Такой вид терактов или массовых убийств плохо знаком Европе, но хорошо известен в США. Действовавший вроде как в одиночку право-экстремист и христианский фундаменталист Тимоти Маквэй устроил взрыв в Оклахома-сити в 1995 году, когда погибли 168 человек. Унабомбер рассылал посылки с бомбами из своей сторожки, где жил в полной изоляции, одинокие маньяки, увешанные автоматами, расстреливали своих сокурсников в университетах.

Произошедшее – также следствие разнузданной расистской и антиисламской пропаганды на Западе. Брейвик был подвержен этому мощному информационному давлению. В молодежном лагере Утойя он выбирал в жертвы, помимо своих соплеменников, выходцев из Ближнего Востока и Индо-Китая. Подобного рода акции, не исключено, могут быть продолжены и в других странах Европы.

Убеждения норвежского садиста близки тому, что проповедует голландский парламентарий Гирт Вилдерс и иже с ним. Эта пропаганда делает свое дело – она разрыхляет почву, в которой легко вырастают и взращиваются террористы-психопаты, убежденные, что ведут новый крестовый поход и спасают Европу.

Я, конечно, не хочу сказать, что пресловутая мировая закулиса всесильна и несет ответственность за все зло в мире, но отрицать влияние транснациональных мафиозно-олигархических кругов на множество процессов и явлений в самых разных странах было бы глупо. Последнее время проект «исламский терроризм» как инструмент курирования мировой политики стал давать сбои, он исчерпал себя. Символическим в этой связи стало объявление об уничтожении Бин Ладена.

На смену этому приходит новая угроза - крайне правый терроризм. Точнее, это новое – хорошо забытое старое. В первой половине 90-х мир уже пугали, например, православным терроризмом в виде сербов и крайне правыми в США.

Это не значит, что крайне правого экстремизма и терроризма не существует вовсе, а все придумывается ЦРУ и Моссадом. Нет, конечно. Соответствующая среда существует. Просто без стимулирования посредством специальных ресурсов она не конвертируется в глобальную угрозу.

Многие эксперты отмечают, что влиятельные силы периодически участвуют в этой игре в терроризм, а потом формируют из полученного продукта инструменты влияния на общественные и политические процессы.

Надо разделять реальную угрозу, исходящую от тех или иных экстремистов и сумасшедших фанатиков, от терроризма как политтехнологического продукта, который гиперболизирует проблему в угоду тем или иным интересам и кампаниям.

Помимо необходимости смены декораций в глобальной войне с терроризмом с «исламской» на «фашистскую» за появлением маньяка Брейвика могут стоять и более приземленные задачи. Крайне правые идеи и лидеры стали все более популярны в Европе.

На фоне неутихающего финансового кризиса и проблем евроинтеграции национал-популисты вроде Вилдерса стали резко набирать вес. Широкие массы все чаще сомневаются в целесообразности проекта Европейского сообщества с его лево-либеральной политикой, миграцией, мультикультурностью, евро и прочим.

Например, Норвегия вообще отказывается вступать в ЕС, несмотря на все уговоры. А ее нефтяные сверхприбыли европейской бюрократии были бы сегодня ой как кстати.

Расстрел и взрыв, учиненные Брейвиком, сводят антиЕСовские настроения на нет или, по крайне мере, блокируют их распространение. Теперь обыватель хорошо подумает, стоит ли ему поддерживать тех, кто завтра может явиться к нему домой и убить, причем толком неизвестно даже, за что.

Наряду с фашистским террором, если возникнет необходимость, может быть раскручена и левая угроза – терроризм анархистов и каких-нибудь непальских маоистов. От терроризма как инструмента курирования политического процесса отказываться никто не собирается, меняются просто маски у этого монстра, которым пугают западного обывателя.

От такой диверсификации, от этих ужасов в ассортименте в массовом сознании терроризм становится еще страшнее и опаснее. Раньше надо было бояться только мусульман, а теперь еще и фашистов, и левых, и Бог только знает кого еще. Это уже какая-то глобальная политическая паранойя.

Мусульманам в такой ситуации вроде как следует радоваться. Еще бы: десятилетнее жесткое внимание к нам, как к потенциальным террористам, может ослабнуть. Более того, мы выступаем даже в роли жертвы антиисламских фашистов-террористов, врагов толерантности и мультикультурализма.

Но рано радоваться. В любой момент все может измениться на сто восемьдесят градусов. И опять мусульмане станут врагами, пуще прежнего.

Задача максимум – сорвать все и всяческие маски с манипуляторов всех мастей. Надо добиваться не «переведения стрелок» на фашистов, а развенчания подлинных международных террористов.