Газета «Наш Мир»

В Интернете можно обнаружить множество фотографий и видеороликов, в которых друг на друга с испугом и осуждением смотрят девушки в мини-юбках и женщины в черных балахонах и закрывающих лицо масках с прорезями для глаз – парандже, бурке, никабе. Это зримое проявление столкновения разных нормативных – культурных, эстетических, этических – систем, сложившихся в различных исторических условиях, например, в Париже и какой-нибудь афганской «глубинке». Представительниц разных культурных миров навстречу друг другу вытолкнула глобализация. Она «нивелировала» расстояния, и эта, прежде невозможная, встреча, оказывается неизбежной в мире, где нужно преодолеть всего 100 шагов между терминалами одного аэропорта, скажем, в Кабуле и парижского аэропорта имени Шарля де Голля.

Теология иммиграции

Значительное число «этнических» мусульман прибывает в Европу в поисках лучшей доли. И не в последнюю очередь – в поисках равенства и свободы, которых не находят у себя, в стране происхождения и исхода, где либо правят тоталитарные и квазитеократические режимы, либо режимы, которые, будучи «либеральными» по замыслу, не в состоянии контролировать и усмирять своих радикалов от религии, как это имеет место, например, в Пакистане, где местные талибы из «Тахрик-э Талибан-э Пакистан» с одинаковым рвением уничтожают как инфраструктуру светского образования, методично взрывая школы по всей стране, так и мечети «вероотступников» – ахмадийцев, шиитов, суфиев. «Этнических» мусульман принимают в Европе, что называется, с распростертыми объятиями в духе толерантности, которая восходит к евангельскому: «…Нет ни эллина, ни иудея, ни обрезанного, ни необрезанного, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3.11). Мигранты вливаются в европейское общество, которое приемлет и иудеев, и индуистов, и конфуцианцев, и анимистов, и атеистов, и тех же мусульман.

Многие из них интегрируются в общество – принимают европейский образ жизни и европейские ценности – «европеизируются», нередко обогащая европейскую культуру. Если взять безразличных к религии «этнических» мусульман, которых, кстати говоря, довольно много, то они относительно легко интегрируются в принимающее светское, секулярное «постхристианское» общество. Но для искренне верующих и образованных в духовном отношении мусульман их религиозная принадлежность является серьезным препятствием для интеграции в европейские общества, которые воспринимаются иммигрантами как христианские, о чем свидетельствуют символы, встречающиеся буквально на каждом шагу.

Дело в том, что ислам в отличие от других религий, представленных в среде иммигрантов, возникал и формировался в тесной связи и острой полемике с христианством в тех его формах, которые сложились в Аравии и в целом на Ближнем Востоке к моменту возникновения ислама в VII веке. В Коране есть прямые подтверждения тому, что мусульманское вероучение, и самый «ключевой» его момент – учение о единобожии (таухид), формировалось, если можно так выразиться, «от противного» – через противопоставление христианству и особенно – христианскому учению об Иисусе Христе – Сыне Божьем, равновеликом Богу-Отцу.

«Они сказали: «Взял Бог (араб. ал-Лах) себе ребенка». …Неужели вы станете говорить на Бога то, чего не знаете?» (10:68).

«…Чтобы устрашить тех, которые сказали: «Взял Бог для Себя ребенка». Нет у них об этом знания, и у их отцов [тоже]» (18:4–5).

«Они сказали: «Взял Милосердный для Себя ребенка». Пречист Он [от того, что приписывают Ему]!» (21:26).

«…И не брал Он Себе ребенка, и не было у Него товарища во власти» (25:2).

«О! Они ведь от своей лживости говорят: «Породил Бог!» – и они лгут» (37:151–152).

В Коране есть свидетельство того, что Посланник Аллаха, Пророк Мухаммад, пришел к христианам с истиной от Аллаха, но христиане его отвергли: «Да, Мы (Аллах. – «НГР») пришли к ним с истиной, а они ведь лгут! Бог не брал Себе никакого сына, и не было с Ним никакого божества (23:90–91).

Наконец, коранический символ веры сформулирован как антитеза христианскому: «Скажи: «Он – Аллах, единый, Аллах вечный. Он не родил и не был рожден, и нет никого, равного Ему» (112:1–4).

Искренне верующие и образованные в вопросах исламского вероучения мусульмане, попав в «постхристианскую» среду Европы, испытывают своего рода «культурный шок». Они видят, как проявления и символы «невежества», «лжи», «заблуждения» присутствуют повсюду. Так, их внутренний (и не только внутренний) протест вызывают распятия. На кресте, согласно исламской догматике, распяли не пророка истинного единобожия – человека по имени Иисус (Иса), а выдавшего его римлянам Иуду. И получается так, что «заблудшие» и «невежественные» европейцы поклоняются Иуде!

В вопросах веры компромисс невозможен. И Европа выводит себя в нерелигиозную сферу, в которой просто-напросто не «котируются» вопросы веры. Парадоксальным образом в Европе усиливается секуляризм как реакция на религиозную веру большого количества иммигрантов-мусульман. Европейцы, ориентируясь на принципы политкорректности, толерантности и из соображений «не травмировать», «не отпугнуть», «не оскорбить», «облегчить интеграцию» иммигрантов-мусульман, «дехристианизируют» публичную сферу, в которой мусульмане обретаются наряду с христианами и представителями других религий. Например, во Франции запрещают демонстрировать в публичном пространстве наглядные символы религиозной принадлежности, в том числе кресты, нательные и наперсные. В Великобритании перестают отмечать Рождество Христово в школах и детских садах. Примеры можно легко умножить. Возможно, в Конституцию Евросоюза не было включено положение о христианстве как основе европейской цивилизации именно ради иммигрантов из исламских стран.

При этом власти европейских государств осуществляют и «деисламизацию» публичной сферы: например, запрещают, как это сделано во Франции, ношение паранджи (бурки, никаба) на улице и хиджаба – в государственных и муниципальных учреждениях. Понятен замысел: сделать всех граждан равными, то есть унифицированными в каком-то отношении, когда они выходят в публичное пространство, для того чтобы работал общественный механизм, регулируемый законом. Здесь приемлема полная аналогия с Правилами дорожного движения. Они, без всяких послаблений и изъятий, должны распространяться на всех участников дорожного движения независимо от национальной или религиозной принадлежности, страны происхождения, политических взглядов, возраста, пола, сексуальной ориентации и т.д.

Экспорт-импорт конфликтности

Принудить жить всех, не в последнюю очередь иммигрантов из исламских стран, по единым правилам, предполагающим отказ от некоторых культурных (религиозных) норм, принятых в странах происхождения, – жизненная необходимость для Европы. Возьмем в качестве примера пакистанских иммигрантов-мусульман и взрывы талибами ахмадийских, шиитских и суфийских мечетей с находящимися там прихожанами в Пакистане. В толерантной и веротерпимой Европе самые различные исламские направления пользуются полной свободой. Так, в Великобритании построена крупнейшая в мире мечеть ахмадийцев. Несомненно, талибы-деобандийцы, которые в последние два-три десятилетия оказались под большим влиянием ваххабизма, должны по приезде в Европу, в ту же Великобританию, отказаться от своих новоприобретенных привычек решать религиозные споры с применением взрывчатки и «жакет-э шахид» – «пояса шахида».

Эта кровавая рознь – внутриисламские споры. Впрочем, любой талиб вам скажет, что ни ахмадийцы, ни шииты, ни суфии мусульманами не являются. Ислам отнюдь не гомогенен, он представляет собой конгломерат различных течений, направлений, группировок, сект, каждая из которых претендует на истинность. Можно утверждать, что существуют «страновые» или «региональные» варианты ислама, например, аравийский (суннизм-ваххабизм), иранский (шиизм-имамизм), пакистанский (деобандийский суннизм) и т.д. и т.п. Они вполне адекватны тем условиям, в которых возникли и прошли становление. Но их встреча на одной «площадке» всегда чревата конфликтом, очень часто – кровавым. Хрестоматийные примеры – суннитско-шиитская рознь в Пакистане, Ливане, Ираке, Саудовской Аравии. «Встреча» на европейской «площадке» этих взаимно враждебных течений в исламе ничего хорошего Европе не обещает.

Это – об отношении последователей некоторых исламских течений к своим братьям по вере. Но есть такие «прочтения» вероучительных положений ислама, которые превращают христиан (а также представителей других религий, не говоря уж об атеистах) в вероотступников, которых надо, в том числе с применением насилия, как это делается в том же Пакистане, «вернуть» в истинную веру. Вероучительное обоснование здесь следующее. Приводится хадис Пророка Мухаммада: «Каждый человек рождается мусульманином, и только родители делают его иудеем, христианином или еретиком». Тем самым каждый немусульманин оказывается «вероотступником». Его нужно вернуть к истинной вере – и тут разворачивается исламский прозелитизм в среде европейских христиан и неверующих. Однако есть принцип, сформулированный в одном из хадисов Пророка Мухаммада. В соответствии с принципом: Юстатаб илля юкталь («Приводится к покаянию и, если не [покается], умерщвляется») «вероотступник» (муртадд), равно как и «атеист» (мульхид) должны быть приведены к покаянию (тауба) и вернуться в истинную веру, в случае отказа – убиты.

В Пакистане и Афганистане эти положения имеют силу закона, но в Европе это было бы покушением на свободу совести и преступлением против личности. Европа не может не ставить заслон перед экспортом в нее конфликтности на религиозной почве. И здесь тоже единственным выходом оказывается «деисламизация» публичной сферы, осуществляемая параллельно ее «дехристианизации».

«Третья сила»: векторы воздействия

Обычно проблему иммигрантов в Европе рассматривают, игнорируя «третью силу» – власти в стране происхождения и исхода – в Турции, Алжире, Пакистане, Афганистане, Иране, Саудовской Аравии и т.д. А они очень активно вмешиваются в процессы, будучи не заинтересованы в том, чтобы выходцы из этих стран интегрировались – «растворялись» в принимающем европейском обществе. Неинтеграция и сохранение религиозной «страновой» идентичности – обязательные условия, позволяющие властям соответствующих государств реализацию некоторых внешнеполитических задач.

Существование общины мусульман – выходцев из конкретной страны или региона в Европе в качестве своего рода инородного тела облегчает контроль за эмигрантами, особенно политическими. А власти европейских государств (особенно здесь преуспела Великобритания) привечают оппозиционеров, в том числе и особенно – религиозных. Так, руководство и база печально знаменитой Партии исламского освобождения («Хизб ат-тахрир аль-ислами») находится в Лондоне и оттуда «достает» разные страны – от Египта до Узбекистана и России. В Лондоне когда-то находился и офис Усамы бен Ладена как саудовского оппозиционера. В такие «нерастворяемые» и потому заметные общины легко проникнуть агентуре соответствующих государств. Либо, набрав доказательную базу, потребовать суда над религиозно-политическим оппозиционером или его выдачи, как это было в 2004 году с «кельнским халифом» Метином Капланом, главой созданной им в Германии организации «Государство Халифата», которая в Германии «ковала крамолу» против кемалистских властей Турции.

Значительно более важна другая задача, реализация которой предполагает неинтегрированность иммигрантов, их нелояльность новой родине – использование мусульманской диаспоры для оказания давления на внешнюю (и нередко внутреннюю) политику страны пребывания. Формы этого давления разные. Простейший вариант – демонстрации и манифестации. Крайняя форма – теракты, как это было в Мадриде, когда 11 марта 2004 года в испанской столице был совершен теракт, приведший к смерти 191 человека и покалечивший еще 1900. В результате 14 марта на парламентских выборах в Испании победила Испанская социалистическая партия, и первое, что сделал ее глава Хосе Луис Родригес Сапатеро, – заявил о выводе из Ирака испанского воинского контингента. Из этой же серии событий – теракты в Лондоне в июле 2005 года, которые также имели целью принудить Великобританию вывести войска из Ирака и Афганистана. И если Великобритания не отреагировала на теракт в Лондоне, то силы, организовавшие взрывы в Мадриде, добились своей цели: Испания вывела свои войска из Ирака, да и остальные европейские страны заявили о том, что они это сделают в свое время.

В этом случае спецслужбы стран исхода действуют под прикрытием «несистемной» – «негосударственной» «Аль-Каиды», которая и была создана для того, чтобы нельзя было определить, от какого государства исходит террористическая атака и по кому нужно нанести ответный удар. (Теракты 11 сентября 2001 года в США продемонстрировали эффективность этого метода: акт агрессии имел место, но ни одно государство за него не ответило, если не считать Ирака, который на самом деле к деятельности «Аль-Каиды» не имел отношения.) Ответственность за теракты и в Испании, и в Великобритании взяла на себя «Аль-Каида», но были они совершены в интересах определенных исламских государств, которые таким образом реализовывали свои планы в Афганистане и Ираке, а также, само собой, в Европе.

Вероучительное обоснование общинной изоляции от принимающего государства следующее. Это положение о том, что любой мусульманин, который подражает «неверным» (кафирам) или дружит с ними, сам становится «неверным», то есть совершает тяжкий грех «вероотступничества» (ридда). Более развернутая и детализированная концепция – теория «преданности» (валя’) и «непричастности» (бара’), предполагающая безусловную и полную солидарность с мусульманами – с виртуальной уммой, а на самом деле – с каким-то из исламских мировых центров силы, и отсутствие какой бы то ни было симпатии и практического сотрудничества с любыми немусульманами. Примечательно, что арабоязычный Интернет буквально «забит» трактатами на эту тему, из которых самым популярным у молодых мусульманских интернет-пользователей во всем мире является сочинение «второго человека» в «Аль-Каиде» Аймана аз-Завахири. Практическим выражением этой религиозной позиции является альтернативная лояльность – своего рода «уход в подданство» вождю уммы (всемирной общины мусульман) или ее халифу, принесение ему клятвы верности (бай‘а, русифицированное «байат»), что в настоящее время, в эпоху глобального Интернета, делается на специализированных сайтах. В связи с внутренней расколотостью ислама «байат» приносится разным людям. Незадолго до терактов в Великобритании в 2005 году в Интернете прошла кампания по принесению клятвы верности генералу Мушаррафу, чем занимались британцы пакистанского происхождения, а также длительная кампания по принесению «байата» Усаме бен Ладену, который у некоторых молодых мусульман ассоциируется с Махди, «Халифом Аллаха», который в соответствии с предсказаниями Пророка Мухаммада должен прийти к людям «в конце времен». Смысл альтернативной лояльности хорошо выразила организация «Мухаджирун», которая провела всебританскую конференцию под лозунгом «Британцы или мусульмане?». Для тех иммигрантов-мусульман, которые хотели бы обратиться либо в христианство, либо в светский и либеральный «европеизм», заготовлен вероучительный запрет-угроза. Пророк Мухаммад сказал в свое время: «Убейте того, кто поменяет свою религию».

Весьма любопытен процесс «делоялизации» местных граждан – коренных жителей, среди которых под видом исламского прозелитизма осуществляется рекрутирование (вербовка) потенциальных террористов (включая так называемых шахидов), враждебных тому государству, гражданами или подданными которого они являются. Здесь преследуется практическая цель – набрать в террористическую сеть людей с «правильными» европейскими паспортами (это могут быть и мусульмане второго и третьего поколений – дети и внуки иммигрантов) и европейской внешности, позволяющей не возбуждать подозрения на границах и во время профилактических проверок. Самый яркий пример – 38-летняя бельгийка Мюриэль Дегок, обращенная в ислам и совершившая самоубийственный террористический акт в Ираке. Эксперты отмечают, что в последнее время Брюссель стал одним из главных центров рекрутирования террористов и организации террористических атак. Именно здесь планировались теракты 2004 года в Мадриде.

Рекрутирование будущих террористов (их называют моджахедами – бойцами глобального джихада против Запада) осуществляется эмиссарами и рекрутерами «Аль-Каиды» в местах скопления мусульман, в первую очередь – в мечетях, которые оказываются удобным прикрытием для этой противоправной и подрывной деятельности. До недавнего времени такими местами были мечеть в лондонском Финсбери-парке и мечеть «Тауба» в Гамбурге.

Власти и правоохранительные органы европейских государств озаботились ситуацией в мечетях в своих странах. Исламские культовые здания поставлены под гласный и негласный контроль полиции и спецслужб. При фиксировании экстремистских проповедей в мечетях из стран высылаются «имамы ненависти», которые осуществляли пропаганду, подстрекающую к насильственным действиям в отношении стран пребывания. (Таких набралась целая сотня за последнее время.) Для облегчения контроля реализуется требование произнесения проповедей не на языке страны исхода – арабском или турецком, а на языке страны пребывания, как это делается в Германии. Для этого в той же Германии открываются специальные курсы имамов, которые изучают «ислам по-немецки» – и на немецком языке. Случается, как это произошло с «Тауба» в Гамбурге, что некоторые мечети закрывают.

Цугцванг толерантности

Растерянность и метания – так можно охарактеризовать реакцию европейских обществ на процессы, которые воспринимаются европейцами как «исламизация» Европы. Европа оказалась в ситуации цугцванга толерантности, когда любой «ход» оказывается непродуктивным, проигрышным и нежелательным. Что это такое, можно понять по ситуации в Афганистане. Проигрышным является как немедленный вывод натовских войск из этой исламской страны, так и продление их пребывания там.

Одним из проявлений этой тенденции стало появление и усиление в Европе партий (их ошибочно называют «крайне правыми»), «программой» (если можно в этом случае говорить о программе) которых является огульный антиисламизм и запрет на въезд в Европу иммигрантов из исламского мира. Это – Партия свободы Герта Вилдерса, которая заняла третье место на парламентских выборах в Нидерландах 9 июня 2010 года и сейчас участвует в формировании правительственной коалиции. В Швеции представители националистической партии «Шведские демократы» впервые в истории традиционно толерантной страны выступают за жесткое ограничение иммиграции, особенно из мусульманских стран. В августе 2010 с.г. в Германии вышла книга члена (теперь уже бывшего) совета директоров Центрального банка Германии Тило Сарацина «Германия-самоликвидация» («Deutschland schafft sich ab»), в которой автор изложил мнение о том, что прибывшие в страну мусульмане-мигранты не интегрируются в германское общество, а, наоборот, это общество разрушают.

Весьма характерно, что руководство германского государства оказалось в двойственной ситуации в связи с демаршем государственного чиновника. С одной стороны, они не могли допустить, чтобы эта позиция воспринималась как официальная, государственная со стороны местных и иностранных мусульман, особенно в Афганистане, где Германия сильно «завязла». И Сарацина принудили подать в отставку из государственного органа – совета директоров Центрального банка Германии. С другой стороны, германское руководство совсем не хочет выглядеть перед гражданами Германии и Европы и своими избирателями душителями свободы мнений. И канцлерин ФРГ Ангела Меркель суетливо организовала чуть ли не сразу после увольнения Сарацина вручение 8 сентября с.г. награду датскому художнику Курту Вестергаарду, чьи карикатуры на Пророка Мухаммада вызвали протесты в мусульманском мире пять лет назад. На церемонии вручения премии в Потсдаме Меркель произнесла прочувствованную речь о свободе прессы. Организаторы этого мероприятия отметили, что Курт Вестергаард проявил мужество в области защиты свободной прессы – одной из европейских ценностей.

А в октябре с.г. Ангела Меркель сделала заявление, ставшее мировой сенсацией: обращаясь к участникам конференции христианско-демократической молодежи, она завила об «абсолютном крахе» политики мультикультурализма. «Этот мультикультуралистский подход, согласно которому мы просто живем бок о бок, и все довольны, полностью провалился», – сказала глава германского правительства. Канцлерин Германии подчеркнула, что Германия приветствует иммиграцию, но иммигранты должны учить немецкий язык и получать образование в немецких школах.

Эти и подобные метания – свидетельство того, что Европа далека от решения всех тех религиозно-политических проблем, которые возникли с ростом мусульманской иммиграции и вовлечения Европы в запутанные и конфликтные дела исламского мира.