Газета "Наш Мир" Новообращенные мусульмане в России беззащитны перед псевдомиссионерами и лжепроповедниками
Сегодня в России, по разным данным, живет несколько тысяч исламских неофитов. Эта цифра настолько условна, что почти бесполезна. Но журналисты, политологи, религиоведы хотят статистики и списка первопричин: где, сколько, почему? Как перекраивает собственную ментальность это многотысячное сообщество не "этнических" мусульман? Способны ли новые мусульмане полноценно интегрироваться и созидать? Чем объяснить устойчивый радикализм в прошлом неприметного новичка и возможно ли лечить эту болезнь на самой ранней стадии?
Феномен неофита, проявляющий себя практически во всех религиях, уже почти изучен и всегда одинаков: новичок – личность в состоянии "переходного возраста". Все вокруг него либо чистое и светлое, либо преступное, кривое и неузнаваемое. Он проходит разные стадии: от увлечения и принятия новой веры, через приобщение и приспособление – к познанию и развитию. И рискует где-то на этих ступенях застрять, так и не дойдя до гармонии.
Исламский сегмент Рунета пестрит историями новообращенных: восторженно и лирично, со ссылками на аяты Корана и памятные даты биографии, объявляется о начале праведной жизни влившегося в умму автора. Но никто не интересуется, что стало с новым мусульманином после того, как пройдена точка невозврата. После того, как весь мир в его глазах исторически, ментально и духовно потребовал перезагрузки.
"Ты один во всем мире, никто из людей не близок тебе так, как близок Бог", – вспоминает свое состояние 34-летняя журналистка Анна Новая, ставшая мусульманкой пять лет назад. Это одиночество, по ее мнению, "неизбежное следствие для тех, кто научился отстаивать свое пространство, свой выбор". А отстаивать придется, потому что принятие ислама сегодня выглядит по меньшей мере наглостью. Придется противостоять толпам недовольных прохожих, шокированных родственников, бытовых и политических исламофобов – кто ж пойдет на такое, кроме как по стойкой идейной убежденности?
Формула "понял, поверил и принял" – это для нас слишком банально, чтобы быть правдой. Только фанатик, бунтарь-одиночка, несостоявшийся гений – именно так воспринимается светским обществом "ударившийся в религию" неофит. Он опасен – хотя бы потому, что так никем до конца и не понят.
В поисках понимания одинокие новички пытаются прибиться к местным джамаатам – общинам татар, кавказцев, арабов. Здесь от них требуется нивелировать свое национальное самосознание в угоду принципу всеобщего равенства. Братья по новой религии из числа "рожденных в вере" снисходительно хлопают их по плечу и нередко отправляют "дорастать" до настоящего мусульманина. Новообращенный для них – как чужой ребенок: все гладят по голове, но никто не готов вкладываться в его будущее.
"Возможно, перед атеистом и христианином крылья вырастут, а перед мусульманкой, которая указующим перстом покажет на неправильно повязанный платок, коленки задрожат. Потому что тут же кто-то может тебя "вывести из ислама" за то, что ты не разделяешь его точки зрения. Не воспринимать этот "вывод" всерьез новообращенные пока еще не умеют и получают психологический инфаркт миокарда", – делится Анна Новая. К тому же неофит попадает в переплет культурных условностей и запретов, где чувствует себя полностью обезоруженным. Пока, мол, ты там разберешь, кому можно перечить, кому нельзя, рождается целый "комплекс исламской неполноценности".
Своеобразное облегчение – в Интернете, где неофиты обсуждают проблемы по схеме "равный – равному". Здесь, правда, выясняется, что иные "истовые верующие" вообще отрицают психологию как науку, а потому проблемы новообращенных расцениваются ими как недостаток веры, знаний или попросту как "происки шайтана", сбивающего с истинного пути спасшуюся душу. Мол, закрой такого "подростка" в каком-нибудь местном медресе – авось помолится и поумнеет. И, случается, закрывают.
Но неофит не умнеет – он созревает. Настоящей точкой отсчета для него становится день, когда он все-таки разочаровывается в своих единоверцах. Это происходит всегда – рано или поздно, явно или скрыто. Не потому, что единоверцы так плохи, – просто "детство" прошло, а умма со своими пассивно-унылыми буднями не оправдала надежд новоиспеченного идеалиста: он не встретил в ней ни прогресса, ни интеллектуальной свежести. "Этнический" ислам в самом своем косном и застывшем проявлении живет инертно, узко, дико и совсем не нуждается в новых "адептах".
И здесь к психологическим, адаптационным и коммуникативным проблемам неофита добавляются когнитивные, когда взаимодействие с окружающими превращается в противостояние трактовок, убеждений, поступков. На вновь пустившегося в поиски истины новичка обрушивается шквал мнений, течений, имен и терминов, особенно сегодня, когда весь исламский мир переживает идеологическую лихорадку. И даже радикализм – еще не преступление, а лишь состояние души, определяющее методологию. Вопрос в том, кто ее определяет.
Никакая исламская организация в России сегодня не предлагает психологической помощи новичкам в исламе. Никто не консультирует их по вопросам адаптации и преодоления внутренних барьеров, не практикует программы по социальному внедрению в общество. И выходит, что эта автономная группа риска фактически вытеснена на идеологическую передовую: пока отвергнутый и убежденный неофит вслепую бродит по коридорам знаний, любой псевдомиссионер и лжепроповедник готов поманить его раем.
Российская умма в том виде, в каком ее показывает официальный ислам, хочет от каждого мусульманина ответственности за коллективное будущее, но отвечать за своих оступившихся единоверцев в общем-то не собирается. Умма – это нечто коллективное и почти бессознательное.
Тут столкновение коллективистской мусульманской культуры с индивидуалистским мышлением европейца выносит русского мусульманина на поверхность национально-ментального самоопределения. Европеец ли русский мусульманин? Приняв ислам, принял ли он культуру и "душу" Востока или остался западным интеллектуалом со свободой личности как непреложной ценностью? Где его национальное, а где религиозное? Решить этот вопрос в одиночку неофиту, конечно же, не под силу.
Европейский, западный ислам, соединяющий общины всех континентов, – событие, пугающее обывателя своей реальностью. Российскому гражданину и так тяжело поверить, что уже почти в каждом городе есть хотя бы один житель, недавно принявший ислам: бывший священник, модель, скинхед, поэт, поп-звезда...
Русский ислам – уже не экзотика, еще не традиция. Но в самом сочетании русской культуры и мусульманской веры российскому подсознанию все еще видится какая-то непринужденная провокация. Возможно, такая провокация и есть скрытое "я" коллективного русского мусульманина – явления, обреченного на публичность.
| 
