Газета "Наш Мир" Масштаб современного кризиса ставит перед ней серьезные проблемы.
Масштаб современного кризиса ставит перед обществом вообще, а перед элитами в особенности, серьезные проблемы. Главная из которых — как жить дальше. Точнее — чей ресурс будет основным инструментом, обеспечивающим стабильность общества, кто и как сумеет им воспользоваться для того, чтоб сформировать новую элиту.
В истории человечества было много случаев, когда кризис «сносил» элиты, оказавшиеся недостаточно адекватными ситуации (например, элиты Западной Римской империи в IV–VI веках нашей эры или элиту Российской империи по итогам 1917 года). Но были и примеры того, как элиты старые сумели развернуть ситуацию в свою пользу и не просто сохраниться, но и продолжить свое элитное состояние в новых условиях.
Ключевое слово тут, как понятно, адекватность. Элита Российской империи в начале ХХ века явно не была адекватна ситуации (хотя тут есть тонкости), а вот элита позднего СССР – вполне адекватна, почему и вписалась блестяще в новые капиталистические отношения (хотя каждый конкретный ее представитель мог это сделать более или менее удачно). Другое дело, что этот успех стоил единства страны и резкого падения уровня жизни населения – но когда элиту волновали такие мелочи. В частности, распад страны и гражданские войны в ряде ее регионов стали тем инструментом, который частично позволил новой-старой элите сохранить свои позиции (пример того же Таджикистана можно было демонстрировать недовольным), хотя и тут не обошлось без эксцессов вроде государственного переворота с расстрелом парламента в России в 1993 году.
Но главным инструментом сохранения своих позиций стало то, что события конца 80-х — начала 90-х позволили советской номенклатуре решить две основные свои проблемы, связанные с наличием Советской власти: невозможность передать свои позиции по наследству и ответственность должностных лиц. Причем номенклатура не просто решала эту проблему, но еще и открыла шлюзы «вертикальной миграции»: все, кто поддержал «номенклатурную революцию», получили шанс войти в новую элиту. Таких людей оказалось достаточно мало, да и «окно» быстро закрылось, но сама возможность заставила множество активных людей играть по предложенным правилам, а не против них – фактически ликвидировав возможность организованной «игры» против правил. Правда, были организованные элиты бывших советских республик – и им пришлось отдать часть СССР.
Однако нынешняя ситуация отличается от времен СССР принципиально. Тогда была альтернативная система (капиталистическая), «привязка» к которой дала и организационные, и финансовые ресурсы, позволившие новой российской элите сохранить свою власть. Сегодня же такой системы – нет! А это значит, что мировая элита (по большей части – финансовая) оказалась в весьма сложной ситуации. На протяжении многих десятилетий финансовая элита обеспечивала всем остальным элитам, входящим в мировую капиталистическую систему (национальным, государственным и другим), ресурс для развития и сохранения своего статуса и власти. Но современный кризис разрушает этот ресурс – и что делать дальше?
Разработать новую модель никак не получается – хотя бы потому, что такая разработка требует теории кризиса, чтобы было понятно, с чем и как бороться. Но такой теории у современной финансовой элиты нет. И появиться она не может, поскольку последние десятилетия эта элита целенаправленно создавала псевдонауку, направленную на поддержку «единственно верной» позиции о том, что чисто монетарные инструменты исчерпывают всю экономику и дают возможность достаточно устойчивого (за исключением краткосрочных циклических кризисов) роста. Причем для описания чисто финансовых механизмов эта наука (которую условно можно назвать монетаризмом) была вполне адекватна – беда только в том, что экономика финансами не ограничивается. Но поскольку монетаристы не собираются допускать конкурентов до «хлебных позиций», связанных с распределением денег, полученных от финансовой элиты, а кризис носит не монетарный, а структурный характер, то ситуация приобрела тупиковый характер: те, кто могут что-то предложить, не имеет (системного) голоса, а те, кто такой голос имеют, сказать ничего не могут.
А ресурс, который мировая финансовая элита может предложить всему остальному миру, все тает и тает. Многие национальные и государственные элиты начинают выстраивать собственные альтернативные проекты, первые из них подверглись жесточайшей атаке (Иран), однако уже Турция продемонстрировала, что при правильной политике сегодня можно практически полностью игнорировать геополитические интересы мировой финансовой элиты. И что остается делать последней? Поскольку конструктивной альтернативы текущей ситуации не видно (а мы выше продемонстрировали, что под такую альтернативу невозможно даже разработать теорию, которую может принять мировая финансовая элита), то остается только вести массированную пропаганду того, что кризис якобы заканчивается. И рассчитывать на чудо (в частности, на то, что у кого-то из монетаристов случится откровение, и он придумает новую теорию). Что мы, собственно, и наблюдаем.
А как себя правильно вести в такой ситуации? Скорее всего, последовать примеру Турции, т. е. разрабатывать собственный проект — в расчете на разрушение действующего. Но такая работа требует наличия собственной, национальной элиты, которая такой проект может возглавить. Таковая есть далеко не везде — у нас, например, с этим серьезные проблемы. Разумеется, по мере развития кризиса такая элита появится даже в весьма и весьма контролируемых мировой финансовой элиты странах — таких, например, как страны Западной Европы. Но чем медленнее будет проходить процесс их формирования, тем сильнее будет кризис. Т.е. тем больше будут шансы на то, что мировая финансовая элита по его итогам просто исчезнет с картины современного мира. |
