Кому хочется быть на периферии, если ты можешь оказаться в центре? Каждая страна от Балтийского до Черного моря считает себя важным кусочком геополитической головоломки. Иногда такое ощущение собственной значимости объясняется размерами страны. Но чаще это связано с местоположением или с инфраструктурой: автомобильные и железнодорожные магистрали, ведущие с востока на запад или с севера на юг, реки, порты или трубопроводы (реальные и воображаемые). Либо с природными ресурсами. Или потому что их соседи по-настоящему важны, а следовательно, они непременно одержимо думают о том, что происходит в стране по соседству. (Молдавия, торжественно заявил мне как-то один работающий там зарубежный дипломат, похожа на «стратегический меч в южную Волынь». Я подумал, он шутит.)

Такое высокое самомнение имеет плохие последствия. Когда ты поверил в то, что чрезвычайно важен и значим, ты слишком часто начинаешь предполагать, что другие страны обязательно должны многое знать и постоянно думать о твоей политике и экономике. А раз так, значит, они что-то замышляют. Такую точку зрения сложно опровергнуть. Если внешнее влияние невидимо, это лишь доказывает, насколько оно сильно: эти дьявольски умные чужеземцы  не только хотят манипулировать твоей страной, но и делают это, умело заметая свои следы.

В результате возникает пагубное политическое безволие и цинизм. Если мы, руританцы, просто пешки в руках великих держав, то общественная жизнь и общественная деятельность просто не имеют смысла. Что мы можем сделать, чтобы повлиять на наше будущее, когда наша собственная судьба находится не в наших руках? Воодушевление в обществе и его уверенность в себе начинают угасать. Зачем голосовать, зачем баллотироваться, зачем проводить кампании по важным для тебя вопросам, если ты знаешь, что за кулисами невидимо и неумолимо вертятся большие и важные маховики?

Это также означает, что чужаки обретают несоразмерно большой вес (хотя на самом деле, их влияние и внимание ограничено). Случайное замечание или стереотипное утверждение воспринимается как мощный сигнал о намерениях, как критика или как похвала, хотя в действительности это не так. (Особенно склонны к таким преувеличениям авторы статей в Economist, что иногда лестно, а иногда и раздражает.)

Путать знание с обеспокоенностью это большая ошибка. В больших странах большие бюрократические аппараты, и в глубинах Уайтхолла или Госдепа всегда можно найти кого-то, кто беспокоится (возможно, будучи хорошо осведомленным) о выборах в Латвии, о мирном процессе в Молдавии или о внешнем долге Венгрии. Но такие проблемы доходят до уровня высокого руководства лишь тогда, когда происходит что-то плохое. И даже в этом случае им приходится бороться за внимание и деньги с другими вещами, которые намного важнее.

Страны одинакового размера, но с другой историей не допускают подобные ошибки. Сравните, например, как относятся к иностранным державам финны и бельгийцы с одной стороны, и, скажем, чехи и литовцы, с другой. Никто в Финляндии ни на секунду не задумывается о том, что чужеземцы выведали или хотят выведать о составе ее правящей коалиции. Никто в Бельгии не беспокоится о том, что США или Британия думают о разладе в ее федеральной политике.

Но иллюзии по поводу собственной значимости на востоке рассеиваются. Эпоха мессианства и сосредоточенности на внешних делах в Западной Европе и США подошла к концу, а их внутренние беды и заботы все больше отдаляют от них Восточную Европу, которая начинает казаться далекой и неактуальной.

«Мягкая сила» Евросоюза (идея о том, что эта организация умело устанавливает разумные правила и проводит их в жизнь) все чаще получает взбучку, не в последнюю очередь в Греции. Это дает больше поводов для проказ и козней в соседних Албании и Македонии. Михаил Саакашвили, похоже, заинтересовался уловкой Путина и думает о возвращении к власти в Грузии в 2013 году в роли премьер-министра, когда закончится его президентский срок. Короче говоря, правители могут погубить свои страны, зная, что они безразличны всем в Брюсселе, Вашингтоне и Лондоне. Мне кажется, это прогресс.