Эта статья целиком посвящена проблеме человека и перспективе его развития в современном обществе.

Верить, что у человека есть перспектива, значит верить, что ее имеет и человечество. Ибо только человек воплощает в себе конкретность нашей жизни, а все остальное, и живое и неживое, не обладают такой ценностью, какой обладает сам человек. И если сегодня мы любим только деньги и презрительно относимся к человеку, то это есть не только наше отношение друг к другу, а главным образом к самому себе. И человек вступил в вопиющее противоречие с самим собой и со своей общественной сущностью. И история нас подвела именно к этой черте. Представления же о том, что технический прогресс безграничен, выражает лишь экономическую точку зрения, которая именно потому зашла в тупик, что она развивалась сама по себе, подавляя человека. Но это направление развития общества должно было когда-нибудь закончиться и, так или иначе, перейти на человеческую основу, на которой, напротив, самоцелью становится безграничное осуществление самого человека как саморазвивающегося существа. А этот переход и переживается как кризис.

Поэтому в этом вопросе, в конце концов, свое теоретическое решение находит все мировые вопросы, так как все они, так или иначе, сводятся к нему. Думать же, что существуют какие-то другие проблемы, проблемы экономические, экологические, политические и т. д., которые в то же время не являлись бы человеческими проблемами, значит жить чем-то внешним, абстрактным и не думать как раз о человеке и его жизни на земле. А у нас все так и происходит, и многие до сих пор умудряются спекулировать этими вопросами и благодаря этому порабощать человека, вместо того чтобы его освобождать, занимаясь именно проблемой человека. И если мир изменится, то он изменится ради человека и только с точки зрения человека. И никакой другой отчет здесь уже не работает и не оправдывает такого положения человека, когда он порабощен собственным творением. А рыночное общество как раз формирует человека. И тот факт, что оно происходит неожиданным путем и противоречиво, нас застало врасплох и поэтому просто оглушило. Но только, как думается мне, на время, пока человек не сложился самостоятельной личностью.

Если нас интересует реальное положение вещей, а не просто абстрактное рассуждение, то рассмотрение проблемы человека требует целостного взгляда на мир и определения самого общества как «человеческого общества» с точки зрения человека. Ибо мир есть мир человека, и как бы его ни интерпретировали и ни осмысливали, он остается миром человека и развивается как такой мир, стремясь осуществить именно человека. Человек у космоса и природы отвоевывает себе пространство и развивает условия своего существования и вместе с тем и осуществляет самого себя как человека. Но только бессознательно. И все это происходит не сразу, а постепенно, в ходе исторического развития, к тому же далеко не так, как представляют его себе люди. Даже если изменилась, преобразилась ее основа, сознание приходит последним.

Гегелевское самоосуществление абсолютного духа здесь получает лишь свое идеалистическое отражение. Не объективный мир является продуктом необходимого развертывания гегелевского духа. Напротив, человек является не только продуктом природы, общества и истории, но и их синтезом, своеобразным сплавом, который, становясь исторически, в конце концов, достигает зрелости и самостоятельного развития и тем организует свой мир с точки зрения своего развития, которое становится самоцелью и смыслом исторического процесса. По словам замечательного французского философа-антрополога, Пьер Тейяр де Шардена, человек является «осью и вершиной эволюции» и «расшифровать человека, значит, в сущности, попытаться узнать, как образовался мир и как он должен продолжать образовываться». (Феномен человека. Стр. 221.). Другой французский философ, Л. Сев думал еще глубже: « Если мы ничего не знаем о человеке, то мы вообще ничего не знаем (Л. Сев, Марксизм и теория личности. М., Прогресс, 1972, стр. 45).

Итак, если мы ничего не знаем о человеке, то мы о мире, в котором живем сами, составляя его содержание и сущность, не знаем ничего. О человеке — значит о самом себе, кто мы есть в реальной жизни. Можно говорить об обществе, природе, космосе, о социальном, техническом мире. Можно говорить об атомном веке, об электронике, об информационном мире и т. д., — но все это будет полнейшей абстракцией, ничего нам не говорящей о нашей реальной жизни и той исторической перспективе, к которой стремится человечество, отталкиваясь от прошлого и настоящего, если не ясен сам человек и смысл его существования в истории и в этом мире. Об этом свидетельствует и Альбер Камю: «Мир вполне познаваем, от одной научной теории мы переходим к другой, более совершенной. Но это всегда наша теория, гипотетическая конструкция человеческого ума. В мире нет окончательного, последнего смысла, мир не прозрачен для нашего разума, он не дает ответа на самые настоятельные наши вопросы. Количество измерений пространства и времени, структуры атома и галактики — эти вопросы при всей своей значимости для науки не имеют никакого человеческого смысла. Мы заброшены в этот космос, в эту историю, мы конечны и смертны, и на вопрос о цели существования, о смысле всего сущего наука не дает никакого ответа. Не дала его и вся история философской мысли — предлагаемые ею ответы являются не рациональными доказательствами, но актами веры» (Альбер Камю. Бунтующий человек, М., 1990, стр. 87.).

Как в таком случае быть с теорией общественного развития, созданной К. Марксом? Как известно, К. Маркс установил механизмы развития капиталистического общества, основанного на товарном производстве. В капиталистическом обществе все, в том числе и сам человек, субстанциально подчинено экономическим законам — главным образом производству прибавочной стоимости. В этот период, следовательно, человек выступал не только товаром, но и своеобразным агентом этого общества, винтиком или колесиком его механизмов, а не самостоятельным образованием. Именно против этого выступали представители философии жизни (экзистенциалисты и т. д.), видевшие в истории не безличные социальные структуры, а конкретных людей с их переживаниями и целями, волей и сознанием. Для них важнее были психологические законы, а не экономические, человеческое действие, а не общественные отношения, поведение людей, их жизненные связи.

Действительно, в ходе дальнейшего развития капиталистического общества, вопреки социалистическим представлениям, капитал не преодолевается, а, напротив, подвергается изменению, и капиталистическое общество «очеловечивается». Сегодня принято говорит «модернизируется». С распадом монополистического капитализма законы развития общества коренным образом изменились и в силу вступали новые, лежащие в основе развития нового периода. Соответственно этому изменился и облик нашей эпохи. И рыночное общество, возникшее как результат распада империализма, своеобразным и неожиданным образом формирует человека как свободной и самостоятельной личности, предоставив его самому себе. Тем самым, оно социальные категории превращает в индивидуальные, наполняя этим реальность капитализма человеческим содержанием. Тем самым капитализм очеловечивается.

Отсюда и «капитализм с человеческим лицом». Например, погоня за прибылью сменилась погоней за деньгами, и главной категорией становится потребление не общественное, а массовое, индивидуальное. Здесь происходит поворот к индивидуальному, не к человеческим потребностям людей, а именно к потребностям каждого. Общество уже желает обогатить каждого. Ради этого оно создавало сказочное богатство.

В этом смысле поворот общества к человеку свидетельствует о возникновении такого состояния общества, когда оно само все больше зависит от самоосуществления индивидов и перестраивается применительно к стремлениям людей, к удовлетворению их потребностей. При этом оно уже ориентируется на людей, на массы (где теряет значение богатство как таковое, что было целью производства на предыдущем этапе и где возникает необходимость не только удовлетворить потребности массы, но и представления «об обогащении каждого). Здесь экономические законы перестают действовать как главные, определяющие силы, в результате чего качественно изменяются стимулы жизнедеятельности индивидов. Складывается «общество свободного потребления», в котором, в отличие от капитализма классического, самоцелью становится потребление, а не производство. Отсюда складывается общество, ориентированное на массовое потребление. С этим обстоятельством связаны глубинные изменения, происшедшие в общественном развитии за последнее столетие. Но смысл этих изменений еще не раскрыт именно с точки зрения человека, хотя с экономической и других точек зрения мы имеем дело и с их изобилием.

Сказанное доказывает, что актуальность исследования проблемы человека обусловлена глубинными изменениями жизни и развитием общества в новом направлении, смысл чего состоит в том, что прогресс обусловлен развитием человеческой личности, совершенствованием его способностей, ориентации, точно так же, как и упадок общества определяется деградацией человека, парализацией его деятельности. Парадоксом нашей эпохи является то, что человеческая индивидуальность «исчезла», «растворившись» в денежном облачении, высшим императивом объявлена рыночная экономика, породившая неограниченную власть денег над людьми. И мир стал подчиняться не только «погоне за прибылью», но, главным образом, «деланию денег». Бешеная погоня за деньгами! Вот что теперь характеризует дух рыночного общества.

Одни исследователи отмахиваются от этой действительности и сосредоточиваются на внутренних фактах: духе, разуме, внутреннем мире человека и т. д., а другие апологетически оправдывают это состояние общества, голо отрицая все прошлое, как якобинцы во Французской революции. Эти процессы не осмыслены, не установлена роль рыночных категорий и рыночных стремлений, их историческое предназначение. Многие положения К. Маркса, относившиеся к характеристике будущего развития общества в плане развития человека, остались на уровне гипотезы за отсутствием исторического материала. Марксизм попросту отбросили, как отбросили и социализм. Что произошло с капитализмом после распада империализма, почему потерпел «крах» социализм, что стало с человеком? Что с собой представляет рыночное общество, возносимое Западом и захватывающее и нас?

Эти поистине стратегические и глобальные вопросы остаются не выясненными и до сих пор не получили научного объяснения. На Западе они полностью отданы идеалистической и субъективистской трактовке, отрицающей социальные законы, логику исторического развития. В работах Шопенгауэра, Ницше, Шпенглера, Хайдеггера, Ясперса, Дильтея и других, ориентированных на человека и его существование в истории и обществе, человек превратился в иррациональное, непостижимое существо, а общество в прежнем понимании вообще исчезло. А реальное развитие человеческого общества, происходящее стихийно за последнее столетие, поставлено под угрозу гибели в его слепом движении через «делание денег». Таким образом, кризис философского мышления, соответствующий реальному кризису общественного развития капиталистической системы, превратился в новое хаотическое состояние. В этом отношении президент Римского клуба А. Печчеи правильно заметил, говоря, что «человек стал сам для себя ахиллесовой пятой, он  — точка отсчета, в нем все начала и концы». По его мнению, важно понять «положение, в котором очутился человек. Почему его дорога привела к катастрофе? Есть ли еще время свернуть с нее, а если есть, то куда? Какие ценности предпочесть? (А. Печчеи. Специфика философского знания и проблема человека в истории философии (сборник). М., 1989, стр. 315).

Случайно ли главной проблемой для человечества на пороге и в начале третьего тысячелетия становится «выживание»? И случайно ли ему угрожает уничтожение? И хотя наш век осознается переломным, вселяющим надежду на обновление жизни, тем не менее, у многих исследователей его оценка получает трагическое звучание именно из-за полного хаоса в понимании человека и его развития, происходящего в «рыночной экономике». Человек овладел внешними условиями своего развития, приспособил мир к самому себе, но сам остается тайной для себя. Капитализм обострил противоречия жизни человека как «межчеловеческие противоречия». Этот трагизм ясно выражают и слова Зиммеля: «Жажда новых форм разрушила старые». Логическим завершением является факт признания того, что человеческая жизнь выступает синонимом неудержимого динамизма социальных явлений, ведущих в конечном итоге к неизбежности рокового конфликта между человеком и социальным миром, человеком и природой и т. д. Жизнь не терпит устойчивого, готового, неподвижного, и в этом состоит всеобщий трагизм культуры — неизбежность ее гибели (Буржуазная философия кануна и начала империализма. С. 188-197). Сюда можно отнести и «трагизм культуры» О. Шпенглера, предрекшего неизбежную гибель европейской культуры как ведущего компонента мира, и трагизм ницшеанской философии, которые до сих пор владеют умами людей и нередко направляют их мышление за отсутствием нового миропонимания, соответствующего новой эпохе — эпохе индивидуализации человека и стихийного становления его личности.

Проблема человека является вечным вопросом, традиционно вращающимся вокруг вопроса о смысле жизни и счастья человека и встававшим в каждую эпоху. Вопрос этот можно сформулировать, например, по Бертрану Расселу: «Является ли человек тем, чем он кажется астроному, — крошечным комочком смеси углерода и воды, бессильно копошащимся на маленькой и второстепенной планете. Или же человек является тем, чем он представлялся Гамлету? А может быть, он является и тем и другим одновременно? Нужно ли добру быть вечным, чтобы заслуживать высокой оценки или же к добру нужно стремиться, даже если Вселенная неотвратимо движется к гибели? Существует ли такая вещь, как мудрость или же то, что представляется таковой, просто максимально рафинированная глупость?» (Б. Рассель. История западной философии. Новосибирск, 1997, стр. 11-12).

Такая постановка вопроса абстрактна по самой своей сути. «Человека» можно крутить и вертеть сколько угодно. Но в нем ничего не скрыто. Его «тайна» не в нем, не в его сознании. Из сказанного мы уже поняли, что эпоха «рынка» есть эпоха стихийного становления личности, породившая необходимость развития человека. И общество неслучайно человека из производства переместила в «рыночные отношения». В широком смысле «рыночные отношения» означают отношения денежные, охватившие каждого, которые, отделив человека от общества, предоставили его себе. Ведь когда социализм поместил человека в рамки «общественного труда», то он и не подозревал, что он помещал его в рамки денег. И тем сделали необходимостью его самоосуществление. Видеть человека, его сознание и самосознание, отношения и связи и в то же время не видеть общественные отношения, которые на предыдущем этапе делали его экономической категорией, а на этом этапе его индивидуализируют, превращая его психологию в денежную — значить ничего не видеть и вращаться вокруг «субъекта», «личности», «индивидуальности» и находиться в плену стереотипных понимании и не знать даже, что такое человек. А сам по себе этот вопрос не имеет смысла, даже если мы его рассматриваем в рамках «объекта-субъекта» (Лекторский).

Мы выше сказали, что в истории развития человеческого общества впервые основу общества образовали деньги, находящиеся и работающие в руках людей. А это уже сам по себе говорит, что деньги уже характеризуют не экономику, а человека, его отношения к миру и самому себе. Слившись с деньгами, человек отрицает старое общество и вместе с тем в деньгах он созидает себя сам. И как бы ни был противоречивым и болезненным этот процесс, в нем исторически впервые становится человек как личность, именно в силу денег отчуждаясь от общества. И здесь он должен овладеть собой и осмыслить свое назначение и свое отличие от общества. Выше мы говорили, что человек сегодня стал одиноким, и это его положение сложилось общим принципом. Отсюда и делайте вывод, как человеку было трудно дойти до этого, облачившись в деньги, и как ему будет трудно освободиться от этих денег. Но если представить себе, что он именно так откроет человека и самого себя как личности, то можно себе представить, что в этом заключен величайший нравственный прогресс, к которому история идет просто неожиданным нам путем. Неожиданным потому, что мы ждем изменений из вне и не в нас, то есть именно в сфере экономики, культуры, социальных отношений — в чисто внешних фактах, к которым прилаживаются люди.

То, что человек — сложное явление, известно каждому. Сложным является понимание реальной жизни человека в его взаимоотношениях с окружающим его миром, — это другой вопрос, который и должен раскрываться в познании. К. Маркс в одном своем письме писал: «История есть история индивидуального развития человека, осознают это или нет». Человек есть смысл истории и его содержание, цель его развития. Гуманистически ориентированная философия всегда стремилась раскрывать человеческий смысл истории, показать его развитие, свободу. Многие мыслители общественный прогресс связывали с совершенствованием самого человека, развитием его разума, сознания и самосознания, мышления, нравственности. Многие мыслители считают, что нужно изменить человека, его природу, чтобы изменить общество. В. Соловьев, Н. Федоров, Достоевский, Л. Толстой, аль-Фараби, Абай и другие стояли именно на этой позиции.

Но парадокс состоял в том, что нельзя понять человека, не поняв общество, как и наоборот. Ибо они  — две стороны одного и того же целого. Поэтому нет человека вне общества, а общества без человека, развивающиеся во взаимодействии и взаимно предполагающие друг друга. Можно говорить о человеке, исходя из общества, как это делал Маркс, и наоборот, можно изучать общество с точки зрения человека и его исторического становления, как, например, Ясперс. Последняя, т. е. точка зрения человека (личности) на общество и историю должна быть установлена. А это значит, что реальная жизнь должна изучаться с точки зрения взаимодействия личности и общества. Личность же как таковая, как и ее психология — это просто абстракция.

Изучение общественного развития в плане человека и его взаимодействия с миром, поэтому, сегодня актуально, так как такой подход дает целостный, синтетический взгляд на развитие жизни как человеческой жизни и на развитие общества как человеческого общества, каким общество стремится стать, а не является. И какими бы противоречивыми путями не шло это развитие, «рыночная экономика» формирует человека, именно отделяя его от старого общества и индивидуализируя его. И это общество, становящееся в индивидуализации человека, не случайно назвали «массовым обществом», «гражданским обществом». И ведь совсем не случайно отказались от понятия «экономическая формация».

Сказанное ведь не означает, что Маркс ошибся, создав понятия «общественно-экономической формации». Если верно, что человек сегодня выходит в центр мироздания, как в эпоху Возрождения, то именно он является элементом, связывающим все стороны жизни в единую и целостную систему как цель и результат исторического развития. Маркс же исходил из того, что людей объединяет экономическая необходимость и что именно она делает их «социальным существом», а другие же говорили, что такой силой является вера, сознание, разум. Так это или иначе, уже является фактом, что людей экономические отношения уже не объединяют. Общество, развивавшееся за счет человека, просто переходит на новую позицию, в которой человек из средства превращается в цель и становится результатом всего развития. И этот процесс и происходит противоречиво и бессознательно.

Именно в этом смысле новое направление, в котором сегодня развивается человеческое общество, в философской интерпретации получило неверное толкование. Мрачную картину рисуют, именно не понимая, куда движется мир с точки зрения человека. Нам известно доподлинно только одно — как до сих пор развивался мир с точки зрения экономики, политики, социальных отношений. История с этой позиции разрабатывалась детально. В последнее время выделили позицию культурного развития как самостоятельную форму. Но все они неизбежно приводят в тупик и не раскрывают ни проблему человека и ни проблему развития общества с точки зрения будущего, перспективы. Мир заходит уже в глобальный тупик. И никто не видит перспективу со стороны этих общественных категорий, так как они разлагаются и перед нашими же глазами деформируются. Они не отвечают даже на самые очевидные и простейшие вопросы. И это связано именно с состоянием философии, которая совсем не случайно утратила свой социальный статус, ибо она уже не выполняет свою основную функцию: создавать общую и целостную картину развития мира, определив основу развития и его движущие силы.

Если общество, по всеобщему признанию, уже развивается на самоосуществлении человека, то это уже другое общество, и как таковое оно должно быть установлено не с точки зрения «культурного» или другого развития общества, а именно с этой позиции. Стало быть, человеческая точка зрения на развитие общества должна быть установлена. И только после этого можно сказать, как управлять обществом в новом направлении. Ставит во главу угла экономику или самого человека — это не философский прием, а реальность. В действительности уже деньги как «облик капитала» и как «облик личности» являются субстанциальной категорией. Ведь неизвестно именно то, а каком направлении общество развивается после распада социализма в постсоветском пространстве, и в каком направлении оно развивается на Западе. И путаница получается тогда, когда эти развития смешиваются.

В этом смысле даже понятие «общество» настолько запутано, что мы не знаем, в каком обществе живем. Мы даже понятия не имеем, ради чего живем? Для чего потребляем? Чтобы снова и снова потреблять? И разве, отказавшись от формационного подхода и придя к «цивилизационному» взгляду, мы изменили что-нибудь в своем мировоззрении? И что из того, что «единый путь развития» распался на множественность типов развития, на стадии и этапы, в которых в «цикличности» все живое подвержено гибели в процессе старения и одряхления и где, в сущности, законы индивидуального развития (органицизм, биологизм) распространяются и на общество, и даже на историю? Ведь здесь нет никакой перспективы. И не случайно некоторые уже склоняются к мысли, что человек обратно превращается в зверя и, вместо того, чтобы очеловечиваться, возвращается к своей животной сущности. И люди, кажется, приветствуют все те теории, которые доказывают историческую самоликвидацию человека, включая сюда и демографические, и экологические факторы.

Их основной недостаток не только в их абстрактности, а главным образом в том, что они не дают доступа к внутреннему, содержательному развитию общества, и в особенности к противоречиям развития общества (и личности), его движущим силам. Абстрактными, односторонними и неполными остаются и такие определения, как «техногенное», «индустриальное», «постиндустриальное», «информационное» и т. д. Понятия же «модерн», «постмодерн», «посткапитализм», использующиеся для характеристики современного этапа, как уже говорили, можно наполнить каким угодно содержанием. А это говорит о том, что если мы плохо понимаем общество, в котором живем, и еще не определили его научно (куда это общество идет, по каким законам развивается и т. д.), то нам трудно иметь и научную концепцию развития общества. А значит и человека. В неопределенном обществе преобладают стихийность, беспорядок и хаос как выражение распада этой системы и идеология вместо научного понимания, просто оправдывающая состояние хаоса.

Именно слабость основных методологических ориентиров многих приводит к признанию «конца света». Если человечество в своем развитии имеет свое начало, то оно имеет и свой конец. Это простое рассуждение и обусловлено «цивилизационным» подходом, предполагающим измерение «культурой», «уровнем развития духа», этносом и т. д., и биологизмом, и социологизмом, в котором общественное развитие человеческого общества выпадает, как и другие измерения.

Ведь если говорить по существу, то национальное развитие — преходящая форма. Культурное же развитие всегда совершалось в зависимости от экономического развития и предполагалось общественными законами развития. Что же касается цивилизации, то мы цивилизованы с тех пор, как только сложилось классовое общество, и цивилизация развивалась по экономическим законам. И от древних цивилизации по настоящий день нет никаких скрытых законов. И Дильтей здесь ничего вразумительного не раскрыл. Напротив, все цивилизации характеризовались определенным экономическим, политическим и культурным содержанием, и они раскрываются общественным развитием каждого народа, а не цивилизационным. Представления Маркса здесь незыблемы. Нецивилизованным можно называть разве только варваров и дикие родоплеменные объединения. Просто наше общество, оказавшееся в денежном рабстве и еще не осознавшее это, в распаде катится вниз. И в этом распаде внешне оно воспроизводит ступени, пройденные историей. И это и создает впечатление, что человек дичает, звереет, а общество деградирует. А тот факт, что именно в процессе суровой борьбы с распадом впервые становится человек, освобождающийся от старых стереотипов, развивается личность каждого, эти факты не воспринимаются за нашим стереотипным мышлением — «гибелью цивилизации», национальности, культуры и т. д.

В действительности же, именно «человеческое измерение» объективно предполагает, что результатом истории является сам человек и его безграничное развитие, обусловленные характером общественных отношений и их изменением. Мы неизбежно заходим в тупик, рассматривая его даже с точки зрения технического развития. Здесь мы видим просто безграничное развитие технического прогресса, экономики, и беспрерывные изменения социального мира, в которых люди ожидают только изобилия благ потребления. А капитализм еще в пеленке обещал обогатить каждого. А сквозь этого мы не видим, как становится человеческое общество, подчиненное развитию каждого человека и тем наполняющееся человеческим смыслом. Мы не знаем, как вообще общество очеловечивается.

Представления людей общества «свободного потребления», осуществляющие себя в «голом потребительстве», не могут распространяться на все общество и тем более на его будущее. В таком рассмотрении сам научно-технический прогресс превращается в абсурд, если он подчинен только «удовлетворению» «развивающихся потребностей людей», больше того, если его конечное назначение — беспрерывно воспроизводить только эти потребности. Здесь речь идет о потребностях развития общества, а не личности, о безграничном развитии социального мира, а не человека. Именно этим социализм «заслужил презрение», делая весь упор на общество, а человека превращая в различные социальные категории, выполняющие определенные роли и функций и потребляющие блага в зависимости от своих статусов. Это положение соответствует человеку как потребителю (исполнителю), испытывающего только влияние общества и развивающегося только под его воздействием, в котором обратного воздействия человека на общество нет. Именно против этого протестовал М. Хайдеггер, Ясперс и другие, указавшие на то, что капитализм человека превратил в придаток машины, и это распространяется и на будущее. И человека ожидает шок.

В современном обществе представления о возможной гибели человечества возникли именно на этом пути, который уже лишился смысла и превратился в абстракцию, подавляющую самого человека именно своей абсурдностью. И А. Камю это показал хорошо. Когда же в таком случае человек будет жить своей жизнью, чтобы все эти созданные цивилизацией блага освободили его и дали ему свободное и всестороннее развитие, вместо того чтобы порабощать? Именно против этого возмущаются критики индустриального и постиндустриального общества, видя угрозу самоуничтожения человека в таком развитии, в котором культура, как и экономические и политические категории, так же стоят над людьми и повелевают ими.

Каждый раз, когда определенная эпоха распадалась как следствие развития новой, в обществе сохранялись старые представления до полного утверждения новой формы жизни, они являлись сознанием распада. Распад Римской эпохи деформировал общественное устройство и породил соответствующее ему сознание. Так же и последующее разложение средневековых обществ. Распад же капиталистической системы, происходящий за последнее столетие и выраженный в его «модернизации», так же породил соответствующие представления. Общий результат этого сложного, с многообразными проявлениями и противоречиями, процесса медленного распада — неизвестность будущего, возрождение мифов и иллюзий в сознании общества, усиление сакральных представлений, настроения «спасения». От чего человек должен спасаться? От самого себя? От своей собственной греховности? Что мы должны понять через названные понятия, если уже распадается капиталистическая цивилизация, и культурное развитие, характеризовавшее до этого развитие человечества, уже непонятным образом превращается в «голое потребительство», и люди, вместо того чтобы развиваться, напротив, деградируют в «сказочном богатстве» капитализма? Где же здесь культурное развитие и в чем оно выражено, если город довел до полного обнищания села? Если цивилизация, созданная капитализмом, распадается, то причем здесь «цивилизационный» или этнический подход? Здесь важна причина, лежащая в основе распада. А что цивилизация уже распадается, в этом уже никто не сомневается, раз массы людей действительно пауперизуются, а общество катится в пропасть.

В историческом процессе, наряду с прогрессом и явными достижениями в различных областях жизни, прорывами в технике и технологии, четко выделились и процессы разрушения и деградации. А это говорит о том, что уже в мировом развитии процессы распада преобладают над процессами созидания, а, следовательно, ясно обнаружилось нисходящее развитие во всех основных сферах жизнедеятельности общества и людей. Еще задолго до появления «безрассудного потребительского общества» Н. Федоров писал: «… мир идет к концу, а человек своей деятельностью даже способствует приближению конца, ибо цивилизация эксплуатирующая, а не восстанавливающая, не может иметь иного результата, кроме ускорения конца» (Н. Федоров. Философия общего дела. М. 1982, стр. 301). Мир человеку представляется враждебным в противостоянии человека и общества, в котором все его творения, принимая товарную форму, противостоят ему и угрожают его существованию. В деньгах это приняло отчетливую и явно угрожающую форму. Так что люди уже способны понять, что с ними стряслось.

Стало быть, человек должен уничтожить это состояние, чтобы все его творения служили ему и были его творениями. Они должны стать, как говорил Маркс, личными силами каждого человека. И он должен очеловечиться, осознав свою сущность.

Здесь наиболее остро встает вопрос о человеческом факторе как результате всего развития, деятельности человека как созидательной или разрушительной, как эксплуататорской или гуманистической. А это меняет подход к изучаемому объекту, что бы это ни было: социальный мир, техника, товар, деньги, личность и т. д. Вот пример с техникой. Обычно человек рассматривается или субъектом техники, или ее объектом. Как субъект техники человек создает технику и управляет ею, увеличивая этим и свою производительную и интеллектуальную мощь, в другом случае, как объект техники он ею порабощен, и она вместо счастья ему приносит несчастье. Но это просто философский прием, затушевывающий роль техники и заменивший ее «назначением техники» или «смыслом жизни человека».

Техника — средство производства, в том числе и духовного. И у нее в этом понимании нет никакого назначения, цели. Техника создается не человеком, а обществом, причем и теоретически. Конечно, изобретают ее отдельные люди, но как члены общества. И отсюда и идеи, и изобретения, и сама техника отчуждаются от индивидов и противостоят им, став общественной силой. Отсюда как такие силы они начинают существовать самостоятельно. Отсюда общество создает и использует технику. В этом смысле техника до сих пор выступает средством эксплуатации человека, увеличивающим прибавочную стоимость, прибыль, или же она порождает и воспроизводит безработицу, заменяя физический труд механизацией и автоматизацией. Какого-нибудь другого назначения техники человечество еще не придумало, тем более такого, чтобы в центре стоял человек и его будущее, смысл его жизни и счастье. Даже информационное общество об этом еще не задумывалось и не «задумается» никогда, пока богатство, создаваемое людьми, отчуждается от них и противостоит им как чуждая им сила. Оно во всем мире до сих пор озабочено тем, как увеличить прибыль, как реализовать продукцию и т. д. Ведь суть не в том, чтобы объяснить людям, в чем смысл их жизни и счастье, чтобы они затем сообразовались с этой истиной. В классовом обществе смысл жизни каждого человека предопределен общественными отношениями, и индивиды, принадлежащие к различным классам и социальным группам, бессильны изменять свое положение по своему желанию. Их судьбу определяют классы, точно так же, как смысл жизни каждого определяется границами общественных отношений, уровнем развития производительных сил каждой данной эпохи. А сегодня смысл жизни, сведенный к потреблению, вообще лишился смысла, и это находит свое выражение в деградации и пауперизации человека.

Идеалистическая же трактовка при этом делает упор на усилии индивидов и их разуме, тем самым отдельные стремления распространяя на общее, что, например, каждый может достичь счастья собственными усилиями и т. д. (эгоистическое счастье, достигаемое за счет других), в то время когда суть состоит в том, чтобы все блага общества повернуть к человеку и направить их на его развитие, тем самым уничтожив развитие общества как такового, богатства как такового и превратить их в богатство человеческой личности. А в этом и смысл высшего человеческого общества, развивающегося как общество человеческое, основанное не на экономических законах, а на принципе развития личности.

Это говорит о том, что существует человеческий подход, подход личности, в котором мы имеем дело с отношениями людей друг к другу  — точка зрения человека, где рассматриваются не пороки человека, а общества, и в которой пороки человека исчезают, если изменяется общество. Но можно сосредоточить внимание и на пороках человека, как изначально присущих людям, но что обусловлено обществом. А. Швейцер в этом отношении выделил, например, два момента, противоположные друг другу. Всем, что имеет человек и что ему дано, он обязан другим людям. Поэтому он все силы своей жизни должен отдавать другим. В этом смысл высшей нравственности. Все великие люди посвящали себя своему народу, и в этом видели смысл своей жизни. Но реальная жизнь полна компромиссов, чтобы сохранить свою жизнь, каждый должен оградить себя от других жизней, которые могут нанести ему вред. Счастье одного часто строится на вреде другим людям. То, что в действительности отнюдь не является этическим, а только смесью жизненной необходимости и этики, люди часто выдают за этическое (А. Швейцер — Благоговение перед жизнью, М., 1992, стр. 118). Здесь Швейцер, рассматривая только отношения между людьми как зависящие от их сознания и воли, полностью отвлекается от общественных отношений, в действительности определяющих не только их сознание, но и их взаимные связи друг с другом. Швейцер вообще не понимает, что такое общество, и представляет его просто суммой людей. Идеализм западной философии выражается именно в том, что она причины поведения индивидов ищет в идеальных побудительных силах, в сознании и самосознании человека. Как же тогда быть с товарными отношениями, деньгами, богатством, существующими вне сознания человека и как раз формирующими его независимо от него самого? Как тогда быть с вещами и вещными отношениями, в рамках которых люди живут, даже не подозревая, в каком пространстве они находятся? Отношения обмена, на котором сидело общество на протяжении веков, являются материальными отношениями между людьми и в то же время и экономическими отношениями общества, существующими совершенно не зависимо от индивидов и их воли. Отсюда и тот факт, что экономические законы подменяются психологическими, социальные отношения индивидуальными связями. А объективное взаимодействие между индивидом и обществом, человеком и миром субъективизировано и психологизировано и рассматривается межличностными отношениями.

Во всем этом скрыт глубокий методологический смысл, ориентирующий на будущее и на поиск способов развития жизни как человеческой жизни и взаимоотношений между людьми как человеческих отношений или отношений товарных или денежных, которые существуют как социальное и проявляются как индивидуальное. Но рыночное общество не совершенствует жизнь человека, а разрушает ее в старой форме, чтобы обновить ее на другой, новой основе. И эта новая основа исподволь и становится, принимая, чаще всего, уродливую форму с точки зрения людей и их взаимных отношений, основанных на обладании вещами. Мы еще не дошли до понимания «отношение человека к человеку», и не рассматривали еще историю с этой стороны, чтобы понять, как оно становилось. И не случайно прекрасным миром для многих оставался античный полис. Если нас интересует человек, то нас не может не интересовать «отношение человека к человеку» и тем более общественные отношения людей. Хотя бы потому, что и этика, и мораль, и нравственность далеко не являются человеческими отношениями в том смысле, как их понимаем мы, то есть человеческими отношениями к человеку, свободными от вещной, денежной оболочки. Если же нас интересует вещь, ее производство и реализация, то нас интересует не человек, а потребитель и производитель как экономические категорий. И вся общество человека до сих пор рассматривает не иначе. И если в мире произойдут какие-то изменения, которые коренным образом преобразуют жизнь, то это произойдет только в результате качественного изменения «отношения человека к человеку». И, как это ни парадоксально, деньги делают именно это, разлагая общественные отношения и превращая их в человеческие. Они породят человеческие отношения, принуждая к этому общество под угрозой гибели.

Как развивалось это отношение, и как оно изменялось, и каким оно станет в будущем? Станет ли человеческим отношением к человеку, преодолев вещную форму? — это простой диалектический метод, ориентирующий познание в любой области и рассматривающий любое явление в его движении, развитии и изменении. И думать, что вещи имеют ценность сами по себе — это только экономический взгляд, не имеющий ничего общего с точкой зрения человека. Именно такая точка зрения, выработанная исторически, предопределяет место человека в мире, созданном им самим, в котором над ним довлеют его творения как высшие силы и высшие ценности, а сам он по себе не имеет цены. Так куда же изменяется и должен изменяться мир? И разве не является истиной идея, что, наконец, человек должен найти «свою цену» и свою самоценность вне этих вещей. И если бы было не так, то история действительно лишилась бы смысла, и мы вынуждены были бы признать, что человек навеки останется рабом вещей.

Капитализм не случайно гниет в своем сказочном богатстве, культивируя вещи, свободное потребление, власть денег и технику. Он совершенствует вещные отношения, человеческие отношения предоставив людям, их свободной воле и невежеству. Стало быть, в конце концов, люди должны осознать смысл собственных отношений друг к другу и к окружающему их миру. Потребительское же отношение нас ориентирует не на человека, а только на потребление как на общественную категорию. И это не имеет отношения к проблеме человека. Чтобы стать человеком, человеку недостаточно потреблять. И это понятие уже само требует раскрытия его содержания. Для чего он трудиться и потребляет. А общество его воспроизводит как потребителя. Это общество изменяется только людьми.