 18 лет Иран создавал ядерную инфраструктуру в тайне от МАГАТЭ и международного сообщества. Научные исследования в области ядерной физики и развитие атомной энергетики никоим образом не противоречат духу Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Иран обладает правом осуществлять национальную мирную ядерную программу под контролем МАГАТЭ. Вместе с тем существуют факты, которые позволяют усомниться в исключительно мирной направленности этой программы. Ведь какой-либо разумной потребности в освоении процессов обогащения урана и получения плутония у ИРИ не существует ввиду отсутствия атомных электростанций. Единственный энергетический реактор, который с помощью Москвы достраивается в Бушере, будет полностью обеспечен российским ядерным топливом на много лет, и нет каких-либо причин сомневаться в способности нашего государства выполнить эти обязательства.

Составной частью иранского полного ядерного технологического цикла (ЯТЦ) является крайне дорогостоящее производство по обогащению урана в Натанзе. Но специалисты подсчитали, что экономически целесообразно этим заниматься только при наличии АЭС общей мощностью 10-12 ГВт (то есть при 10-12 АЭС подобных Бушеру). В ином случае стоимость произведенного топлива окажется в 3-5 раз выше среднемирового уровня. Именно поэтому подавляющее большинство стран, имеющих АЭС, покупает топливо на мировом рынке, не утруждая себя самостоятельной выработкой. Причем отработанное ядерное топливо обычно возвращается государству-поставщику.

В ответ на эти доводы иранцы официально утверждают, что собираются построить порядка 20 энергоблоков гигаваттного класса и по этой причине им необходим независимый от иностранных держав собственный комплекс по производству топлива. Например, высокопоставленный иранский чиновник Али Солтанеи заявлял о том, что политика США не дает гарантии беспрепятственного получения ядерного топлива на мировом рынке, вследствие чего Исламская Республика вынуждена производить его самостоятельно. Все сказанное, конечно, звучит хорошо и патриотично. Но у ИРИ нет для этого необходимой сырьевой базы.

Объемы ежегодной добычи (порядка 20 тонн по природному урану) являются явно недостаточными для удовлетворения собственных потребностей. Для сравнения: Казахстан, находящийся в тройке ведущих мировых производителей урана, добыл за 2008 год более 8,5 тысячи тонн урановой руды. Открытых же к настоящему времени общих ее запасов в ИРИ, по мнению специалистов, хватит только на 20 лет работы двух энергетических реакторов типа бушерского ВВЭР-1000. Иран будет вынужден закупать за рубежом урановую руду или желтый кейк. Самообеспеченности не получится. В то же время тех же запасов природного урана, имеющихся в ИРИ, вполне достаточно для военной ядерной программы.

Прекрасным вариантом для Ирана мог бы стать международный консорциум по производству ядерного топлива для АЭС, который под эгидой МАГАТЭ уже создан и действует в российском городе Ангарске. Тегеран был приглашен туда, но вступать не хочет. Почему? Потому что иранским властям нужно не само топливо, а именно инфраструктура его производства на собственной территории, которое оно могло бы контролировать до определенного времени совместно с МАГАТЭ, а в случае форс-мажора, отказавшись от «услуг» агентства, направлять специализацию производства в необходимое для каждого политического момента русло.

В рамках иранской ядерной проб-
лемы особое беспокойство у международного сообщества вызывает еще несколько фактов. В 2009 году инспекция МАГАТЭ обнаружила на исфаганском комбинате шестьсот 50-литровых емкостей тяжелой воды, которые, по мнению инспекторов, не были произведены на мощностях предприятия в Араке. Как считают в МАГАТЭ, Иран, по всей видимости, импортировал такое значительное количество тяжелой воды тайно. Следует напомнить, что согласно решениям Совета Безопасности ООН любое действие любой страны (в данном случае Ирана), связанное с работами с тяжелой водой, тем более с ее производством, должно быть сообщено МАГАТЭ. Тот факт, что Иран не объявил об этой воде, свидетельствует о неискренности и закрытости ИРИ и вновь вызывает сомнения, все ли объявил Тегеран о своих ядерных установках и ядерных материалах.

Не способствуют доверию и проведенные иранские эксперименты с полонием-210. В мирных целях этот материал может использоваться только в космических программах для создания долгоживущих энергетических установок. Для ИРИ, имевшей единственный космический спутник «Омид», просуществовавший на орбите всего несколько недель, это не является актуальным. С другой стороны, в сочетании с бериллием полоний-210 применяется в военных ядерных программах, в частности для создания нейтронных инициаторов ядерного оружия. Показательно и то, что и на этот раз Иран заблаговременно не сообщил в МАГАТЭ о своих экспериментах с полонием и предпринимал попытки приобрести бериллий.

Целесообразно заметить, что в декабре 2002 года власти ФРГ предотвратили попытку вывоза двумя иранцами 44 специальных детонаторов, которые также могли использоваться при создании ядерного взрывного устройства. А в 2004-м иранский перебежчик передал в соответствующие службы США персональный компьютер, содержащий материалы о создании обтекателя для ракеты «Шахаб-3». Судя по схемам, обтекатель должен был иметь сферический объект с характеристиками ядерного заряда. После долгих внутренних проверок специалисты МАГАТЭ пришли к убеждению: этот компьютер содержит крайне взрывоопасные сведения.

Не менее информативными оказались и показания других высокопоставленных перебежчиков: бывшего замминистра обороны Ирана Али Резы Ашгари, а также физика-атомщика Шахрам Амири, перешедших на сторону Запада.

Из материалов секретного досье, имеющегося в распоряжении немецкого журнала «Шпигель» (Der Spiegel, 25.01.2010), становится ясно, что в ИРИ существует засекреченное военное направление ядерных разработок, подведомственное Министерству обороны Исламской Республики и реализуемое законспирированными подразделениями. Эксперты, изучавшие досье, склоняются к выводу, что Тегеран придает разработке атомной бомбы большое значение и что иранские специалисты успели достичь весьма серьезных успехов.

РАКЕТНАЯ ПРОГРАММА: РАБОТА КИПИТ

Учитывая все вышеизложенное, а также ряд других фактов, в том числе и откровенную игру Тегерана «в кошки-мышки» с МАГАТЭ, совсем не сложно понять, почему международное сообщество относится к иранской ядерной программе с такой подозрительностью. Иран если и не стремится напрямую к созданию атомной бомбы, то наверняка хочет достичь ядерного статуса за счет приобретения полного набора научно-технических предпосылок ее изготовления. Однако мало иметь атомную бомбу, ее надо еще доставить к месту назначения. И несмотря на обилие возможных средств доставки ядерного оружия, наиболее эффективным из них, бесспорно, являются ракеты. В этой связи особый интерес представляет иранская ракетная программа, которая доказывает не совсем мирный характер ядерной программы. Зачем создавать баллистические ракеты, дальность полета которых превышает 2000 км, если не начинить их боеголовки ОМУ?

Иран начал активно заниматься разработкой БР еще в 80-х годах прошлого века. Исходя из общей ситуации в научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах (НИОКР) страны, при реализации национальной ракетной программы Тегеран отдает приоритет копированию, клонированию, иногда - модернизации и подгонке под иранские нужды северокорейской, пакистанской, китайской, российской и американской продукции. Причем «первоисточники» ИРИ получает как путем легальных закупок, так и с помощью инструментария мирового «черного рынка» и разведки. При этом большое значение имеют и двусторонние военно-технические связи, прежде всего с Северной Кореей.

Начало было положено приобретением у различных зарубежных источников советских жидкотопливных ракет Р-17 («Скад-В»). На основе этих изделий определилось главное направление иранского ракетостроения - программа «Шехаб». В короткие сроки были созданы иранские варианты «Шехаб-1» («Скад-В») дальностью 
300 км, «Шехаб-2» («Скад-С») дальностью 500 км. В 2007 году выпуск этих ракет прекратили. Тем не менее, по имеющимся в распоряжении СМИ сведениям, Иран сейчас хранит в своих арсеналах от 250 до 600 ракет «Шехаб-1» и 50-150 ракет «Шехаб-2».

Прорыв в программе «Шехаб» произошел после разработки на базе северокорейской «Нодонг» ракеты «Шехаб-3». Первый успешный запуск этой БР, на которой был установлен новый северокорейский двигатель, состоялся в июле 2000 года. А летом 2001-го Тегеран объявил о начале производства ракет данного типа. Правда, в действительности их выпуск иранцы смогли наладить только в конце 2003 года при активной помощи КНР. К августу 2004-го они уменьшили размер головной части «Шехаб-3» и усовершенствовали ее двигательную установку. По информации экспертов, модернизированный вариант ракеты получил наименование «Гадр». Предполагается, что эта БР имеет дальность полета порядка 2 тысяч км с 700-килограммовой головной частью. По некоторым другим источникам: 1600 км - с 750-килограммовой боеголовкой и 900 км - с БЧ массой в одну тонну.

Иранские ракетостроители приступили к созданию твердотопливных ракет. Наиболее «продвинутая» разработка - БР «Саджиль-2», способная нести 750-килограммовый боезаряд на расстояние 2200 км. Испытательные и модернизационные работы в ИРИ продолжаются. Иран, несмотря на многие технические и технологические трудности, активно совершенствует свой ракетный потенциал. Правда, по мнению экспертов Лондонского международного института стратегических исследований (IISS), Исламской Республике вряд ли удастся стать обладательницей жидкотопливной ракеты, способной поражать цели в Западной Европе, раньше 2014-2015 годов. А на разработку трехступенчатой версии твердотопливной ракеты «Саджиль», которая сможет доставить однотонную боеголовку на расстояние 3700 км, уйдет не менее четырех-пяти лет. В IISS полагают, что Тегерану для создания твердотопливных ракет средней дальности радиусом 4000-5000 км понадобится порядка десяти лет, а межконтинентальной баллистической ракеты - еще столько же.

В ЧЕМ ОПАСНОСТЬ?

Безусловно, предполагаемое превращение ИРИ в реальную ракетно-ядерную державу займет еще немало времени. Но дело здесь даже не в самом Иране. Понятно, что военная мощь Ирана (а он действительно имеет вооруженные силы - могучие в масштабах региона, а по некоторым показателям - и мира) сегодня несравнима с военной мощью США, России, основных западноевропейских стран, Китая, Японии или Израиля. Не вызывает сомнений и тот факт, что в гипотетическом случае запуска с иранской территории ракеты с ядерной боеголовкой ИРИ как государство будет достаточно быстро уничтожена американскими (натовскими) или израильскими ядерными силами. И в Тегеране это отчетливо понимают.

Опасность ядерного Ирана в другом.

Во-первых, иранский пример создания национальной ядерной инфраструктуры, способной производить не только топливо для АЭС, но и оружейный уран или плутоний, может стать заразительным более чем для десятка так называемых пороговых стран. Многие из них являются или могут стать участниками региональных конфликтов и ввиду этого не исключают принятия политического решения о создании собственного ядерного оружия. Как следствие сработает принцип домино. И тогда такой важный документ, как ДНЯО, можно смело выбросить в урну. А это грозит возможностью практически неконтролируемого использования ядерного оружия средними и малыми странами: по старой терминологии - третьего мира. При подобном развитии событий можно ожидать, что если не весь мир, то некоторые его регионы будут повергнуты в состояние хаоса, причем ядерного.

Во-вторых, наличие ракетно-ядерного оружия в Иране или даже реальной возможности его создания в достаточно сжатые сроки сделает руководство страны еще менее сговорчивым с международным сообществом и более экспансионистским по отношению к соседям по региону. Как следствие этого иранская атомная бомба станет главным инструментом шантажа при проведении Тегераном политики по претворению в жизнь доктринальных установок и заветов аятоллы Хомейни.

Все вышесказанное создает реальную угрозу международной безопасности. Пиком этой угрозы станет точка пересечения параллельных программ - ядерной и ракетной, когда в Иране совместят ядерную боеголовку с мощным ракетоносителем.

Владимир САЖИН - профессор, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН