Газета "Наш Мир"
Для изменения ситуации нужна или гражданская война, или экономическая катастрофа.
Я
тут, в связи с разными обстоятельствами, даже не заметил, что начался
август, месяц, нашей стране известный своими пертурбациями. Но сегодня
как-то даже не очень понятно, что может такое развитие событий вызвать –
у нас в стране, разумеется. Все затихло до осени, тишина и благолепие, и
только экономические проблемы США, как всполохи, где-то там за
горизонтом, нарушают общую благостную атмосферу. Но есть серьезные
проблемы, которые выходят за пределы сроков в два-три месяца.… И
хотелось бы их обсудить.
Дело в том, что у современной России нет
экономического будущего. Вообще. Действительно, давайте посмотрим, за
счет чего мы живем. Сегодня это практически только вывоз сырья и,
немножко, энергоемкого производства первого передела. Но, с учетом
активного желания нашей власти войти в ВТО и категорического требования
некоторых участников этой организации к России довести стоимость
электроэнергии и газа до «мирового уровня», второй источник, скорее
всего, тоже исчезнет. А если еще добавить, что значительная часть
доходов уходит в карман частных собственников, которые, почему-то, не
вкладывают эти деньги в России, то картина становится совсем печальная.
Вопрос.
Есть ли у нас возможности для выхода из ситуации в рамках действующей
мировой экономической модели? Я такого выхода не вижу. Восстановить
промышленность у нас не получится – для того, чтобы сделать что-то
передовое, нужны рынки сбыта, на которые нас никто не пустит, и даже
если их каким-то образом выстроить, нам будут активно вставлять палки в
колеса, например, не допуская, чтобы в России был дешевый рублевый
кредит
. А долларовый отечественный производитель получить не сможет.
Вся
инновационная активность представляется мне чистой фикцией. Я знаю
некоторых реальных инноваторов, опередивших мир на несколько лет, в том
числе в таких интересных областях, как энергосбережение. Судьба у них
примерно такая: за ними бегают иностранные концерны и предлагают за
бесценок продать их изобретения. При попытках что-то сделать у нас они
натыкаются на непреодолимые барьеры: представители крупных российских
компаний или вообще не идут на разговор, или почти прямым текстом
говорят о том, что покупки на Западе обеспечивают откаты и доходы. И
пусть наше оборудование и получше – но им-то, чиновникам от корпораций,
какая выгода его покупать? Да и иностранные (в том числе «независимые»)
члены советов директоров будут ругаться, что оборудование закуплено у
неизвестных производителей. Отмечу еще, что реальные инженеры, которые
еще что-то могут передовое изобрести, умирают все быстрее и быстрее – а
новых на их место не приходит.
Есть еще одна проблема – патентная
защита. Как показывает опыт, как только наш человек приходит в нашу
патентую контору, еще только с просьбой что-то там рассмотреть с
возможностью (пока только потенциальной) патентования, как вся его
документация оказывается на Западе, где ее быстро кто-то там патентует.
Да конечно, теоретически, может быть, что-то там при этом можно доказать
в суде
– но откуда у наших инноваторов есть деньги для борьбы с крупными западными компаниями в суде?
Что
касается Сколково, или, там Роснано – это уж чистая туфта. Я достаточно
много пересекался с Чубайсом и Уринсоном в бытность работы на
государственной службе и могу с уверенностью сказать, что эффекта для
государства и российской экономики от их деятельности не будет. Для
каких-то частных лиц или иностранных государств – может быть, но не для
нас.
Так что перспектив не видно. Пока у нас есть ресурс,
оставшийся от СССР, который позволяет сохранить минимум государственного
суверенитета для того, чтобы месторождения, находящиеся на территории
России хотя бы считались нашими, но история 90-х годов показывает, что
когда власть начинает шататься, она готова на все, лишь бы ее поддержали
внешние силы. История с пресловутыми соглашениями по разделу продукции
тому показатель – иначе как грабежом некоторые из них назвать было
нельзя. В начале 2000-х, в «тучные» годы, их отменили, но кто сказал,
что плохие времена не вернутся. Точнее, точно вернутся. И тогда,
например, отдадут в концессию наши трубопроводы – и даже узнать, что по
ним течет, станет невозможно. Были же уже слухи о том, что часть
сибирских месторождений отдадут в концессии, причем их территория станет
экстерриториальной для России, там будут построены иностранные военные
базы, и российских граждан туда вообще допускать не будут. Как Шанхай
после Опиумных войн…
Кто-то отметит, что я ведь все время пишу о
том, что современная экономическая модель заканчивается, так что эта
перспектива не актуальна. Может быть, но российская-то элита с моей
точкой зрения не согласна. Значит, сценарии, описанные в предыдущем
абзаце, она рассматривает, поскольку альтернативы нет, а отказываться от
власти она не собирается. Более того, чем быстрее будет развиваться
кризис, чем сильнее будут проявляться кризисные процессы, тем активнее
будут продавливаться соответствующий идеи – от вступления в ВТО до
продажи и отдачи в концессию всего, что у нас еще есть. Это объективная
ситуация, с ней ничего нельзя сделать.
Современная российская
элита свою легализацию в глазах населения получила за счет поддержки
Запада и построения капитализма западного типа. Население с тех пор
существенно поумнело, но, поскольку где-то 20-25% от его количества от
этого сильно выиграло, то оно не хочет что-то менять. Значит, для
изменения ситуации нужна или новая гражданская война – или тотальная
экономическая катастрофа. Этого, конечно, не хочется, но сделать, скорее
всего, ничего не получится. Во всяком случае, современная российская
элита, за двадцать с лишним лет прочно «сросшаяся» с элитой западной,
ничего менять сама не будет.
А западная элита сама находится в
аналогичном положении. Современная экономическая модель настолько
институционализирована, что при всем желании иначе, как революцией,
изменить ее нельзя. Что мы и видим по полной беспомощности политических
элит, которые даже обсудить современные проблемы не в состоянии. Но уж
если они не обсуждают, то, что говорить об элитах российских, которые, в
рамках собственной самоидентификации – вторичны.
Вопрос о том,
как эти элиты будут себя вести тогда, когда уже всем станет ясно, что
современная экономическая модель – не жилец, вопрос другой. А сегодня я
только могу повторить, что кризис в августе уже не нужен – нас в
ближайшие годы ждет очередной идейно-цивилизационный кризис, вполне
сравнимый по масштабам с 1991 годом.
|
