Газета "Наш Мир"
На вопросы корреспондента «Файла-РФ» отвечает доктор исторических наук, профессор МГИМО Валерий СОЛОВЕЙ.
– Валерий Дмитриевич, либералы вновь заговорили о необходимости «десталинизации». Какие цели преследует эта кампания?
– Её цели далеко не всегда очевидны массовому сознанию.
Первая
из этих целей в том, чтобы создать благоприятный фон для позитивной
оценки 90-х годов. Есть такое пиаровское правило создания фона: хотите
хорошо выглядеть – покажите, что всё, окружающее вас, дурно или хотя бы
хуже вас. На таком фоне вы будет подобны сияющей снежной белизной
вершине, Монблану среди кочек.
Вот и пресловутая «десталинизация»
имеет целью создание фона, на котором чудовищные 90-е годы будут
выглядеть прорывом к свободе, демократии, рынку.
Вторая цель более завуалирована. Дело в том, что либералы сейчас готовятся к новому витку реформ по образцу 90-х годов.
Готовится
масштабная приватизация государственных предприятий и уничтожение
практически всей социальной инфраструктуры под псевдонимом
«модернизация». То есть, либералы хотят снова ввести нас в ту же самую
реку.
И здесь «десталинизация» важна как оружие против актуальных
и потенциальных оппонентов. Ведь всех критиков нового издания
либеральных реформ можно объявить «сталинистами» и врагами, введя
фактический запрет на профессии.
Легко вообразить ситуацию, когда
преподаватель отечественной истории, сказав что-нибудь умеренно
позитивное или хотя бы нейтральное, например, что Сталин был Верховным
главнокомандующим и возглавлял страну, победившую в Великой
Отечественной войне, может быть обвинён в пропаганде сталинизма и уволен
с работы.
По счастью, шансы на реализацию этой программы
мизерны. Ибо общественное мнение в подавляющем большинстве совершенно не
приемлет либерализм образца 90-х годов.
Похоже, проектировщики
новой «шоковой терапии» просто не осознают, что попытки её начать могут
обернуться крайне скверно, прежде всего, для них самих.
Почему не
осознают? А среди них вообще мало людей, способных просчитывать на
несколько ходов вперед. Это они цену набивают, провозглашая себя
умниками и солью земли русской. Ничего подобного никогда в помине не
было, никаких выдающихся интеллектуальных свойств они никогда не
демонстрировали.
– Какое сегодня отношение к Сталину, на ваш взгляд, преобладает у россиян?
–
Его восприятие изменилось. На рубеже 80-90-х преобладала негативная
мифологизация: «тиран и преступник». Но в последнее десятилетие
происходила его активная переоценка как исторической фигуры. Причём это
не было результатом целенаправленной государственной политики.
Общественное сознание само по себе совершало некий спонтанный разворот.
Ныне
Сталин для наших людей ассоциируется не с ужасами и преступлениями, а
со всем тем позитивным, что страна потеряла в 90-е годы. Не важно,
насколько велика была лично заслуга Сталина в создании этого
позитивного. В любом случае он ассоциируется с победами и достижениями
советской эпохи.
Плюс к этому есть такая психологическая
закономерность: если кого-то долго и постоянно критикуют, обвиняя во
всех бедах, то спустя какое-то время люди волей-неволей начинают
проявлять заинтересованность, а потом и позитивное отношение к
критикуемой фигуре. В этом смысле позитивная переоценка Сталина
естественна и даже неизбежна.
Поэтому лучше бы либералы вообще о
Сталине не заговаривали, оставив ему место в прошлом, которое он
занимает, и, предоставив возможность судить о нём историкам. Ибо попытки
эту тему оживить – это то же самое, что французы стали бы сейчас
осуждать Робеспьера и террор времён Великой французской революции.
Те,
кто называют Сталина великим государственным деятелем, самой популярной
исторической фигурой, вовсе не разделяют его методы управления. Они не
хотят повторения репрессий, жестокости и той малоприятной жизни, которую
советское общество вело в 30-е годы. Для них одобрение Сталина – это
символический и культурный протест против либерализма, но вовсе не
приверженность сталинским практикам.
Более того, – как очень
точно сказал в своё время, вероятно, лучший современный русский
журналист Виталий Третьяков, если б Сталин был сейчас жив, он
использовал бы совершенно другие методы. Он бы стал блестящим пиарщиком,
говорил о защите прав человека, о социальном государстве, выступал бы
от имени обездоленного большинства, требуя демократических прав и
свобод.
Потому что Сталин был фигурой, адекватной своему
контексту. И в этом заключается гений политика – быть адекватным своему
историческому времени. Сейчас был бы другой Сталин, далёкий от
варварских средств 30-х годов.
– Либералы просто механически переносят его фигуру в наше время…
–
Это лишь свидетельствует, что эти люди никогда ничего не понимали в
истории, что они движимы одним чувством – ненавистью ко всему нашему
прошлому. Эта ненависть разъедает их изнутри, как рак. И она выражается
даже физиогномически: посмотришь на лица и фигуры этих людей, на их
манеру говорить и держаться, и убеждаешься в правоте русской поговорки –
Бог шельму метит.
– Можно ли сказать, что либералы затевают вторую «перестройку»?
–
Не «перестройку», а второе издание либеральных реформ. Надо отдавать
себе отчёт, что мы, на мой взгляд, находимся в начальной фазе острейшего
и масштабного политического кризиса. Боюсь, в недалёкой перспективе
встанет вопрос о существовании России как дееспособного целостного
государства.
Элитные споры имеют в данном случае лишь одно
значение: они будут способствовать ускорению кризиса, его разрастанию и,
возможно, итогом кризиса станет революция, как это было и во второй
половине 80-х.
– В 1991-м в СССР была революция?
–
Безусловно, но она пока не завершилась. Революция вообще завершается
тогда, когда возникает государство более эффективное, чем разрушенное.
Назвать сегодняшнее Российское государство более эффективным, чем СССР,
не сможет никто.
Масштабные революции – то есть такие, когда
меняется не режим, а система – занимают много времени, идут волнами.
Революция 1917-го завершилась в середине 30-х годов. А в некотором
смысле даже в 45-м, когда народ полностью примирился с новой властью.
«Цветные» революции – это тоже продолжение революций, начатых на рубеже
80-90-х годов. На Украине и в Грузии произошли
национально-демократические революции. Аналогичная революция стоит на
повестке дня и в России.
– А угроза распада России при этом насколько велика?
–
Угроза выглядит пока гипотетической. Но она может легко реализоваться
при дальнейшем расширении и углублении политического кризиса. Хотя бы
потому, что регионы остро ощущают свою обделённость.
Сейчас
Россия по экономгеографической структуре выглядит типичной страной
«третьего мира». Жиреющий и задыхающийся от богатства столичный
мегаполис высасывает жизненные соки со всей остальной территории
огромной страны. Исключение – некоторые газо-нефтеносные провинции. Даже
в Питере жизненный уровень значительно ниже, чем в Москве.
– Но в
последнее время активизировались больше именно либералы. Впечатление,
что именно они хотят затеять свару. Неужели нельзя рационально решить
проблемы?
– Если бы они умели решать проблемы «по-умному», то
решили бы их ещё в 90-е годы. Им мешают две простые вещи. Первая –
очевидный дефицит ума. Вместо ума у них форс – или, как говорит
молодёжь, «дешёвые понты». Вторая причина – это презрительное,
уничижительное отношение к собственной стране и к русскому народу.
Либералы
экзистенциально чужды России и русским. Для них «эта страна», «этот
народ» – колонизуемая территория, а они – посланцы высокой цивилизации,
её культуртрегеры. Хотя на самом деле они типичные коллаборационисты,
современные власовцы, колонизующие страну в интересах внешних центров
силы.
– А как Вы оцениваете силу влияния Запада на современную Россию?
–
В отличие от 90-х годов, Запад сейчас избегает открытого и откровенного
вмешательства в дела России, поскольку там прекрасно понимают, что
любая ассоциация какой-либо политической силы с Западом вызовет у нас
крайне неприязненное отношение к этой силе.
Запад влияет на
Россию самим фактом своего существования. Запад – это пример и образец.
Не только для России, но и для всего мира. Пример того, что можно
создать довольно эффективную политическую и экономическую систему и
обеспечить высокий жизненный уровень для большинства собственного
населения.
Чем вдохновлялись арабские революции? Образцом Запада.
Советская революция рубежа 80-90-х – тоже. Это влияние было
преимущественно опосредованное. То есть, оно проявлялось не в открывании
кредитных линий для революционной активности, хотя было и такое.
Главное – вдохновляющий пример. Поскольку мы тогда с Западом знакомы не
были, для нас этот пример был мифологическим – казалось, что там всё так
замечательно…
Но, как сказал один известный польский диссидент,
«всё, что коммунисты говорили о коммунизме, было неправдой, зато всё,
что они говорили о капитализме, оказалось чистой правдой».
Сейчас
Запад влияет на Россию самым простым и очевидным образом – через
российскую элиту. Где хранятся деньги российских миллиардеров и
чиновников? В западных банках. Где учатся их дети? В университетах
Запада. Где они отдыхают? На Западе. Где их недвижимость? Там же.
Если
сейчас в Лондоне живёт около 300 тысяч выходцев из СССР, если даже по
официальным данным 20 процентов высших российских чиновников (точнее,
члены их семей – и это данные восьмилетней давности) имеют крупную
недвижимость в Лондоне, то возникает ситуация зависимости.
Проблема
не в том, что Запад влияет, а в том, что наша элита ориентирована, за
редчайшими исключениями, прозападно. В Евангелии есть замечательная
фраза: «Где сокровище ваше, там и сердце пребудет ваше». Сердце нашей
элиты на Западе.
Запад держит её на длинном поводке. «Ребята, вы
хотите проводить независимую политику или намерены с нами враждовать?
Тогда что будет с вашими деньгами, нажитыми «непосильным» трудом на ниве
служения родине? Догадываетесь? Вот перед глазами пример Мубарака и
Каддафи… Чем вы лучше?»
Поэтому стратегия российской элиты
заключается в том, чтобы войти в пул западной элиты в качестве
равноправного партнёра. Не просто приобрести недвижимость, футбольные
клубы, яхты и прочие символически значимые вещи, открыть счета, – а
сделать так, чтобы тебя признали равным. Что для этого надо? Для этого
надо обменяться пакетами акций. То есть войти в число собственников
крупнейших западных корпораций.
Однако Запад указывает российским миллиардерам их место: оно в прихожей, дальше которой лакеев не пускают.
И
это главная проблема российской элиты. Которую она не решила и для
решения которой готова пожертвовать буквально всем. Всем – это значит
страной и народом, но, конечно, не своими активами.
Дух времени в
России направлен сейчас против доморощенных либералов. Не против
либерализма как принципа. Нет. Русские хотят свободы. Они разделяют все
основные демократические и либеральные ценности. Хотят свободы
передвижения. Свободы политической жизни. Частной собственности.
Покупать квартиры, машины, строиться… В этом плане мы ничем не
отличаемся от тех, кто живёт на Западе. Но люди не приемлют ту форму
либерализма, которую нам пытаются навязать – колониальную.
Сейчас
Россия стоит перед самым важным в истории выбором и самым важным
испытанием. Я не преувеличиваю: это самое тяжёлое испытание, которое нас
ожидает за последние несколько сот лет. За исключением Великой
Отечественной войны.
Или порочная социо-экономическая система и
самоедское российское государство рухнут, похоронив нас под своими
обломками, или же народ сможет взять власть в свои руки – а согласно
Конституции, он и является высшим источником власти, – и создать
государство, которое будет действовать для народа и во благо народа. Это
историческая дилемма. Она будет решаться на наших глазах и при нашем
участии. Или неучастии.
Что значит «государство для народа»? Это
то, что записано в нашей Конституции: демократическое, социальное,
правовое государство. Ничего не надо выдумывать, всё уже известно.
Имеется
весьма вдохновляющий и поучительный опыт «азиатских тигров». Они
начинали с ужасающей нищеты, их отправная точка была значительно ниже,
чем сейчас у России. Но там появлялась группа людей, которая, войдя в
элиту, объявляла: «Теперь мы действуем во благо народа. Для нашего
народа мы устанавливаем правила игры, которые будут соблюдаться. И если
их будут нарушать – скажем, брать взятки, – мы этих людей будем сажать,
невзирая на должности, родство и дружбу». И что же? За 15-20 лет – срок
по историческим меркам микроскопический – там произошли колоссальные
позитивные изменения.
В социологии есть правило: те, кто внизу,
ориентируются на тех, кто наверху. Как только элита подаст пример
подлинно патриотичного отношения к своей стране и народу, то страна и
люди начнут меняться.
Чтобы разумно руководить Россией, не надо
иметь западного экономического образования и даже быть семи пядей во
лбу. Требуется сущая малость: любить свой народ, свою страну и хотеть
для них блага. И обладать хотя бы каплей политической воли, чтобы начать
двигаться вперёд.
– Какая-то часть нашей элиты способна на такое?
–
Отдельные люди и даже небольшие группы людей, – да. Но надо понимать,
что такие группы являются элементами системы. А в системе задают логику
не они. Поэтому система должна быть переформатирована. Самым
кардинальным образом.
– Вы сказали, на судьбу государства влияет дух времени. Значит, требуются усилия на его изменения?
–
А он, этот дух времени, уже изменился. БОльшую часть «нулевых» годов
люди хотели стабильности – это было преобладающее ощущение. И Путин эту
стабильность дал.
Но люди видят, что наше государство сегодня
неэффективно. И потому у них формируется новое массовое желание –
перемен. Все изменения поначалу происходят в головах. И они
подготавливают перемены в актуальной политике, во власти и в экономике.
Есть
весьма разработанное западной социологией и малоизвестное у нас
теоретическое направление, которое называется «теория революций». А я им
очень интересуюсь, полагая, что его положения вполне применимы к
современной России. Так вот, согласно этому направлению, первое условие,
говоря ленинским языком, формирования революционной ситуации – это
возникновение в обществе массового ощущения несправедливости и
неэффективности государства. У нас это уже произошло.
– Если всё начинается в головах, то возрастает роль «головастиков» – интеллектуалов…
–
Они должны делать только одно: быть вместе со своим народом. Должны
формулировать политические лозунги и требования, предлагать пути выхода
из кризиса. Но, к сожалению, у нас преобладают не интеллектуалы, а
остатки интеллигенции. Класса ничтожного и, по счастью, разрушенного.
Я
крайне отрицательно отношусь к российской интеллигенции. Её амбиции
всегда были колоссально завышены, в то время как её возможности –
интеллектуальные и волевые – абсолютно мизерны. Российская интеллигенция
всегда была превосходна по части разрушения, но абсолютно ничтожна в
части созидания. Интеллигенты ещё и крайне трусливы.
На Западе
интеллектуалы – это совсем другие люди. Они верны своей стране, все без
исключения – глубочайшие патриоты. Англосаксы (и не только)
руководствуются правилом: «Это моя страна – не важно, права она или
нет». А вот для российской интеллигенции подобное нехарактерно. Её
родовой грех – ненависть и презрение к собственной стране.
Так
или иначе, примерно с конца прошлого года в Россию возвращается
политика, причём массовая. Мы снова увидим массовые манифестации и
многотысячные марширующие колонны. Всего этого, мне кажется, осталось
ждать недолго.
Поэтому интеллектуалы должны ясно сформулировать
политические требования к власти. И стать одной из сил этого
возникающего политического потока. Но они пока этого не сделали и не
уверен, что вообще в состоянии это сделать.
– Выходит, мы зашли в тупик?
–
Почему тупик? В истории не бывает тупиков. Просто выход находится с
другой стороны или рядом. Значит, другие люди возьмут на себя функции
выработки новой идеологии, формулирования требований и руководства
массовым движением.
– Либералы многочисленны в СМИ и экспертном сообществе…
–
Да, но они не считают нас за людей. Мы для них – существа низшего
порядка. Такова основополагающая либеральная позиция, стержень
либерального мировоззрения.
Либералы не считают нас равными себе.
В этом смысле они субстанциально антидемократичны. И антилиберальны.
Для них «либерализм» – фигура прикрытия и форма ассоциации с Западом. Но
в России они не ощущают себя гражданами «этой страны». Они ощущают себя
некими «агентами цивилизации», осуществляющими «великую миссию
окультуривания русских варваров».
Они, повторяю, в прямом смысле
слова ненавидят русских и Россию, что подтверждается всеми их
действиями. А разве не «по делам их узнаете их»?
– В провинции либералов почти нет, но «либеральная» политика есть.
–
Это задающаяся сверху модель поведения. Измените наверху целеполагание,
стиль, манеру поведения – и вы увидите, как тут же начнёт меняться
страна.
Когда увидят, что сын высшего госчиновника идёт не в банк
служить, а в армию (как в Израиле, например), то сразу начнётся
меняться отношение к армии. Особенно если это будет не единичный пример,
а массовый опыт.
Почему госчиновник живёт в России, а его семья –
на Западе? Достаточно принять закон, по которому люди, семьи которых
живут за границей, не имеют права занимать должности в государственном и
муниципальном управлении.
Аналогично и в отношении западных
банковских счетов: если у вас там, к примеру, более тридцати тысяч
долларов, вы не должны иметь права занимать должности в госуправлении,
быть избранным в национальный парламент и местные органы власти.
Принятие такого закона, надо полагать, важнее пресловутой
«десталинизации».
И главное, он быстро и решительно изменит нашу жизнь к лучшему.
В
конце концов, ни одна страна не может нормально развиваться, если
интересы элиты находятся за пределами своей страны. Или же тогда мы
вынуждены признать, что Россия – колония.
Но мало предложить подобные идеи – их надо ещё запустить в жизнь, превратить в точки политической кристаллизации.
|
