Общеизвестно, что любой перевод художественной литературы способен лишь частично донести до читателя смысл и эмоциональное воздействие оригинала. С религиозным текстом дело ещё сложнее. Почему?

Если художественный текст нужен прежде всего самому автору для раскрытия внутреннего мира своего героя и опосредованно – себя самого («излить душу», «поделиться переживаниями»), то религиозный текст – как буквальный, так и аллегорический – требует от человека чёткой мотивации его личных действий и социальных поступков и соблюдения в каждом из них предписанных свыше норм. Целью создания религиозного текста всегда является формирование у слушающих или читающих моральных и (или) правовых норм поведения человека согласно требованиям Бога к человеку.

В силу этого любой религиозный текст – от Священного Писания до жизнеописаний праведников – является нормативно-моральным или нормативно-правовым документом, содержащим требования Творца к человеку в прямой или в косвенной, опосредованной форме. Искренне верующий человек считает для себя и неопределённого числа окружающих требования Бога абсолютными и обязательными к исполнению, они и не могут превратиться для него в «преданье старины глубокой, дела давно минувших дней». Тем самым, такой текст вступает в определённое взаимоотношение с существующими неписаными традициями общества (адатами), с сегодняшним общественным мнением и с законами государства.

В конкретную эпоху, в конкретной обстановке у людей с определёнными обычаями социальной и духовной жизни (адатами) формируется своего рода сплав религиозных предписаний и социокультурных обычаев, которые по-своему интерпретируют предписания свыше. Даже само Слово Аллаха ниспосылается в определённую социокультурную среду, так что его подлинный смысл приходится извлекать из-под наслоений знаков и символов этой среды, идиом языка и т. д.

А при переводе текстов Слова Божьего на другой язык к вышесказанному добавляется ещё одна проблема: как адекватно перенести смысл Слова Божьего из одного социокультурного контекста в совершенно иной контекст, в иную среду с иными адатами и идиомами?

Можно ли перевести Коран на другой язык?

Много споров в мусульманской среде идёт вокруг переводов достохвального Корана.

Известный алим Курамухаммад-хаджи Рамазанов (да будет милостив к нему Аллах) пишет: «Особенностью Корана является то, что один аят может иметь один, два или десять разных смыслов, не противоречащих друг другу. Тот, кто желает подробно изучить это, могут читать тафсиры Байзави «Анвару ттанзил» и др.

Также из особенностей языка Корана является приведение слов, включающих в себя много смысловых значений...

В Коране есть много аятов, связанных с бытом и жизнью людей, ниспосланных как ответы на вопросы, согласно ситуации или места. Если сделать перевод Корана, не зная те ситуации или обстоятельства, то человек попадёт в заблуждение. Также в Коране есть аяты, связанные с науками небес и земли, правом, законом, историей, нравами, иманом, Исламом, атрибутами Аллаха и красноречием арабского языка. Если алим по этим всем наукам не пояснит смысл, то, как бы хорошо ни владел арабским языком, он не познает всю глубину аята. Вот и поэтому дословный перевод Корана недопустим. Все переводы, которые в настоящее время имеются на русском языке, являются дословными».

Хотелось бы развить далее эти совершенно правильные мысли рассмотрением исторического культурного фона, на котором записывался или произносился религиозный текст, ибо этот фон связан неразрывными смысловыми нитями с каждым словом или оборотом религиозного текста, обозначая и буквальный смысл, и его нюансы, и тонкую игру слов, и подтекст, и метафоры, и архаичные прототипы, и новейшие парадигмы, и оттенки чувств человека того общества.

Араб (как пример) никогда не скажет: «Вот самая большая дорога», он скажет: «Вот мать дорог!». И не скажет: «У этого человека самая большая борода», но скажет: «Вот отец бороды». Как и не скажет длинной фразы: «Святая Мария по праведности достойна сравниться с пророком Аароном (Харуном), ближайшим помощником Моисея (мир им)», но скажет просто: «Мариам – сестра Харуна». И не будет, как европеец, употреблять абстрактные слова, типа: «Вот основа Писания», а скажет «Вот мать Писания».

Иногда бывает возможно найти адекватные русские слова и обороты речи, чтобы передать игру слов и оттенки смысла с языка оригинала, но чаще это невозможно, особенно когда речь идёт о древних языках. В древних минимум абстрактных понятий, но они есть, просто все они «спрятаны» без собственных имён в названиях конкретных вещей, и эти названия имплицитно, по негласному взаимопониманию общества, приобретают в разговорной речи и литературе массу различных переносных значений без образования новых слов и имён. Найти среди этих многих «подразумевающихся» значений именно то, которое соответствует намерению автора, а затем найти адекватное ему русское слово непросто. Ещё труднее сделать это спустя несколько веков. В религиозных же текстах эта операция вообще допустима только для верующего человека, приверженца данной религии, при наличии у него знаний обычного и религиозного словоупотребления.

Теперь подкрепим наш тезис аргументами из наук, изучающих, что такое собственно перевод с одного языка на другой.

Что такое перевод на другой язык

Проблемы, связанные с переводом всей исламской литературы, начиная с Корана, на русский язык, начинаются ещё до подхода к арабскому тексту, а именно с самого понятия «перевод». Мне всегда неприятно резало слух словосочетание «перевод смыслов Корана». Как объяснил мне один из переводчиков Священной Книги, от него этого словосочетания потребовали арабские спонсоры, так как, по их мнению, «Коран нельзя перевести на другой язык», поэтому-де переводятся только его смыслы.

Согласно Толковому словарю Владимира Даля, существительное «перевод», а именно «перевод книги», есть «переложенье на другой язык». «Переводчиково, переводческое дело – передавать все речи ясно и верно», то есть во всех связях смысла со словами, оборотами речи и общим культурно-историческим контекстом.

Обобщая дефиниции современной науки, можно сказать: перевод – это деятельность, заключающаяся в передаче содержания текста на одном языке средствами другого языка, а также результат такой деятельности. По признаку цели можно выделить несколько видов перевода:

а) пословный (дословный) перевод, в результате которого создаётся подстрочник;

б) буквальный перевод, называемый в англоязычной традиции grammar translation;

в) филологический перевод, называемый также «документальным»;

г) полный перевод, передача всей полноты содержания текста в контексте.

«В подстрочнике текст предстаёт как последовательность слов, каждое из которых имеет самостоятельную ценность. Слова в переводе сохраняются, таким образом, в той же последовательности и в тех же формах, что и в оригинале. То, что на выходе получаются некорректные, а часто и совершенно непонятные высказывания, не рассматривается в этом случае как недостаток. Такой перевод широко используется как инструмент лингвистического описания, например в работах по синтаксической типологии. Другая область применения подстрочника — перевод поэзии. Иногда подстрочник используется также в качестве промежуточного этапа при переводе художественной литературы» [1].

Такой перевод широко используется в экспериментальных целях, а «также в качестве промежуточного этапа при переводе художественной литературы». Таков перевод Корана академиком-арабистом И. Крачковским, оставшийся после его смерти в его рабочем столе в качестве черновика. Сразу становится ясным, почему многим, особенно новообратившимся, непонятен его перевод Корана, но в то же время очень ценится специалистами-арабистами, так как облегчает им дальнейшую работу над текстом.

«Буквальный перевод, в отличие от подстрочника, предлагает рассматривать текст не как последовательность отдельных слов, а как последовательность предложений. Обеспечение связности текста, сохранение его воздействующего эффекта, адаптация метафор и какой бы то ни было учёт особенностей употребления языка... – всё это в задачи буквального перевода не входит. Этот тип перевода используется в первую очередь как инструмент овладения иностранным языком. На определённом этапе изучения языка от учащегося требуется умение порождать грамматически правильные и содержательно адекватные предложения. Это умение достигается, в частности, с помощью выполнения упражнений на буквальный перевод» [2]
.

Похвально, что спонсоры переводов Корана на русский язык предлагают переводчикам получше овладеть арабским языком, однако что остаётся от содержания оригинала при таком переводе? Ведь «буквальный перевод – это воспроизведение в переводном тексте формальных и семантических компонентов исходного текста. В результате буквального перевода:

- нарушаются нормы и узус языка перевода;

- оказывается искажённым или непереданным действительное содержание оригинала.

Обычно подстрочник, полученный в результате буквального перевода, используется при переводе поэзии» [3]
.

Что же такое полный, «ясный и верный» перевод, воспроизводящий текст в целом, а не отдельно слова, отдельно предложения или отдельно вольно трактуемые смыслы? «Перевод по полной схеме – это не подбор переводных соответствий, а максимально глубокое понимание текста с последующим порождением нового текста на другом языке, или, иначе говоря, два последовательных перевода: сперва на гипотетический концептуальный язык-посредник [понимание], а потом уже с этого языка-посредника на язык-цель [порождение нового текста].

Переводя с одного языка на другой, человек использует как свои языковые знания и способности, так и самые разнообразные знания о физической природе мира, об обществе и его культуре, о ситуациях, в которых был порождён переводимый текст и будет восприниматься его перевод, и т. д., причём этапы понимания и синтеза текста принципиально различаются» [4]
.

Далее весьма актуальна мысль Курамухаммада-хаджи: «Переводчик Корана должен... владеть и тем языком, на который переводит. Понять Коран – одно, а переводить его на другой язык – ещё один труд. Поэтому необходимо в совершенстве знать оба языка.

Он должен сначала на арабском языке записать Коран, затем его тафсир. Затем смысл тафсира. Так читатель узнает, что это толкование, а не дословный перевод. Дословный перевод Корана невозможен. ...Нельзя переводить Коран, кроме как через толкование».

Тафсир выполняет роль языка-посредника, смысловой матрицы, в которую переводятся все извлечённые алимами смыслы текста Корана, а затем с этого материала делается его переложение на другой язык – язык-цель – с учётом социокультурного и духовного контекста данного языка, и уже без привязки к грамматическим конструкциям исходного, арабского языка!

Ошибки в толковании Корана – основа ошибок в переводах

Когда вышеуказанная методология не соблюдается, то появляются ошибки, причём принципиальные.

В Коране говорится о троне, на который воссел Всевышний, а также о руках Всевышнего, по поводу чего возникали порой жаркие споры о том, как понимать эти слова: буквально или же метафорически, аллегорически? Были секты хариджитов и закиритов, которые требовали всё толковать исключительно поверхностно-буквально, и получалось страшное кощунство.

Имам Малик, основатель одной из четырёх традиционных школ в Исламе, запретил трактовать буквальным путём то, на что не хватает знаний. И большинство верующих последовало этому правилу. Действительно, как можно буквально истолковать фразы: «Плывут по небосводу облака», или «Солнце встаёт на востоке»?

Однако в 18 веке в Аравии секты хариджитов и закиритов возродились в единой группировке, которую остальные мусульмане иногда называют «сектой антропоморфистов» (ибо они приписывают Аллаху человеческие качества, включая телесность), которая довела принцип буквализма до абсурда. Они вопреки имаму Малику утверждают, что у Аллаха якобы на самом деле есть тело с двумя правыми руками и что оно даже находится в некоем пространстве.

Например, в переводе Эльмира Кулиева, избравшего в качестве языка-посредника комментарии «буквалиста-антропоморфиста» Абдурахмана Саади, говорится, что «Аллах – лучший из хитрецов» (суры «Али Имран», 54; «Аль-Анфаль», 30), что является одной из грубейших ошибок, так как в Коране говорится не «хитрецов», а «хитрящих» («аль-макирийни»), что по грамматической конструкции арабского языка указывает, что это не имя Аллаха и даже не Его качество, а только посылаемое в ответ «хитрящим» злодеям действие Всевышнего, наказующее за греховные деяния (попытку убить Иисуса, мир ему).

Да и в русском языке «хитрящий» человек – не хитрец и может быть прямодушным человеком, который в каких-то обстоятельствах и в какой-то мере решил воспользоваться этим качеством. А вот слово «хитрец» в логике русского языка – это очевидный носитель, обладатель данного качества со всеми его позитивными и негативными оттенками.

Крачковский хотя бы в суре «Аль-Анфаль», № 30, перевёл так: «лучший из ухитряющихся», что весьма сомнительно с точки зрения стиля и слога, но хотя бы не придаёт Аллаху того, чего у Него нет.

Приведём ещё несколько примеров ошибок в толковании оригинального текста, отобразившихся в его переводе на русский язык:

«Мусульмане обязаны верить в существование Лика Аллаха» [5]
.

«Мусульмане обязаны верить в существование двух Рук Аллаха» [6]
.

«…вера в существование у Аллаха двух Глаз… относится к правильным мусульманским воззрениям» [7]
.

И это всё при том, что в Коране используются идиоматические или метафорические выражения с данными словами, но нет собственно утверждения, сутью которого является констатация самого факта наличия у Аллаха рук или шеи.

Антропоморфизация Творца по «буквалистскому» методу привела здесь уже де-факто к попытке нарисовать словесную икону Бога, что категорически запрещено Кораном. Этими ошибками в толковании Корана Э. Кулиев даёт основание исламофобам трактовать указанные аяты в сторону уничижения мусульманских представлений об Аллахе.

От «секты антропоморфистов» и идёт тенденция блокировать возможность адекватного, полного перевода Корана на другие языки. Буквализм может быть хорош только в толковании на языке оригинала, когда читатель «ощущает» значение слова через его этимологию, «чувствует» на подсознательном уровне его символику, связь с другими словами, знает его употребление в художественной литературе, т. е. слово выступает неким полным и ясным образом-символом, который и не нужно пытаться ещё как-то толковать.

Но при передаче смысла на другой язык все эти подсознательно ощущаемые связи и символика неизбежно утрачиваются, обрезаются, слово становится просто ограниченным понятием другого языка. А его этимология и связи в другом языке, как правило, иные, и они способны скорее увести в какую-либо иную сторону от того смысла, которое оно имеет в оригинале.

Выводы

Во всей полноте содержание Слова Всевышнего не может быть передано ни на каком языке, как оно не может быть понято в полном объёме и на арабском языке арабами, носителями языка, ибо Слово Бога несёт в себе неизмеримо больше содержания, чем доступно разуму человека. Доступное же понимание достигается благодаря изучению тафсира (развёрнутого толкования) классиков исламской мысли.

Коран не просто несёт богословский смысл – он написан стихами, и арабская ритмика совершенно непереложима в русском тексте. Отсюда можно только постараться передать красоту Корана в классическом русском стиле, что сделала Ийман Валерия Порохова, используя стиль А. С. Пушкина как образец высокой русской поэзии. Но это не перевод в собственном смысле, а скорее поэтический призыв к Исламу, проповедь, популяризирующая отдельные положения Корана.

Богословское постижение истин Ислама требует уже не попыток произвольного самоуглубления в коранический текст, а ознакомление с толкованиями Корана виднейших учёных исламской традиции, и это ознакомление должно идти не по порядку сур и аятов, а по логике исламского призыва, которой следовал сам Пророк Мухаммад (мир ему и благословение).

На сегодня сложилась такая картина: все попытки буквально и подстрочно передать богословский смысл Корана в качестве приоритетной задачи в ущерб общему содержанию и красоте потерпели неудачу. Адекватное и полное переложение Корана на русский (и любой иной) язык можно сделать только на основе авторитетных тафсиров, которые дают нам концептуальный язык-посредник, т. е. развёрнутое понимание оригинала на основе Традиции, и только потом можно делать переложение с этого языка-посредника на язык-цель, т. е. создавать новый текст.

Создание текста краткого тафсира на языке-цели доступно только носителю языка и знатоку традиций. Поэтому необходим коллектив (шура) людей, которые обладали бы качествами знатока тафсиров Корана, арабиста со знанием классического арабского языка и специалиста по русской религиозной лексике, ибо появления на свет только одного человека, который совместил бы в себе совершенные знания и классического арабского, и классического русского языков, и полного тафсира к Корану, можно и не дождаться.