На иудео-христианскую традицию был наклеен ярлык «нравственного монотеизма», но разве эта характеристика в равной степени относится к обеим ветвям библейской веры? Многие евреи не решаются сказать «нет». А как насчет христианского учения о Троице? Разве Бог христиан действительно тот же самый Бог Израиля?

Что бы ни говорили о египетском фараоне-реформаторе Эхнатоне, очевидно, что истинный монотеизм - поклонение только одному Богу и вера в единого Бога - был уникальным даром Израиля религиозному миру. Его основополагающее кредо - Шма, звучит так: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть» (Второзаконие 6:4). Самая первая заповедь Декалога - «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исход 20:3).

Побуждаемый пророками, Израиль старался сохранить это особое убеждение, хотя и не всегда успешно, как свидетельствуют библейские записи. Но после возвращения Израиля из Вавилонского изгнания, желание ревностно охранять монотеизм весьма укрепилось.

Правда, на окраинах происходили определенные подвижки к синкретизму (как в еврейской военной колонии острова Элефантины), но ядро народа теперь прочно укоренилось в Едином Святом Израилевом. Для иудаизма существует только один Бог. Он не может быть изображен каким бы то ни было способом, и идолопоклонство считается мерзостью. Он требует праведности и послушания. Его имя свято. Тем не менее, Он заботлив. Он высок и превознесен, но также и близок.

Однако монотеистическая вера не была ни топорной, ни упрощенной. Уже в Танахе говорится о божественных ипостасях и действиях. Библия говорит о Духе Господнем (Бытие 1:2; Исаия 61:1 и т.д.); Мудрости Господа (Притчи 8-9 и т.д.), иногда отождествляемой с Торой, но персонифицированной, руке Господа, а также о других подобных Божественных силах.

Важность этих Божественных сил со временем только увеличивалась. Господь Бог воспринимался как трансцендентный, и такие сущности были необходимы для преодоления пропасти, разделявшей Творца и творение, однако они были только одним из проявлений Святого.

Пример этой мысли можно увидеть в древних таргумах (арамейском толковании Еврейских Писаний). [1] Сказано, что Господь создал небо и землю во взаимодействии с Мудростью Господней и Духом Господним, и прежде всего посредством Слова (мемра) Господа: «И Слово Господне создало два великих светила… И Слово Господне создало человека по Своему образу, по образу Господа сотворило Оно их». Подобные выражения можно обнаружить в трудах еврейского философа Филона Александрийского, жившего в начале нашей эры.

Писания подготовили почву для этого заключения. В первой главе книги Бытие творение происходит с помощью глагола: Бог сказал, и стало так. В Псалме 32:6 глагол становится существительным: «Словом Господа сотворены небеса». Древний таргум приблизился к персонификации этого Слова. Теперь остается только дать определение этому Слову.

Первые христиане были евреями, читающими Шма каждый день, они были твердо укоренены в вере, выражаемой в этих словах. Действительно, в Новом Завете более одного раза говорится о Шма. Иешуа назвал его величайшей заповедью (Марка 12:29). Иаков начинает говорить о требованиях действенной веры со слов: «Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь» (Иаков 2:19). Павел настаивал, что «Бог один», и поэтому Он есть Бог и евреев, и язычников (Римлянам 3:29-30). Все авторы Нового Завета и, вероятно, все ранние христиане, были искренне убеждены в монотеизме, как и все другие евреи.

Примечательно то, что они не чувствовали конфликта между их убеждениями и верой в Иешуа как в Мессию. Первое послание к Тимофею содержит доктрину, которую, по убеждению автора послания, примут все читатели: «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос [Мессия] Иисус, предавший Себя для искупления всех» (1 Тимофею 2:5, 6). Но послание упоминает «Спасителя нашего, Бога» (2:3), по-видимому, говоря об Иешуа.

Углубившись в текст Нового завета, текстовые археологи считают, что первые верующие в Иешуа были убеждены: не только Дух Божий был расширением Его личности, но также, сам Иешуа находился в уникальных отношениях с Богом, Которого он называл своим Отцом. Конечно, Израиль также называл Бога Авину, и Танах говорит об Израиле как о сыне Божьем (например, Осия 11:1). Но христиане видели Иешуа как воплотившего в своей личности все, чем был Израиль, и многое другое. Евангелия изображают Иешуа, принимающего крещение от Иоанна Крестителя (Марка 1:9-11 и параллельные Евангелия). На него сошел Дух, к нему обращается глас с Небес (Бат Коль): «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». Таким образом, в одной из сцен мы видим божественное Трио: говорящего Отца, нисходящего Духа и Сына, как объект внимания и заботы.

Эти Трое фигурируют в ранних христианских доктринах. Крещение должно было быть «во имя [отметьте существительное в единственном числе] Отца и Сына и Святого Духа, и Павел завершает свое второе послание к Коринфянам благословением: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами» (2 Коринфянам 13:13).

Иешуа определен как творческое Божественное Слово из 1 главы книги Бытие и 32 Псалма (Иоанн 1:1-18), которое «стало плотию и обитало с нами» (намек на Исход 25:8). Иоанн подчеркивает, что Иешуа существовал до своего рождения, и что он вернулся в славу после своей смерти и воскресения. Все это явно восходит к представлению Иешуа о самом себе. Его самоопределение было «Сын Человеческий» - термин взят из Даниила 7:13.

Здесь мы сталкиваемся с большим парадоксом. Ранние христиане могли подтвердить, что Бог один, но в то же время они могли говорить об Иешуа и Святом Духе как о Боге. Они говорили так без ощущения какого-либо противоречия, возможно, именно потому, что они были евреями, а не греками. Логика раввинов всегда «и то, и другое/оба» [2]: «Слова Бет Гилеля и слова Бет Шаммая - оба слова живого Бога». Кроме того раннехристианская точка зрения вовсе не несовместима с представлениями о Боге в синагогах того времени.

Но когда христианская весть распространилась в греческом мире, этот способ мышления вызвал большой дискомфорт. Греки были привязаны к логике «или/или». Миру христиан, обратившихся из язычников, понадобилось несколько столетий, чтобы согласиться с этим пониманием. В действительности они никогда по-настоящему не решили этот парадокс, а только могли дать ему имя: Троица.

После Явне [3], как это часто происходит в контексте доктринальных диспутов, позиции стали жестче. Еврейский монотеизм стал более жестким и оборонительным, а христиане отражали поляризацию.

Талмуд воссоздает эту тенденцию в увлекательных дебатах. [4] Миним (еретики) апеллировали к Божественной множественности в книге Бытие, например «Сотворим человека по образу Нашему» (Бытие 1:26), а также другим упоминаниям Бога во множественном числе, таким, как «престолы» в книге Даниила 7:9. Раввины нашли противоположные тексты к большинству проблематичных текстов, утверждая, что множественное число относится к заседанию небесного суда. Но выражение в 7 главе книги Даниила все равно представляет собой проблему. Рабби Акива первый предположил, что один престол - для Бога и еще один – для Давида, но будучи осуждаем за такое мнение, он предположил, что один престол был для справедливости, а другой – для милости, тем самым олицетворяя Божественные атрибуты. Его снова осудил Рабби Елеазар бен Азария, заявив, что один престол был для сидения, а другой – для ног. Очевидно, вопрос остался нерешенным.

Продолжают ли евреи и христиане поклоняться одному и тому же Богу? Христиане до сих пор утверждают слова Шма, провозглашенные самим Иешуа, а также Новым Заветом. Но они считают, что Бог явил Свою близость, послав Иешуа: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте, будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя» (Евреям 1:1-4).

[1] См. John Bowker, The Targums and Rabbinic Litarature: An Introduction to Jewish Interpretations of Scripture (Cambridge University Press, 1969), 98, 99.

[2] Логика, вмещающая и сочетающая оба понятия – прим. переводчика.

[3] В период между 70 г. и 132 г. н. э. Явне был великим еврейским городом, местопребыванием Синедриона, центром еврейской учености. После падения Иерусалима в Явне был воссоздан Синедрион, и город приобрел огромное влияние. Среди наиболее важных решений, принятых Синедрионом в Явне, — установление библейского канона. «Электронная еврейская энциклопедия» http://www.eleven.co.il/article/15187 - прим. переводчика.

[4] Вавилонский Талмуд, Санхедрин, 38б.