Когда в 2008 году я был в Европе, многие лидеры этого региона относились к мнению о том, что Европа не собирается превращаться в единый политический субъект, как к откровенной ереси. «Европейское предприятие» рассматривали как структуру, находящуюся в состоянии постоянного и неизбежного движения по направлению к объединению – как группу государств, связанных единой судьбой. То, что считалось центральной точкой зрения в 2008 году, теперь кануло в лету. То, что считалось недопустимым (главенство традиционного национального государства), теперь повсеместно обсуждается, а дальнейшее развитие Европы как единого целого (например, исключение Греции из еврозоны) - обдумываются. И это не тривиальное событие.

До 1492 года Европа была захолустьем, в котором маленькие нации боролись за сравнительно небольшой кусок холодной, дождливой земли. Но одно технологическое изобретение сделало Европу центром международной системы: навигация дальнего плавания.

Возможность заниматься безопасной транспортировкой на дальние расстояния позволила компаниям легко взаимодействовать друг с другом на различных судоходных реках Континента, способствуя созданию столиц государств преимущественно по берегам рек. Навигация дальнего плавания также позволила многим европейским государствам завоевать обширные территории за пределами Европы. А непосредственная близость этих государств друг к другу в сочетании с их все более увеличивающимися доходами, способствовала развитию технологических инноваций  и прогресса в таком темпе, который до этого времени не наблюдался нигде на планете.  В целом, Европа стала очень богатой, она принялась за масштабное создание империи, которая переопределила условия жизни человечества и стала отличным орудием для ведения войны. Европа мгновенно превратилась из культурной и экономической «заводи» в двигатель мира.

Дома, в Европе, растущая жестокость местных конфликтов подавляла экономический рост региона. За рубежом наоборот, Европа достигла способности применять военную силу для достижения экономических целей. Жестокая эксплуатация богатств одних регионов (в частности, Южной Африки) и деспотичное подчинение других  с навязыванием этим регионам своей торговой системы (в частности, в Восточной и Южной Азии), создали основу современного порядка. Такая чередование традиционных систем резко увеличило благосостояние Европы.

Но слово «двигатель» не подразумевает слово «единство», а богатства Европы были распределено неравномерно. Какая бы страна не получала выгоду, эта страна всегда имела решительное преимущество, так как у нее было больше средств для вложения в военную сферу, и она могла убедить другие страны стать ее союзницами. В результате должно было произойти следующее: ведущая мировая империя должна была объединить Европу под своим флагом. Этого не произошло, хотя совершались многократные попытки это сделать. Европа оставалась раздробленной, в конфликте с самой собой, и в то же время она главенствовала в мире и перекраивала его. 

Причины этого парадокса сложные. Для меня ключевой причиной всегда был пролив Ла-Манш. Главенство Европы требует солидных сухопутных войск. Мировое господство требует флота, сильно ориентированного на морскую торговлю. Ни одна из европейских сил не была настолько оптимизированной, чтобы пересечь пролив, нанести поражение Англии и заставить ее войти в состав Европы. Испанская Армада, французский флот при Трафальгаре и Люфтваффе над Великобританией – никто из них не смог создать условий для вторжения в страну и ее подчинения. Что бы ни происходило в континентальной Европе, Англия оставалась независимой силой с собственным мощным военно-морским флотом, способной управлять балансом сил в Европе, заставляя (большую часть времени) европейские державы оставаться сосредоточенными друг на друге, а не на Англии. А после поражения Наполеона, Королевский флот создал самую могущественную империю из всех, какие видела Европа, но сам по себе он не смог доминировать на Континенте. (Очевидно, что и  другие географические факторы осложняли объединение Европы, но, так или иначе, все эти факторы были преодолены. Все, за исключением пролива Ла-Манш). 

Глубинные противоречия

Европейские противоречия, лежавшие в глубине системы, вырвались наружу с объединением Германии в 1871 году и с появившейся необходимостью интегрировать ее в европейскую систему, для которой Германия являлась важной и вместе с тем трудно усваиваемой частью.  В результате в Европе произошли две катастрофические мировые войны, которые начались в 1914 и закончились в 1945 году оккупацией Европы со стороны Соединенных Штатов и Советского Союза и распадом европейской империалистической системы. Экономика была истощена, а население погрузилось в кризис морали и отсутствие доверия элитам. У Европы не было ни заинтересованности в создании империи, ни желания предпринимать попытки для создания таковой. 

Европа была истощена не только войнами, но и внутренним психозом двух своих крупнейших составляющих. Внешне гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз, возможно, и вели себя в соответствии с предсказуемыми законами геополитики. Но внутренне эти две страны сошли с ума, устроили резню и среди своих собственных граждан, и среди граждан оккупированных стран, давая этому объяснения, которые едва ли можно назвать обоснованными, не говоря уже о разумной мотивации.  С моей точки зрения, давление и массовые убийства, причиной которых стали две войны, стали причиной коллективного нервного срыва в обеих странах.

Я понимаю, что такой ответ удручает и кажется неадекватным. Но подумайте о Европе после Второй мировой войны. Во-первых, регион пережил 450 лет мировых авантюр и все более кровопролитных войн, а в конце растратил все, что накопил. Внутри себя Европа наблюдала, как Германия – а она в какой-то мере была высшим выражением европейской цивилизации – опустилась до уровня беспрецедентного варварства. И наконец, Европа видела, как Соединенные Штаты выбираются с «задворок» истории, чтобы взять на себя роль оккупационной силы. США стали предметом зависти со стороны Европы: стабильные, богатые, единые и способные навязывать свою экономическую, политическую и военную волю крупнейшим державам на разных континентах. (Русские были частью Европы, и их исторический путь можно было бы объяснить в рамках европейской модели. Таким образом, хотя европейцы, возможно, и относились к русским презрительно, считая Россию «бедной родственницей» европейской семьи, она все-таки более или менее следовала европейским правилам игры). Новые и ранее не известные, в одно мнгновение ока истории, США возвысились над Европой, которая опустилась с вершин господства в бездну военного, политического и культурного подчинения. 

Это звучит парадоксально, но именно Соединенные Штаты сделали первые наброски будущего Европы, начав с ее западной части. В результате Второй мировой войны США и СССР попали в центр Германии, разделив страну на две половины. Была возможна новая война, а реалии и опасности «холодной войны» были очевидны. Соединенным Штатам была нужна Западная Европа, чтобы сдерживать Советский Союз. Они создали НАТО, чтобы объединиться с Европой в политическом и военном смысле. Это положило начало принципу международных организаций, объединяющих Европу. Соединенные Штаты также поощряли экономическое сотрудничество  как  в рамках Европы, так и между Европой и Северной Америкой ( эта система разительно отличалась от недавнего имперского меркантилизма), что способствовало развитию предшественников Европейского Союза. В период нескольких десятилетий «холодной войны» европейцы посвятили себя осуществлению межнационального проекта по созданию объединенной Европы определенного типа, сущность которого не была в полной мере определена.

Это стремление к объединению имело две причины. Во-первых, на ситуацию влияла «холодная война» и понятие коллективной безопасности. Но более важная причина состояла в надежде на воскрешение Европы из пепла ужасов 20 века. Было ясно, что объединение Германии в 1871 году стало причиной конфликтов, а разделение Германии в 1945 году снова стабилизировало Европу. В то же время, Европа не хотела оставаться загнанной в тупик развязывания нового военного конфликта. Европейцы искали способ побороть собственную историю.

Одной из проблем было определение статуса Германии. Еще одной более глубокой проблемой был национализм. Европа не только не смогла собраться под единым флагом путем завоеваний, но и получила ряд новых маленьких борющихся за свободу государств, которые образовались после Первой мировой войны. Считали, что история 20 века сложилась так не только из-за национализма в Германии, но и из-за внутриевропейского национализма в целом. Таким образом, задачей Европы было преодолеть национализм и создать структуру, которая объединит Европу и сохранит уникальные нации как культурное явление, а не как политические и экономические субъекты. В то же время, проблема Германии была бы решена путем вовлечения страны в этот процесс.

Средства спасения

Европейский Союз был создан не просто в качестве действенного экономического союза , но и как средство спасения Европы. Сосредоточение на экономической сфере было необходимо. Союз не хотел становиться военным,потому что такие военные союзы были причиной европейской трагедии. Сосредоточившись на экономических вопросах и оставив вопросы военного характера в сфере влияния НАТО и США, не создавая при этом объединенных европейских вооруженных сил, европейцы избежали  той части своей истории, которая их так пугала, и обратились к той части, которая их привлекала: к экономическому процветанию. Идея состояла в том, что свободная торговля, регулируемая центральным бюрократическим аппаратом, подавит национализм и обеспечит процветание, не уничтожая при этом национальное самосознание. Единая валюта – евро – является высшим выражением этой надежды. Европейцы надеялись, что создание какой-либо пан-европейской структуры сможет гарантировать благосостояние, не умаляя сущности национальных черт французов, голландцев, итальянцев и других. 

Но даже в период после Второй мировой войны, эпохи безопасности и процветания, некоторые европейцы отказались от идеи передачи суверенитета. Компромисс, в который верили многие из сторонников объединения Европы, просто не существовал. А нынешний кризис евро – это первый серьезный кризис, с которым Европа столкнулась с тех пор, и национализм теперь начинает возрождаться с новой силой.

В конце концов, немцы – это немцы, а греки – это греки. Германия и Греция – это две разные страны, имеющие разное географическое положение, разные системы ценностей и разные интересы. Проявление жертвенности ради друг друга – это сомнительная идея. Более того, это бессмысленная идея. Европейский союз не предъявляет Европе моральных требований помимо обещаний процветания и предложения путей ухода от конфликтных ситуаций. Не существует незначительных целей, но когда достатку приходит конец, большая часть оправданий исчезает, а отвращение к конфликтам (по крайней мере, к политическим разногласиям) начинает испаряться.

У Германии и Греции есть свои объяснения, почему противоположная сторона виновата в том, что произошло. С точки зрения немцев, всему виной безответственность греческого правительства, которое покупало политическое влияние на деньги, которых у этого правительства не было, при этом происходили махинации с экономическими отчетными данными, чтобы сохранить членство в еврозоне. С точки зрения греков, проблема состоит в том, что Германия «взяла Европу в заложники». Германия контролирует финансовую политику еврозоны, страна создала нормативную систему, которая, по мнению греков, предоставляет незаконные преимущества экспорту Германии, а также экономической структуре и финансовой системе страны. Каждая нация верит в то, что другая извлекает выгоду из сложившейся ситуации.

Политические лидеры ищут поддержки, но их возможность поддерживать друг друга все больше ограничивается общественным мнением,  которое в свою очередь становится все более враждебным по отношению не только к деталям конкретных ситуаций, но и к общему принципу оказания поддержки. Важнее всего не то, что между Германией и Грецией возникли разногласия (хотя эти разногласия действительно носят серьезный характер), а то, что жители этих стран все чаще рассматривают друг друга как чужаков, которые преследуют свои собственные корыстные цели. Обе стороны заявляют, что они хотят «больше Европы», но только если это «больше Европы» означает больше того, чего они хотят от другого. 

Жертвы управления

Национализм – это вера в то, что твоя судьба связана с твоей страной и твоими согражданами, и полное безразличие к судьбе остальных. Европейцы пытались создать институты, которые бы сделали проблему выбора между «я» и «они» неактуальной. Но они сделали это, руководствуясь не воинственным духом или европейскими преданиями, которые их так пугали. Они привели расчетливый довод: вы полюбите Европу потому, что она будет богатой, а если вся Европа в целом будет богатой, то вам не придется выбирать между своим народом и другими народами. Основным заявлением было то, что Европе не потребуются жертвы. Для людей, живших в 20 веке, отсутствие жертв было привлекательным обещанием. 

Но, конечно же, богатство приходит и уходит, а когда оно уходит, возникает потребность в жертвах. А жертвы – как и богатство – всегда распределяются неравномерно. Это неравномерное распределение обусловлено не только необходимостью, оно определяется теми, у кого есть власть и контроль над институтами.  С национальной точки зрения, власть есть у Германии и Франции, причем Великобритания довольна тем, что она находится в стороне от основных конфликтов. Остальная часть Европы слаба, это те, кто отказался от своей независимости в пользу Германии и Франции, и кто теперь несет бремя жертв их управления.

В конце концов, Европа останется невероятно богатым регионом. Удельный вес Европы – ее экономической базы, интеллектуального капитала, организационных способностей – огромен. Эти качества не исчезают. Но кризис изменяет порядок управления этими качествами, порядок их использования и распределения. Теперь этот порядок под вопросом. Очевидно, что будущее единой европейской валюты активно обсуждается. И поэтому вопрос будущего зоны свободной торговли выходит на первый план. Германия  - это сама по себе мощная экономическая держава, объемы ее экспорта составляют больше, чем ВВП многих других стран мира. Действительно ли Греция или Португалия хочет выдать Германии карт-бланш на экспорт, чтобы Германия экспортировала то, что выгодно ей, или эти страны предпочтут торговлю  под своим собственным управлением? Разыграйте эту комбинацию в условиях кризиса евро, и основы единой Европы пошатнутся.

 Это вопросы, о которых должны беспокоиться политики и банки. Причина более сильного беспокойства – национализм. Двигателем европейского национализма всегда было нечто большее, чем простое себялюбие. Зерно этого национализма растет на почве обиды на других. И не обязательно, чтобы в этом плане Европа была уникальна, но этот регион пережил самые страшные свои катастрофы именно из-за этого. Исторически сложилось, что европейцы всегда умели ненавидеть. Мы находимся на ранней стадии процесса создания конфликтов, мы только начинаем вспоминать, что такое «ненавидеть», но мы уже внутри этого механизма. Чем это обернется, как истолкуют свои обиды политики, финансисты и СМИ – все это выльется в определенные последствия для Европы. Отсюда может появиться более глубокое чувство национального предательства, то есть произойдет именно то, что Европейский союз должен был предотвратить.