| Газета "Наш Мир" В Латинской Америке Эрнесто Че Гевара давно стал больше, чем национальным героем. Количество сложенных про него песен сопоставимо с количеством наших анекдотов про Василия Ивановича. Когда боливийские крестьяне узнали о смерти Че, в его честь зажгли свечи. Место его гибели имеет статус чуть ли не священного, а сам Че почитается в народе как святой мученик – покровитель бедняков. Медсестра, дежурившая в больнице, куда привезли тело казненного Че, прямо говорит, что всем присутствовавшим его взгляд (после расстрела у него остались открытыми глаза) казался похожим на Христа, а простые люди его часто называют: "Латиноамериканский христос по прозвищу Че".
И представители Католической церкви всем этим очень недовольны, что неудивительно. Ведь команданте Че не только возглавлял мало совместимое с христианством революционное движение, но и в принципе был человеком совершенно безрелигиозным (в отличие от друга и соратника Фиделя Кастро, по крайней мере с отличием закончившего иезуитский колледж, что, впрочем, не помешало ему после революции на Кубе выставить с острова коммунистического рая три четверти католических священников).
И вообще, уж на кого сеньор Гевара был совершенно не похож, так это на христианского святого. Да, его специализацией по медицине было лечение проказы (что само по себе отсылает к Евангелию). Да, партизаны, которых возглавлял товарищ Че, даже пленным оказывали медицинскую помощь. Да, в быту он был абсолютным аскетом, ходил по два месяца в одной и той же одежде, мужественно терпел приступы астмы и голодал наравне со своим отрядом. Да, сам он был до такой степени лично обаятелен и бескорыстен, до такой степени честен, благороден, предан людям и начисто лишен и карьеризма, и жестокости, что его уважали не только друзья, но и враги (вспомним: когда был отдан приказ казнить Че, все офицеры пытались отказаться делать эту работу, оправдываясь тем, что это не является их обязанностью). Но все эти добрые качества не мешали ему без лишних сантиментов расстреливать контрреволюционеров или бросать одну жену и жениться на другой. Ну и само словосочетание "святой марксист" – звучит абсурдно.
Откуда же в до мозга кости католической Латинской Америке мог возникнуть культ такой своеобразной личности?
Ответ можно найти в прощальном письме Че Гевары родителям: "Дорогие старики! Я вновь чувствую своими пятками ребра Росинанта. Снова облачившись в доспехи, я пускаюсь в путь. Я стал значительно более сознательным. Мой марксизм укоренился во мне и очистился. Считаю, что вооруженная борьба – единственный выход для народов, борющихся за свое освобождение. Я любил вас крепко, только не умел выразить свою любовь".
"Блудный и неисправимый Эрнесто", как он сам подписался, не напрасно употребляет имя коня хитроумного идальго Дона Кихота Ламанчского. Трогательный безумец, больший рыцарь, чем все рыцари Средневековья, как будто получил второе – и уже не литературное – рождение 14 мая (дату 14 июня родители Эрнесто вписали в свидетельство о рождении сына для того, чтобы скрыть наступившую до свадьбы беременность) 1928 года.
Сложившийся в массовом сознании образ Че Гевары поразительно близок образу Дона Кихота и проследить это несложно.
Росинанта аргентинский идальго оседлал еще в декабре 1951 года. Именно тогда молодой врач Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна на раздолбанном мотоцикле своего друга Альберто Гранадоса едет исследовать лепрозории Латинской Америки. И именно после этого путешествия он запишет в своем дневнике: "Эти бесцельные скитания по нашей Америке изменили меня больше, чем я предполагал".
Новые приключения Дона Кихота начались! И вот уже через пять лет с восемью десятками таких же "безбашенных" героев наш рыцарь начинает освобождать остров Куба от великанов-капиталистов. Впрочем, рыцарство рыцарством, а политика политикой. Рыцарь Фидель пребывает в последней по сей день. А рыцарь Че остается в ней недолго – и дело совсем не в том, что он разочаровался в политике социалистических стран (в 1964 году он с горечью скажет: "В советской системе у лидеров не было никаких обязательств перед массами"). Дело в том, что он, по собственному признанию, "не был рожден для того, чтобы руководить министерствами или умереть дедушкой". Ну, правильно, какой же Дон Кихот сможет стать министром? Дон Кихот должен побеждать великанов во славу прекрасной дамы Дульсинеи. В случае Че – революции.
Образ Че Гевары близок Дону Кихоту еще и тем, что подвиги ему (кроме Кубы) категорически не удаются. Провал ждал товарища Че и в Конго, и в Боливии, причем в Конго его отряд даже не получил особой поддержки со стороны населения.
Единственное, чего не сделал Дон Кихот в ХХ веке –не позвал духовника. Впрочем, казнь в военных условиях – штука внезапная и неумолимая.
Но люди, те самые люди, которых пришел освобождать от великанов рыцарь Че, всё поняли по-своему. "Ваш отец был человеком, который жил и действовал согласно своим убеждениям... – писал Че в прощальном письме детям. – Растите хорошими революционерами. Помните, что самое главное – это революция и что каждый из нас в отдельности ничего не значит. Будьте всегда способными почувствовать самую глубокую несправедливость, совершаемую где бы то ни было в мире. До свидания, детки".
Конечно, Дон-Кихот остается героем, даже не уничтожив ни одного великана. Потому что великаны и драконы могут менять обличия, а несправедливость и справедливость – категории этические, и потому постоянные.
|
