Газета "Наш Мир" Соседи и союзники вновь проявляют беспокойство по поводу курса правительства в Берлине. Ангела Меркель отказалась поддерживать Европу, или она хочет навязать этому континенту немецкую политику?
Евро потерпел неудачу, считает американский журнал Vanity Fair, и это было не столько экономическое, сколько политическое поражение. «Евро был изобретен для того, чтобы интегрировать Германию и лишить немцев возможности доминировать на континенте», - отмечает в одной из своих работ известный автор Майкл Льюис (Michael Lewis). А теперь, по его мнению, произошло как раз обратное – «Европа оказалась у немцев в кармане».
Тот обстоятельство, что объединенная Германия, по-видимому, без потерь пережила экономический кризис западного мира – по крайней мере до сегодняшнего дня, - вызывает одинаковый дискомфорт как у соседей, так и у союзников. В настоящее время в политических салонах от Вашингтона до Парижа и от Брюсселя до Мадрида, а также в политических качественных изданиях и в исследовательских центрах обсуждается вопрос о том, не занята ли в настоящее время Германия переосмыслением своей внешней политики. Не отвернется ли Берлин от Евросоюза, или Германия хочет, напротив, достичь при помощи валюты того, чего она не смогла добиться при помощи оружия – господства на целом континенте?
Пробил час геостратегов, которые наблюдают за тем, как в Европе складывается дисбаланс сил. Считается возможным даже возникновение хаоса национального соперничества.
«Нежелание Германии отказаться от действий с позиции силы угрожает не только самой этой стране, но и евро-проекту в целом», - заметил бывший британский премьер Гордон Браун. В печати под сурдинку вновь обсуждается вопрос об особом пути Германии, и популярностью пользуется выражение «четвертый рейх» - прежде всего в Великобритании. В фокусе этой тревожной дискуссии постоянно находится один вопрос – куда движется Германия?
Ангела Меркель считается в американской столице политиком с неясными перспективами. Американцы не могут теперь понять, действительно ли федеральный канцлер оставила свой Восток позади себя или она только недавно открыла его - по крайней мере в том случае, когда речь идет об интересах Германии. «Европейские экономические центры сил перемещаются в сторону Востока», - подчеркивает газета The New York Times.
Консервативный публицист Ариэль Коэн (Ariel Cohen) считает даже, что создается новая ось Берлин-Москва, и пытается прикрепить к недавнему российско-немецкому сближению призрак Рапалло – итальянского курорта, в котором обе эти державы в 1922 году заключили договор, вызвавший подозрения у держав-победителей. Такого рода сторонникам теории заговора нетрудно найти для подтверждения своих тезисов новые аргументы. Разве Германия недавно не оказалась на стороне России и Китая, воздержавшись во время голосования в Совете Безопасности ООН по поводу военного участия в Ливии? Не намеревается ли оборонная фирма Rheinmetall в ближайшее время поставить российским сухопутным войскам тренировочный центр стоимостью 398 миллионов долларов? Разве Германия не отказалась от гражданского использования атомной энергии, не согласовав этот вопрос со своими европейскими соседями, что, по мнению американцев, должно привести к большей зависимости от российского природного газа?
«В настоящее время мы в Вашингтоне испытываем озабоченность по поводу возможного разворота Германии на Восток», - говорит эксперт Центра стратегических и международных исследований Хитер Конли (Heather Conley). По ее мнению, внешняя политика Берлина стоит на пороге новой эры, когда она будет определяться, скорее, политикой интересов, а не мнимым бескорыстием общеевропейского финансиста времен канцлера Коля. «На встрече в верхах группы G20 в 2010 году в Сеуле Германия встала на сторону Китая и выступила против Соединенных Штатов, когда речь шла о сокращении превышения экспорта над импортом. Это испугало многих сторонников трансатлантической политики».
Германия ввиду своей силы должна теперь задать вопрос, который уже давно беспокоит Соединенные Штаты: «Как мне быть с этим раздвоением – каким образом я как экспортная держава могу осваивать для себя новые рынки в России и Азии, но при этом не выбрасывать из головы традиционных союзников?»
Помимо американцев серьезную обеспокоенность в связи с этим проявляют члены Евросоюза. Министр иностранных дел Люксембурга Жан Ассельборн (Jean Asselborn) считает, что Германия в настоящее время занимается тем, что для Франции и Великобритании давно уже считается нормальным: она «жестко преследует собственные интересы».
Во Франции полагают, что Германия вновь вступила на своей «особый путь». Тот факт, что Германия воздержалась при голосовании по Ливии, показывает, по мнению министра иностранных дел Юбера Ведрина (Hubert Védrine), истинное лицо этого соседа: «Германия вновь вернулась к органическому эгоизму, то есть она, как и Франция, занимается своими собственными национальными интересами».
Решение о переориентации энергетической политики после крупнейшей аварии в Фукусиме было принято Меркель без консультаций по телефону с Николя Саркози. Преподаватель элитного экономического института HEC Эдуард Тетро (Eduard Tétreau) упрекает федерального канцлера в том, что «она уже в течение нескольких месяцев сбрасывает с себя европейские обязательства».
Парадокс немецкой роли состоит в том, что Германия одновременно является слишком сильной и слишком слабой для того, чтобы руководить Европой, считает парижский политолог и директор центра Centre d’etudes et de recherches internationales (CERI) Анн-Мари ле Глоанек (Anne-Marie Le Gloanec). По ее мнению, в области экономики эта страна ведет себя глобально, а в политике они слишком зациклена на самой себе.
В течение десятилетий Европа была главным государственным смыслом для Федеративной Республики, подчеркивает ле Глоанек. Однако после объединения у Германии оказалось «меньше резервов и еще меньше терпения для того, чтобы поддерживать европейскую систему в рабочем состоянии».
Французские правые, напротив, предупреждают о слишком большой силе Германии в том случае, если долги в Европе будут переложены на сообщество. «Это будет тупик, суммы огромные, а немцы будут требовать гарантий. Мы окажемся под диктатом Берлина», - полагает Жак Миар (Jacques Myard) из правящей партии Союз за народное движение (UMP).
Испанский политолог и эксперт Европейского совета по международным отношениям (ECFR) Хосе Игнасио Торребланка (Jose Ignacio Torreblanca), регулярно выступающий со своими комментариями в крупнейшей газете El Pais, так описывает опасения испанцев:
Германия больше не ориентируется на Европу, и все больше требует, чтобы Европа стала немецкой, то есть чтобы она функционировала по немецкому образцу. Доверие европейцев относительно солидарности Германии подорвано, считает Торребланка. Германия навязывает своим партнерам немецкую модель, и делает это «по той логике, в соответствии с которой победитель ведет себя в отношении побежденного».
Все эти сомнения направлены против федерального канцлера. Министр иностранный дел Гидо Вестервелле не играет здесь никакой роли.
Германия – страна «без министра иностранных дел», шутливо замечает Ассельборн. Человек, политический базис которого внутри страны сократился до 3%, «не имеет среди коллег вообще никакого авторитета».
|
