Сообщения об очередных взрывах на складах боеприпасов просто перестают удивлять. Взрывается и горит везде – в России, на Украине, в пятницу – в Туркмении, в понедельник – на Кипре. Даже во  Франции взрываются боеприпасы. Такое впечатление, что началась какая то эпидемия. Список растет...

Если почитать всевозможные форумы, многие убеждены, что виной всему сами военные, точнее, их желание скрыть хищение всевозможного добра. Мол, снаряды, ракеты, бомбы и овчинные полушубки хранятся рядом. Равно как и бензин, и запчасти и масла, и многое другое. Нет смысла закрывать глаза и на то, что боеприпасы представляют собой ценность именно по своему прямому назначению.

Но вот какое дело: даже взорванные боеприпасы зачастую можно «опознать» – то есть найти маркировку на осколках снарядов, и уж точно – по гильзам, если речь идет о снарядах и патронах. А значит можно и вычислить путь их движения – до известных пределов, конечно.

Однако существуют ведь и вполне естественные причины для взрывов. Это сама суть хранимых предметов и действие времени. Ведь ясно, что снаряды – имеется в виду простые, не ядерные – никогда не изготавливались для длительного хранения.

История у боеприпасов, надо сказать, не очень длинная. Еще 200 лет назад понятие «патрон» было совсем иным, чем сейчас. И уж точно не было ни мин, ни авиабомб. Ружья заряжались в основном с дула, как и орудия. Забивался в пушку туго картуз с порохом, затем вбивался пыж, закатывалось ядро, еще пыж – ну, и с богом! Пли! Утилизировать ядра и картузы было легко, равно как и свинцовые пули. Да и времени между войнами было мало: одна закончилась, так тут и новая подоспела.

После Крымской войны (1854) изобретательская мысль создала и снаряды, наполненные взрывчаткой со шрапнелью, и металлические патроны, где пуля, гильза и капсюль объединялись в одно целое. И по прежнему шли войны. Пушки, выпущенные в русско-японской войне во всю палили в Первую мировую и в Гражданскую. Вопроса избытка снарядов просто не было. Был их дефицит.

Первая Мировая показала, какое значение имеет нехватка боеприпасов. И уже ко Второй мировой стороны шли, запасаясь снарядами и авиабомбами. Но большинство их них было израсходовано. Тем не менее, сразу после окончания Второй мировой замаячил призрак Третьей, и мир продолжил делать боеприпасы.

А войны не случилось. Вот уже 66 лет нет большой войны. А боеприпасы, которые изготавливались, годами лежат. И вот в них начинаются процессы, о которых никто раньше и не задумывался.

Ведь бомба или снаряд, даже без взрывателя, – очень непростая штука. У нее есть корпус, который должен разлететься в мириады смертельных осколков. А внутри – взрывчатое вещество. Это вещество отделено от металла корпуса специальным лакокрасочным покрытием.

И дело тут не в красоте – какая уж красота изнутри-то бомбы. Взрывчатка может, контактируя с металлом, начать менять свои свойства, при этом она становится более чувствительной к внешним воздействиям. То есть, условно, по паспорту снаряд спокойно должен нагреваться до 280 градусов и переживать это без проблем. А он возьмет и долбанет при нагреве всего 50 градусов. Кто виноват в таком случае?

В случае взаимодействия с водой все может происходить гораздо быстрее. Металл тоже устает, и если складировать снаряды штабелями, то в нижних могут от нагрузки спустя годы образоваться микротрещины. В них попадает вода, начинаются электролитические процессы между взрывчаткой и металлом. И что будет дальше, кто берется сказать?

Технологи-химики знают, что изменение химического состава даже на доли процента иногда меняет свойства взрывчатки. Но до сих пор еще нет серьезных исследований на тему изменения гарантийного срока хранения взрывчатки, и последствий ее хранения сверх этого срока.

Особенность боеприпасов еще и в том, что после истечения срока хранения их надо хранить с еще большей аккуратностью, а затем ликвидировать. Но вот если нормальный снаряд понятно как ликвидировать (потому что понятно, как ведет себя «молодая и здоровая» взрывчатка), то как ликвидировать этих капризных 60-летних старцев? Что делать-то?

В свое время Нобель, создатель динамита, смело раскаленной кочергой шебуршил в мешке с взрывчаткой. Она не взрывалась от высокой температуры. Зато отлично взрывалась от попадания пистолетной пули. Но старый динамит, как рассказывают, мог не взрываться вовсе, или...взрываться сам по себе. «От писка комара»...

Утилизировать старые боеприпасы очень сложно. И очень дорого. Всегда есть опасность взрыва. Мало того – в снарядах есть тяжелые металлы, и, с одной стороны, они могли бы быть проданы, а с другой – в процессе утилизации они могут попадать в атмосферу, в воду. Но и взорвать их просто так не всегда удается: одни взрываются, а другие...тоже врываются, но потом, нанося ужасный ущерб.

Проблема в том, что из-за измененных свойств взрывчатки не вполне понятно и как тушить такие пожары боеприпасов, поскольку проникновение воды в старые снаряды может инициировать малопонятные процессы, которые приведут к взрыву. Скорее всего, самый лучший вариант – это массированное применение инертных газов, но это и сложно технически, и очень дорого. Еще один вопрос, так сказать...

Одно становится понятным: рассматривать старые боеприпасы как простое сырье, из которого надо «выколотить» взрывчатку и можно переплавлять, нельзя. Нельзя их утилизировать на территории самих складов. Необходимо применять специальную технику, и создавать специальные убежища, и использовать уже имеющиеся – например складировать снаряды внутри пустых защитных капониров, в которых раньше стояли самолеты. А это можно потянуть только за счет госбюджета: частному ликвидатору просто будет невыгодно этим всем заниматься.

Государство также должно финансировать научные исследования в области физики и химии старых боезарядов. Иначе все действия будут вслепую.

Сейчас уже понятно, что огромные арсеналы времен холодной войны стали сплошной обузой. Случись война – эти бомбы и снаряды нельзя будет использовать. Кому нужны снаряды, которые разнесут собственную пушку? Это абсолютный балласт, зло, от которого надо избавляться. И большинство военных прекрасно это понимает.

Если уж выпало оказаться поблизости от такого склада боеприпасов, то лучше перебраться от него подальше. И надо помнить, что если там что то загорелось – скоро начнет взрываться. Помните, что смертельный радиус разлета осколков от ручной наступательной гранаты – около 25 метров, а «лимонки» – более 100. Осколки же противопехотного снаряда калибра 76 мм времен Второй мировой убивают на расстоянии 300–400 метров.

Так что если что-то рядом с вами упало – придушите свое любопытство, и не ходите смотреть: оно может взорваться в самый неподходящий момент. Но сообщите кому следует – саперам, пожарным, полицейским. Дым от горящих складов может нести достаточно вредные газы, которые содержат частицы тяжелых металлов. Не дышите им, постарайтесь покинуть опасную зону. И если объявляют эвакуацию – не сомневайтесь, надо бежать. Ведь смысла погибать даже не от звука, а от «эха холодной войны», нет никакого.