Кремль с дозированной сдержанностью относится к национальным восстаниям в Ливии и Сирии. Москва при решении насильственных конфликтов в Ливии и Сирии делает ставку на переговоры. Санкции против Дамаска Кремль отвергает. Однако российская внешняя политика переменчива. Пока не ясно, кому это пойдет на пользу.

Российское руководство сдержанно отреагировало на жестокие действия сирийских военных против гражданского населения. В отличие, например, от Соединенных Штатов или Евросоюза, Москва пока не осудила эскалацию насилия в этой стране, жертвами которой стали уже более 100 человек. Вместо этого министерство иностранных дел выразило «глубокую озабоченность» по поводу поступающих сообщений и призвало к незамедлительному прекращению насилия, а также к началу конструктивных переговоров между конфликтующими сторонами. Одновременно Москва предостерегла от принятия Советом Безопасности ООН санкций против режима президента Асада. 

Диалог вместо интервенции

Кремль рассматривает события в Сирии как внутреннее дело этой страны. По оценке Москвы, при таком вмешательстве, как в Ливии, под угрозу будет поставлена геополитическая безопасность этого региона. Спецпредставитель президента Медведева Михаил Маргелов на этом фоне решительно выступил против военной интервенции, а также против мер принуждения. Россия, по его словам, пытается сохранить суверенитет Сирии и поэтому делает ставку на диалог. Москва проводит переговоры как с Дамаском, так и с представителями оппозиции. Маргелов также убежден в том, что президент Асад еще не использовал все средств для того, чтобы найти политическое решение этой проблемы.

Такую же позицию Россия занимает в отношении Ливии. Она критикует инициативы некоторых западных стран и военные действия НАТО, направленные против лидера революции Каддафи, и называет их контрпродуктивными. В отличие от этого Москва называет свою политику «взвешенной» - она направляет своих дипломатов как в Триполи, так и к повстанцам в Бенгази. Москва обещает «ливийскому народу» политическую, экономическую и гуманитарную помощь для построения его демократического будущего. 

Пример Ливии демонстрирует то пространство для маневра, которое Россия, судя по всему, хотела бы использовать в отношении арабских национальных восстаний. Кроме того, это указывает на некоторые параметры, оказывающие влияние на поведении России. После первоначальной резкой критики в отношении любого вмешательства, Россия в конечном итоге воздержалась при голосовании в Совете Безопасности (так же как Китай и Германия), что позволило в середине марта принять резолюцию о создании бесполетной зоны и начале военных действий в Ливии. Вслед за политическим интермеццо Путина, сравнившего эту резолюцию с призывом к проведению крестового похода, произошло дальнейшее сближение с позицией западных государств. И в конце мая Медведев на саммите группы G8 в Довиле призвал Каддафи отказаться от власти. Одновременно Россия поручила Маргелову попытаться выступить в качестве посредника.

Постепенное изменение российской точки зрения в отношении Ливии имеет много причин. Важными представляются в первую очередь российско-американские отношения. Москва и Вашингтон пытаются по многим вопросам (например, противоракетная оборона или Иран) улучшить свои отношения. Москва также надеется на поддержку со стороны администрации президента Обамы при вступлении во Всемирную торговую организацию (ВТО). Российское вето в Совете Безопасности могло бы этому повредить.

По мнению директора московского Карнеги-центра Дмитрия Тренина, Ливия, кроме того, играет в стратегических планах Москве всего лишь периферийную роль. Он считает, что в политическом, а также в экономическом отношении Триполи занимает подчиненное место. Однако с Дамаском, судя по всему, дело обстоит иначе. Сирия еще с советских времен считается союзником Москвы. Между этими странами заключено много торговых и военных договоров, осуществляются также инфраструктурные проекты. Кроме того, российский военно-морской флот имеет свою базу в Тартусе. С точки зрения геополитики, Дамаск выступает в роли узлового пункта, через который Россия оказывает свое влияние в регионе.

Россия иногда обосновывает свои политические действия соображениями относительно социального и политического состава участников национального восстания. Кремль уже неоднократно высказывал свои опасения по поводу того, что радикальные изменения в странах Магриба и Ближнего Востока могут привести к власти исламистские силы. Спецпредставитель Маргелов сообщил о том, что сирийская оппозиция далека от того, чтобы быть исключительно светской по своему характеру, и в нее входит немало экстремистских элементов, близких по своим взглядам к «Мусульманскому братству». Из этого вытекает тезис о том, что происходящие в арабском мире события способны вдохновить религиозных фанатиков, и это может иметь негативные последствия для России. Россия при этом имеет в виду напряженную ситуацию на Северном Кавказе, а также авторитарные режимы в Центральной Азии с их находящимися частично уже в преклонном возрасте правителями, на которых основывается влияние России.

Посуда не разбита

Насколько реальны эти опасности для России или они относятся больше к политическому расчету – это также вопрос будущего. Ясно то, что Москва с учетом развития событий в арабском мире проводит во многом лишенную риска и основанную на собственных интересах политику. Что касается внутриполитического аспекта, то лагерь Медведева удовлетворен этими действиями, и то же самое можно сказать о лагере Путина. Что касается внешней политики, то посуда не разбита. Будет ли это вкладом в разрешение кризиса в Сирии – это вопрос открытый.