Газета "Наш Мир" br>
Из Москвы ливийская ситуация выглядит упрощенно. Есть некий Запад
в зависимости от взглядов - "сила зла" или, напротив, "хранители
демократических идеалов". И есть нечто невнятное, что противостоит этому
Западу.
Если бы отечественные любители Каддафи попытались объяснить ливийцам
эту схему, на них бы там смотрели как на забавных сумасшедших.
Прежде всего в повстанческой среде самого Каддафи никаким антизападником не считают.
Лидер ливийской революции в 90-х годах стремился к "перезагрузке
отношений" с Европой и США. Это была трудная задача, за ним тянулся
шлейф из взрывов на дискотеке в Берлине и в пассажирском самолете над
Шотландией, похищений, участия в заговорах, финансирования вооруженной
оппозиции в соседних государствах.
Каддафи признавал участие в терактах, выплачивал семьям пострадавших
компенсации, запускал в ливийскую экономику западный капитал,
сотрудничал с американцами по "чрезвычайным выдачам" (позволял на
территории Ливии арестовывать заподозренных в связях с террористами). У
него был серьезный козырь, он вместе со Штатами боролся с "Аль-Каидой".
Теперь об этой борьбе его противники вспоминают так: Каддафи объявлял
"Аль-Каидой" своих внутренних врагов. Эта ситуация нам знакома по
Кавказу, где был период, когда на почти любой протест клеился ярлык
ваххабизма.
Показательны поводы для начала демонстраций оппозиции в Мисурате и
Бенгази в феврале. Тысячи людей вышли на улицы после ареста адвоката
Фатхи Тарбеля. Но за что же его арестовали? Тарбель представлял интересы
семей заключенных, погибших в тюрьме Абу-Салим, где содержались
преимущественно исламисты.
В 1996 году там вспыхнул бунт против условий содержания. На
переговоры с зэками вышел высокопоставленный сподвижник Каддафи Абдалла
ас-Сенуси, пообещал рассмотреть все жалобы и убедил разойтись по
камерам. А потом в тюрьме появился спецназ, и 1,2 тыс. человек были
убиты. Фатхи Тарбель требовал, чтобы за каждого убитого зэка было
выплачено столько же, сколько за погибшего в теракте над Локерби.
Вторая февральская демонстрация была приурочена к пятилетию
карикатурного скандала. Вряд ли кто подумал, что ливийцы до сих пор не
могут успокоиться по поводу шаржей в датском журнале. Из-за карикатур
они выходили протестовать пять лет назад, и полиция взялась разгонять
демонстрации.
Демонстрантам стреляли под ноги, были раненные в основном рикошетом
(специально в людей не стреляли). Митингующие разбежались. Два дня
спустя полиция провела рейд по больницам, задержав всех людей с
огнестрелами. Больше об их судьбе ничего не известно. На пятилетний
юбилей тех событий тысячи людей вышли на улицы, чтобы задать вопрос, что
же с ними стало-таки.
Теперь те события трактуются противниками Каддафи просто : в угоду неверным с Запада он тайно казнил ливийских мусульман.
Или взять случай с болгарскими медсестрами, которые заразили СПИДом
600 ливийских детей. Банальная халатность, но их приговорили к смертной
казни. Под давлением международного сообщества Каддафи отпустил
медсестер, не забыв вытребовать взамен солидную компенсацию, которую
раздали семьям инфицированных. Теперь повстанцы ставят ему в вину, что
он простил женщин в угоду Западу.
Каддафи готовил операцию "преемник", хотел, чтоб на его месте
оказался сын Сейф уль Ислам. По такому сценарию происходила передача
власти в Сирии и Азербайджане. Шесть лет назад Сейф уль-Ислам стал
фактически вторым лицом в государстве. Отец ассоциировался с диктатурой
и жесткой рукой, сын выступал в качестве реформатора. В его
интерпретации реформа выглядела как многочисленные обещания
политических свобод и некоторые реальные шаги.
Вплоть до февраля сын Каддафи был фактически лидером сторонников
модернизации Ливии. В феврале у него был шанс перехватить инициативу,
объявить, что он вместе с народом понимает, что дальнейшая консервация
невозможна, но он им не воспользовался. Теперь противники Каддафи
говорят о шести годах реформ Сейф уль-Ислама: диктатура не то чтоб
ослабла, но, надо признать, прежней лютости в ней уже не было, зато
появилась такая коррупция.
Есть в Ливии понятие "васта", по русски это связи, блат. Когда
российские любители Каддафи начинают рассказывать об успехах ливийского
социализма, о кредитах под 2% на 50 лет, о государственных программах
отправки молодежи на учебу за рубеж, они забывают лишь про васту -
далеко не всем это было доступно. Да что там кредиты - если между двумя
ливийцами случался конфликт, то приехавшая полиция начинала с
выяснения, у кого какая васта - тот и оказывался прав.
С первых дней ливийского мятежа начали говорить о чернокожих
наемниках, воюющих на стороне Каддафи. Но кто они? Лидер ливийской
революции много экспериментировал в области миграционной политики. Ему,
как и в России, требовались рабочие руки для грязной работы. Как и в
России, он решал эту задачу за счет "гостей с юга". Ливийские
гастарбайтеры - это чернокожие парни из Чада, Нигера, Мали.
Получив вид на жительство, они занимали примерно ту же социальную
нишу, что в России "понаехавшие" таджики, узбеки, киргизы. Единственный
социальный лифт для них- служба в национальной гвардии (милишинс): вид
на жительство превращался в полноценное гражданство.
Гастарбайтер в погонах - это и называется в Ливии наемником.
Противники Каддафи их люто ненавидят. Даже не знаю, как к этому
относиться. С одной стороны, есть соблазн по-марксистски вспомнить об
опоре на самые обездоленные классы. С другой стороны, чтобы вы сказали,
если б в России к борьбе с оппозицией самого широкого спектра в
массовом порядке привлекали выходцев из Средней Азии.
Именно в Ливии я увидел все издержки миграционного волюнтаризма. На
западе центр сопротивления Каддафи - город Зинтан, в 20 км от Зинтана
крохотный городок Ауния, который специально был построен для
переселенцев с юга. Переселенцы благодарны лидеру ливийской революции,
зинтанцы же убеждены, что ради этих чужаков Муамар отнял их традиционные
земли.
Это напоминает отношения между осетинами и ингушами. Ливийские
"ингуши" дождались удобного момента, и жителям Аунии пришлось бежать из
своего городка после того, как каддафистская милишинс была вынуждена
отступить.
В России любят говорить, что в Ливии идет война племен. Это
одновременно правда и ложь. На более традиционном юге, где роль
племенных лидеров сильна, у Каддафи позиции крепче. Логика проста, чем
больше из конкретного племени кооптировано людей во власть, тем больше
надежд, что племя сохранит лояльность режиму.
Разумеется, если какое-то племя считает себя обделенным, то оно
автоматически оказывается в оппозиции. Но на севере в таких современных
городах, как Бенгази, Мисурата, Триполи, племенная структура давно
разрушена. Люди перемешались, проблемы сменились классовыми и
сословными. Именно промышленный вестернизированный север и выступил в
первую очередь против Каддафи.
Вестернизированный север оказался довольно пестрым: против Каддафи
пошли братья-мусульмане из Дерны, которая считается тут центром
политического ислама, коммунисты из Бенгази - в 1977-м здесь случилась
первая массовая антикаддафистская демонстрация.
Против оказался почти весь средний класс севера, выросший за
последние 10 лет из квалифицированных специалистов, работающих в
нефтяных компаниях, против оказались племена берберов на западе Ливии,
они добивались по сути лишь культурной автономии, (статуса языка и
национальных школ).
В общем, в Ливии накопились собственные проблемы и без длинной руки Запада.
|