Газета "Наш Мир" Интернет — как смолистое полено в сигнальном ближневосточном костре. Конечно, сегодня те же ливийцы здорово удивились бы, скажи им кто-то, что они «суть коллективная производная от организационного потенциала Сети». Даже если бы этот кто-то перевел такую унылую фразу на экспрессивный арабский язык.
Однако многие аналитики (в основном, в этой самой Сети обитающие) уверены, что невозможно вывести толпы людей на городские площади, не договорившись предварительно об этом на закрытых порталах. В этом, конечно, есть доля правды. Рассылать секретные бумажные депеши по трущобам Триполи значило бы несколько затянуть с началом акции.
И все же крот истории, не представленный, кстати, ни в одной социальной сети, прокладывая себе путь, как-то научился обходиться без всяких фейсбуков. Да и привычку пускать в расход впавших в джамахирию начальников человечество приобрело задолго до появления оптоволкна. Князь Игорь — не тот, который грустно сходил на половцев, а тот, который за 200 лет до того еще менее радостно посетил своих лесных данников — наверняка бы это подтвердил. Как и древляне, которые не стали осмеивать Игоря на каком-нибудь берестяном Lurkmore, а просто привязали к двум согнутым деревьям и разорвали пополам — за излишнюю страсть к произвольному налогообложению...
То же самое относится вообще ко всем известным революциям и бунтам, которые прекрасно обходились без посредства интернет-операторов. Бастилию тоже ведь укоротили без предварительного обсуждения в блогах ее совместимости с небесной панорамой Парижа.
Одним словом, сеть это не виртуальная квартира Рылеева, где тайные общества широко обсуждают, с какой именно стороны им лучше подвезти к Сенатской площади обоз с конституционным тротилом. Интернет не может породить революцию. Но он в силах ускорить ее приход, поскольку представляет собой сегодня, по сути, гигантский революционный PR. И главное его преимущество перед умозрительными выкладками о социальной справедливости — наглядность.
Скажем, живет себе бедуин или горожанин в ожидании перемен, мечтает о том, чтобы негаданно обрести единомышленников — таких же недовольных. И вот пожалуйста, на экране появляются доступные и вполне обнадеживающие образцы. Картинка убеждает в том, что протестные начинания совсем необязательно обречены на поражение, что не всегда следующее за площадными акциями утро связано с чувством неловкости, как после развеселой пьянки. И легко понять людей, которые массово вдохновляются таким рекламным примером.
Наглядность — золотой принцип не только дидактики, но и любой пропаганды. Равно как и контрпропаганды. Почему, к примеру, никогда не назовет себя феминисткой женщина, которая видела, как Мария Арбатова рассуждает о традиционном обществе? Или почему не пойдет на концерт группы «Алиса» человек, который слышал, как Константин Кинчев рекламирует на радио сухарики? Мы, может, не знали, что рок-музыканты пробавляются такими вещами? Да знали, конечно. Но если представить себе этого заслуженного человека сидящим на скамейке с пивом и сухарями, с налипшим на пальцы укропом, хочется поинтересоваться, действительно ли у него в душе кипит небо славян?
Более того, появление отчетливой картинки может не только обнадежить человека, но изменить ход его мыслей, направив их в самое неожиданное и радикальное русло. Я однажды видел такое на военной кафедре в универе, где некий майор рассказывал нам о тонкостях подрывного дела. И вот мы как-то спросили — а что это, мол, это за тротиловый эквивалент такой? И как его рассчитывать, если что? Он отвечает — чтобы взорвать вот это здание, где мы находимся, нужно столько-то взрывчатки. А потом задумался, даже глаза закатил. Слышим, себе под нос бормочет: «Ну, надо бы в четыре точки ее заложить, дня три на подготовку, как минимум...» Я решил схохмить — мы, дескать, не торопим. А он даже не ответил. Увлекся.
Ну, хорошо. Ливийцы, допустим, насмотрелись через Интернет на египтян, египтяне — на тунисцев. Но вот тунисцы-то чьим примером вдохновлялись? Тут, согласен, теория наглядности дает сбой, и я опять вынужден припомнить штурм Зимнего и прочие досетевые кровавые воскресенья. К тому же на такое ретроспективное «слабО» даже креационисты не реагируют, значит и я не буду.
Отвечаю еще на одно невысказанное возражение относительно того, что подспорья в виде Интернета не требуется, если хватает собственного воображения. А если не хватает? Арабы Северной Африки суетятся с утра до вечера: либо работают, либо ищут работу, что для миллионов успело превратиться в профессию. Некогда мечтать и креативить. И, кстати, Африка не исключение. Я вот несколько дней подряд пытался придумать себе для скайпа такой логин, который не был бы уже занят...
Вообще, если кто-то в последнее время и удивил меня живостью фантазии, то некий герой новостной ленты, который не так давно вломился с ножом в воронежский магазин, но услышав от продавщицы всего одну реплику, тут же отдал ей оружие. А она только и сказала: «Я убиваю со второго удара. Одним не справлюсь, а со второго убью, давай нож». Вот такой впечатлительный мужичок, я думаю, моментально и в тонкостях представил бы себе все революционные затеи Мохаммеда аль-Барадеи. Правда, все равно бы к ним не присоединился. Как, впрочем, и подавляющее большинство российских граждан.
Это, пожалуй, важнейший для нас момент в иллюстративной роли Интернета. То, что формирует некоторую событийную цепь в Африке, одновременно выбивает из нее Россию. В сетевых отчетах о Ливии, слишком много песка и солнца. Такой пейзаж совершенно чужд рядовому российскому зрителю, который в итоге не может усвоить текст арабской визуальной шпаргалки. И потому революционный огонь не пойдет дальше линии, где пустыни и полупустыни переходят в леса и лесостепи. Ну что же, значит, одним пожаром этим летом у нас будет меньше. |
