Газета "Наш Мир"
«Изучение чеченского сепаратизма без учета исторического фона может
привести к спекуляциям и некорректым выводам», – уверен российский
эксперт Сергей Маркедонов, выступивший главным докладчиком на прошедшем в
Центре стратегических и международных исследований в Вашингтоне
семинаре.
«Большая головная боль» и «неудобные народы»
«В
России среди экстремистких националистических групп и даже в
общественном мнении существует стереотип о чеченцах, как об очень
"неудобной” этнической группе, которая всегда сопротивлялась России. Но
поверхностного взгляда на историю 18-19 веков достаточно, чтобы понять,
что этот миф далек от реальности», – Маркедонов начал свое выступление с
исторического экскурса.
Он отметил, что большинство наблюдателей
начинают свои исследования с войны 19 века, напрямую связывая
современную ситуацию в Чечне с Кавказской войной, тогда как чеченцы
присоедились к сопротивлению против России только в 40-х годах 19 века –
спустя 10 лет после аварцев, лезгин и других дагестанских народов.
«Сопротивление
в 19 веке происходило под лозунгом религиозного очищения и обновления.
Идея этнонационального государства не была движущей и объединяющей силой
на Кавказе в те времена», – подчеркнул Сергей Маркедонов.
Он
также отметил, что Чечня была была покорена в 1859 году, тогда как
западный Кавказ – черкесы – продолжали сопротивление до 1864 года.
«Поэтому во все времена черкесы были для России большей головной болью,
чем чеченцы», – полагает эксперт.
По мнению Маркедонова, Чечню невозможно рассматривать вне контекста Большого Кавказа:
«В
19 веке грузины были преданными союзниками России. Они были
проводниками российского влияния на Кавказе. В то время, как абхазкий
народ был "неудобным” – в 1866 абхазы восстали против России и были
принуждены к эмиграции. Не чеченцы, а черкесы и абхазы – самые
многочисленные эмигранты из России. Сегодня уже Грузия стала "неудобным”
государством для России, а Абхазия превратилась в стратегического
союзника».
Вывод Маркедонова: к взаимоотношениям России и Кавказа «изначально невозможно применить исторические или политические кальки».
Оппортунистическая сила и ситуационный сепаратизм
Эксперт
напомнил, что в истории России были периоды уважительного и
конструктивных взаимоотношений с Чечней. Показательными он назвал ранние
годы советской власти, когда «чеченцы и ингуши стали активными
союзниками советской власти в ее борьбе с казачеством».
«Первая
депортация с территории современной Чечни произошла в октябре 1920-го
года, а не в 44-м, как принято считать. Сорок четыре казачьих села были
депортированы с берегов Терека и заселены ингушами и чеченцами», –
отметил Сергей Маркедонов. Эксперт уверен, что «российская власть всегда
была оппортунистской силой, использующей чеченцев, ингушей, казаков,
русских, украинцев... друг против друга для реализации своих тактических
и стратегических целей».
По мнению Маркедонова, в чеченском
обществе, в отличие от стран Балтии, в советское время не было
разработанной диссидентской идеи и сепаратизма. Чеченский сепаратизм
стал реакцией на вызовы времени в переходный период от СССР к Российской
Федерации, когда в стране был вакуум политической силы, отсутствие
гражданской идентификации, коллапс госудаственной структуры,
национализация коммунизма. Эксперт выразил уверенность в том, что
«сепаратизм в Чечне не был историческим предопределением, а был
результатом ситуации».
Многослойный чеченский конфликт
Конфликт
в Чечне существенно отличается от конфликтов в других регионах
постсоветской зоны, таких как Южная Осетия, Абхазия и Нагорный Карабах,
уверен Сергей Маркедонов. Различия, по мнению эксперта заключаются в
том, что в этих конфликтах происходило жесткое противостояние двух
сторон – грузинской и абхазской, грузинской и осетинской, армянской и
азербайджанской. «В Чечне же наблюдалась комбинация внутренних и внешних
конфликтов, которая, начавшись в 1999 году, продолжается до сего дня», –
сказал Маркедонов. Он обозначил следующие типы конфликтов в Чечне:
1.
Конфликт партийных лидеров с Джохаром Дудаевым, «вернувшимся в Чечню
после великолепной карьеры советского генерала, награжденного всеми
орденами, с опытом войны в Афганистане».
2. Противостояние между
сепартистами и пророссийскими силами внутри Чечни. «На протяжении всего
конфликта, включая и периоды де-факто независимости Ичкерии в
республике оставались регионы, неконтролируемые сепаратистскими
властями, и сохранявшие лояльность Москве. Пример тому – феномен
Надтеречного района, который был ядром всех пророссийских сил в 1994
году, а для российских войск – базой, откуда была осуществлена первая
антисепаратистская кампания.
3. Противостояние между
сепаратистами и радикальными исламистами. «Этот конфликт вошел в
активную фазу после подписания Хасавюртовского мирного договора в 1998
году. В результате этого договора вошли в противоречие две модели
чеченского государства: секулярная и исламская. Первая конституция Чечни
была копией конституции Литвы, но после 1998 года началась исламизация
Чечни, и первую конституцию сменила вторая – на этот раз копия
Уголовного права Судана. Через призму этого конфликта лучше понимается
феномен Ахмада Кадырова, который фактически никогда не был
стратегическим союзником России.
В 1995 году Кадыров стал муфтием
Чечни именно благодаря тому, что он объявил в Чечне джихад. Кадыров был
убежденным суфием, его намерением было сохранить эксклюзивную позицию
суфизма в Чечне. Он расценивал салафитов (ваххабитов) как соперников в
достижении этой задачи. Возможно, именно поэтому Кадыров начал
рассматривать Россию как меньшее зло, по сравнению с салафизмом. Этот
выбор был предопределен ситуацией, а не стратегическим мышлением или
геополитическим планированием».
4. Противостояние – продолжающееся по настоящее время – суфиев и салафитов.
«Рамзан
Кадыров считает себя защитником суфизма в Чечне, наследником миссии
отца, что приводит к многочисленным противоречиям его позиции с
российским законодательством, потому что в случае Чечни сложно говорить о
соблюдении российского закона о разделении религии и государства. Но
для Рамзана Кадырова статус хранителя суфийского порядка гораздо важнее
российской Конституции. Он прагматично использует суфийский порядок
против влияния любого другого исламского течения в республике».
Модели поведения России
Сергей Маркедонов полагает, что Российское государство за двадцать лет конфликта применило три модели поведения в Чечне.
Первая
модель – политика самоотстранения или бегства. Эта политика была
реализована в течение 1990-х. «Благодаря этой модели Чечня, формально
оставаясь частью России, фактически ею не была, а осуществляла
собственную внутреннюю и даже внешнюю политику. Я имею ввиду участие в
грузино-абхазском конфликте».
Следующая модель – военное
подавление сепаратисткой инфраструктуры. «Эта модель означала
невмешательство федерального центра во внутричеченские проблемы при
условии полной лояльности руководства республики и обеспечения военного
контроля Москвы».
Третья модель – чеченизация – в полной мере реализована при Ахмаде и Рамзане Кадыровых.
«Контроль
и гарантия лояльности – только эти два условия важны для российской
власти, в результате мы получили приватизатизацию власти в отдельно
взятой республике», – полагает Маркедонов.
Фиаско идеи сепаратизма
Сергей
Маркедонов назвал «не очень правильным» западный подход к анализу
современной ситуации в Чечне, так как по его мнению, западные эксперты
применяют те же самые оценки, «что применялись в 1996 году, и это
ошибочно». Маркедонов убежден, что сепаратистская идея в Чечне потерпела
фиаско.
«Сегодня мы можем говорить только о нескольких маргинальных
политиках, типа Ахмеда Закаева и Маирбека Вачагаева, которые пытаются
доказать, что национальное движение сильно и влиятельно в Чечне. В
реальности же другая идеология сейчас набирает силу в Чечне и на
Северном Кавказе в целом – это исламский радикализм».
Маркедонов называет несколько причин отказа от идеи сепаратизма.
1.
«Осознание невозможности военной победы на Россией, – они в разной
весовой категории. Тем более с теми внушительными демографическими
потерями, которые Чечня понесла в 90-е».
2. Возросший уровень экономической интеграции чеченцев в России.
3.
Разочарование в сепаратистском проекте, который «оказался провальным и
когда Россия пыталась удержать регион, и даже когда она
самоустранилась».
4. Отсутствие внешней поддержки чеченского
сепаратизма. Это один самых важных факторов – от него зависит наличие и
объем финансовой поддержки. «Образ борца за свободу, бывший очень
популярным в 90-е, сейчас утратил свою притягательность, из-за теракта в
Беслане и других террористических атак».
Системный сепаратизм и проект «Рамзан Кадыров»
В
настоящее время самый важный вызов для России – не реальный сепаратизм,
а системный, – полагает Сергей Маркедонов. По его убеждению, проект
«Рамзан Кадыров» – не проект территориальной целостности России: «Да,
Кадыров называет себя солдатом Путина, но не солдатом России. Он не
заитересован в интеграции своего региона в прововую, политическую,
культурную жизнь российского общества».
Эксперт полагает, что
цель Рамзана Кадырова – удержание статуса Чечни как государства в
государстве, а нежелание Кадырова интегрировать Чечню в Россию, это «не
не проблема Чечни – это проблема России».
«Ельцин и Грачев мобилизовали чеченцев на войну с Россией»
Томас
де Ваал, старший научный сотрудник Фонда Карнеги в Вашингтоне назвал
доклад Сергея Маркедонова очень содержательным, вместе с тем, эксперт
отметил, что в выступлении упущены важнейшие обстоятельства: «Опущен тот
факт, что решения, оказавшие огромное влияние на судьбы тысяч людей в
Чечне, принимались в Москве. И что бы ни происходило в Чечне – это была
реакция на события в Москве. Это было движение за деколонизацию, гороздо
менее радикальное, по сравнению с общероссийским контекстом».
Томас
де Ваал не согласен и с выводами докладчика о том, что что Чечня в
какой-то период при Дудаева не была частью России: «Я ездил в Чечню в
90-е – в денежном обращении были российские рубли, и Чечня была частью
России, она только была наиболее экстремальным примером хаоса, царившего
в то время в России. Даже Приморский край на тот период был меньше
частью России, чем Чечня. В Чечне была фикция суверенитета».
Бориса Ельцина и Павела Грачева эксперт фонда Карнеги назвал «крестными отцами чеченского сепаратизма».
«Грозный
был индустриальным центром Северного Кавказа с самым значительным
русским населением. Когда Ельцин и Грачев атаковали Чечню в 1994 году и
начали бомбежки Грозного, они, возможно, убили намного больше этнических
русских, чем это сделал Джохар Дудаев и его последователи за все годы
войны. Были уничтожены библиотеки, архивы, больницы – практически город
остался в руинах. Именно эта политика объединила против России всех
чеченцев, даже тех, которые хотели оставаться частью России. Это стало
поворотным пунктом, возникло реактивное светское движение, большинство в
составе которого никогда в жизни не представляло себя гражданами
независимой Чечни».
|
