Очередная, уже 72-я годовщина начала Второй мировой войны вновь дала повод различным международным силам высказаться на тему, кто развязал этот глобальный конфликт, который стоил человечеству гибелью не менее 50 миллионов человек.

Так, посольство США в Эстонии выступило с заявлением, в котором, наряду с гитлеровской Германией, возложило ответственность за начало Второй мировой войны на СССР. В документе, опубликованном на официальном сайте американского диппредставительства, отмечается, что подписанием 23 августа 1939 года договора о ненападении Германия и Советский Союз поставили Европу и весь мир на путь неминуемой войны. Само собой разумеется, дипломаты не могли высказаться столь определённо, если бы они не выражали мнение госдепартамента США.

В том же духе высказался и Европейский союз. Ещё в 2009 году, в канун 70-летия начала Второй мировой войны, Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию «Об объединении разрозненной Европы», в которой нацизм и сталинизм были приравнены друг другу в их ответственности за развязывание мировой войны. А 23 августа нынешнего года в Варшаве собрались заместители премьер-министров Латвии и Венгрии, министры юстиции Литвы, Эстонии, Хорватии, Румынии, Чехии, Испании, Швеции, Словакии и Мальты, чтобы впервые отметить день памяти жертв тоталитарных режимов.

Между тем, факты неопровержимо свидетельствуют: именно Советский Союз до самого последнего момента инициировал заключение военного союза с западными демократиями (по типу Антанты), направленного на пресечение гитлеровской агрессии и предотвращение мировой войны. И не его вина, что результат оказался нулевым.

С весны 1939 года в Москве шли политические переговоры СССР, Великобритании и Франции. К сожалению, они использовались нашими западными партнёрами во многом как декорация. Не отбрасывая расчёты на сепаратное соглашение с Берлином, Лондон и Париж прибегли к дипломатическим манёврам, преследовавшим цель припугнуть Гитлера возможным заключением военного союза с СССР и одновременно связать руки Москве, чтобы не дать ей возможности, в свою очередь, договориться с Берлином.

Британская сторона вообще не собиралась брать на себя никакие обязательства. «Форрин офис» дал своим дипломатам следующую ориентировку перед началом переговоров в Москве: «Желательно заключить какое-либо соглашение с СССР о том, что Советский Союз придёт к нам на помощь, если мы будем атакованы с востока, не только для того, чтобы заставить Германию воевать на два фронта, но также, вероятно, и потому - и это самое главное... что если война начнётся, то следует постараться втянуть в неё Советский Союз».

Иной была линии советской дипломатии. В апреле правительство СССР предложило заключить соглашение сроком на 5-10 лет с взаимным обязательством «оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств». Кроме того, Великобритания, Франция и СССР брали бы на себя обязательство «оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Чёрным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств» (в первую очередь имелись в виду Польша и Румыния).

Новая Антанта могла стать надёжной плотиной на пути дальнейшей гитлеровской экспансии. Однако обязательства, которые вытекали из документа в случае его подписания, судя по всему, испугали британских и французских политиков, не готовых идти так далеко. Почти три месяца шли безрезультатные переговоры. Только к концу июля был отработан проект соглашения, да и то лишь в основном. Стороны не смогли прийти к единой точке зрения на понятие «косвенная агрессия». Лондон не соглашался с тем, чтобы предоставление гарантий распространялось на Латвию, Литву и Эстонию в случае, если германские войска нарушили бы их территориальную целостность с согласия местных правительств (а именно такой случай «косвенной агрессии» имел место при оккупации Чехословакии в марте 1939). Но без этого пункта договор для СССР во многом терял значение. У власти в прибалтийских странах находились правительства, тяготевшие к сближению с фашистской Германией, и это таило угрозу превращения их территорий в немецкий плацдарм для наступления против СССР при полной пассивности со стороны Великобритании и Франции.

Семена раздора сеяли и другие государства. Правительства Польши и Румынии отказались сотрудничать с СССР в отражении фашистской агрессии. А поскольку они имели с нашей страной общую границу, то это делало невозможным взаимодействие сухопутных войск, которые выставляли участники соглашения, в случае наступления вермахта по территории этих стран к рубежам Советского Союза. Государства Прибалтики же отказались от предоставления им гарантий, свысока отвергая их под предлогом «вмешательства в их внутренние дела».

Продолжались и закулисные манёвры британской дипломатии. Так, 8 июня британский премьер Н. Чемберлен, беседуя с сотрудником МИД Германии А. Трот фон Зольцем, заявил, что «с того самого дня, как он пришёл к власти, он отстаивал идею о том, что европейские проблемы могут быть решены лишь на линии Берлин - Лондон».

Такие дипломатические комбинации не остались в тайне от Москвы. И. В. Сталин, лично определявший внешнеполитический курс страны, не без основания опасался возможности нового сговора западных демократий с Гитлером по типу мюнхенского (в сентябре 1938), но уже за счёт СССР.

Следуя правилу не складывать все яйца в одну корзину и - применительно к освещаемой ситуации - не желая стать заложником корыстной линии западных столиц, советское руководство попыталось нормализовать отношения с Берлином. Начиная с весны 1939 года, в советско-германских отношениях появляются новые моменты: возобновились экономические отношения, возросла интенсивность контактов по дипломатической линии, с обеих сторон подогревался интерес к нормализации политических отношений.

Хорошо понимая, что даже если удастся достичь политических договоренностей с западными демократиями, то без военной конвенции они останутся декларацией, советское руководство 25 июля предложило провести в Москве переговоры военных делегаций. Согласие было получено, но и в этом случае правительства Великобритании и Франции не торопились.

Переговоры военных миссий начались лишь 12-го и продлились до 21 августа. Со стороны СССР их вели высокие должностные лица, обладавшие необходимыми полномочиями и компетенцией, в т. ч. начальник Генерального штаба РККА, нарком Военно-Морского Флота и другие. Миссию возглавлял нарком обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. Делегация получила от Политбюро ЦК ВКП(б) полномочия на подписание с Великобританией и Францией полномасштабной военной конвенции, направленной против гитлеровской агрессии. Для совместных с вооружёнными силами Великобритании и Франции действий во имя отражения агрессии в Европе Советский Союз был готов выставить 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 9-10 тысяч танков, более 5 тысяч орудий только крупного калибра, 5,5 тысяч самолетов.

В отличие от советских переговорщиков, члены миссий Лондона (глава миссии - адъютант короля отставной адмирал Р. Дракс) и Парижа (член военного совета генерал Ж. Думенк) представляли собой второстепенные лица, не имевшие необходимых полномочий на подписание военного соглашения. «Форин офис» в специальной инструкции предписывал своему представителю втянуться в переговоры единственно с целью давления на Германию, военные планы обсуждать «на чисто гипотетической основе», ибо «британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы нам связать руки при любых обстоятельствах».

Неискренность позиций западных партнёров, их стремление лишь тянуть время, шантажируя Гитлера, а не добиваться реального создания барьера для германской агрессии, привели к тому, что переговоры в Москве сразу же пошли со скрипом. Советское руководство наблюдало за этим с возрастающей тревогой. В считанные дни ему предстояло оценить, реальна ли возможность заключения с западными демократиями военной конвенции, и не опоздает ли оно с поисками иного партнёра, чтобы отвести непосредственную угрозу войны от своих границ.

21 августа состоялось два заседания. Не получив ответа на кардинальный вопрос, пропустит ли Польша войска Красной армии через свою территорию в случае конфликта с Германией (а убедить в необходимости этой меры Варшаву должен был Лондон), К. Е. Ворошилов во второй половине дня сделал письменное заявление о перерыве в переговорах.

Подписание конвенции было, таким образом, сорвано. И. В. Сталин, дав 21 августа согласие на прибытие в Москву И. Риббентропа, сделал выбор в пользу переговоров с Германией.

А ведь если бы все участники московских переговоров проявили готовность реально поставить заслон гитлеровской агрессии, вооружённые силы трёх стран в совокупности вдвое превысили бы численность германской и итальянской армий. Однако шанс был упущен и, как скажет любой объективный наблюдатель, не по вине СССР.

Так что стремление Запада задним числом возложить вину за развязывание войны на Советский Союз нельзя расценить иначе, как попытку с негодными средствами.