Договор о ремонте 200 паровозов был заключен с Объединением металлопромышленных заводов Эстонии (ОМЗЭ) 20 декабря 1921 г. По этому договору эстонские заводы должны были отремонтировать к 1 января 1923 г. 35 паровозов, к 1 февраля - 50, к 1 марта - 57, к 1 апреля 58. Фактически эстонские заводы отремонтировали к 1 января 1923 г. всего 4 паровоза, за январь - еще 4, за февраль - 5, за март - 6, за апрель - 7, за май - 4, за июнь - сентябрь - 14.[70] Даже к 7 апреля 1924 г. было отправлено в СССР всего лишь 68 паровозов.

Как и шведы, эстонцы получали большие авансы. По договору от 20 декабря 1921 г. советское правительство обязалось уже в течение пяти дней перечислить Эстонии 20 % от общей суммы договора, считая таковую по классу «В» (то есть по 7 150 долл. США за каждый из 200 паровозов; всего - 286 000 долл.). Еще 40 % следовало перечислять задолго до приемки, после «предоставления акта о гидравлическом испытании котла».[71] Первый платеж, согласно договору, «выплачивается целиком в американских долларах» через банк «по указанию ОМЗЭ».

Подписанный Ломоносовым договор с ОМЗЭ включал такой пункт: «Опоздание с выпуском отремонтированных паровозов не является причиной прекращения договора и предъявления со стороны СОВПРЫ (Советского правительства. - Авт.) требований возмещения убытков, если со стороны ОМЗЭ не доказано явного злого умысла.[72] Злого умысла, возможно, и не было, но эстонцы, получив авансовые платежи, с ремонтом тянули до бесконечности.

22 марта 1923 г. уполномоченный СНК П. Травин, (видимо, тот самый, на которого Ломоносов написал донос) сообщал из Ревеля наркому путей сообщения относительно ремонта паровозов, поступивших из России: «…За ремонт или смену ненормально изношенных частей согласно договора приходится платить дополнительно, и в данном случае - большие суммы, ибо ненормально изношенными оказываются самые ответственные части паровоза… Такого рода ремонт было бы выгоднее производить в России».[73]

6 февраля 1923 г. замнаркома путей сообщения Фомин шлет в Берлин телеграмму для Ломоносова: «Производство ремонта паровозов Эстонии совершенною очевидностью показало несостоятельность ОМЗЭ, ибо за все время выпущено только шесть паровозов. Дальнейший ремонт при таких обстоятельствах теряет всякий смысл. Поэтому прошу вас принять меры безубыточному расторжению договора на все переданные в Эстонию паровозы». Сохранился черновик телеграммы, где Ломоносову напоминалось: «Вами при заключении договора упущено право СОВПРА нарушить договор при неисполнении ремонта в срок».[74] И лишь 7 апреля 1924 г. между НКПС и Объединением металлопромышленных заводов Эстонии было подписано соглашение о ликвидации договора от 20 декабря 1921 г. на ремонт паровозов серии «ОВ».[75]

Страна опять понесла большие потери.

Кроме паровозов, было заказано 500 цистерн в Канаде, 1 000 - в Англии и Канаде, 200 паровозных котлов в Англии.[76] Золото текло рекой.

Следующий вопрос: насколько обоснованными были цены? Если они завышены в официальном договоре, то есть все основания полагать, что разница между официальной ценой и «нормальной» попала не к продавцу (большей частью, во всяком случае), а к кому-то еще.

По данным Ломоносова, в Германии 100 паровозов было заказано по цене 120 тыс. золотых руб. и 600 - по цене 142 тыс. золотых руб.[77]

Один из крупнейших российских и советских специалистов по экономике железнодорожного транспорта М.М. Шмуккер напоминает, что до войны паровозы первой партии (тех, что заказали 100 штук) стоили 60 - 70 тыс. руб. и чуть дороже стоили паровозы второй партии, так что «цена была завышена вдвое по сравнению с довоенным временем».[78]

В декабре 1921 г. Красина в Лондоне информирует известное наркому внешней торговли лицо, готовое лично подтвердить свои сведения Дзержинскому в Москве, о том, что Ломоносов в Германии «поместил заказ на несколько сот миллионов золотых рублей, на которых промышленники зарабатывают, не преувеличивая, несколько сот процентов… Ломоносов поместил заказ на 600 паровозов с самого начала по неимоверно высоким ценам… Паровозостроительные заводы в Германии выполняют заказы для немецкого правительства, для Румынии и для России. Для первых двух стран они получают за каждый доставленный паровоз от 1,5 до 2,5 млн. марок, в зависимости от конструкции паровоза, за каждый же русский паровоз, доставленный в Россию,… от 14 до 16 млн. марок».[79] Информатор Красина писал: «Если бы Ломоносов попросил немецких промышленников, которым он роздал свои заказы, чтобы они поместили часть своих прибылей для развития русской промышленности в России, то не подлежит никакому сомнению, что они на это согласились бы».[80]

Что же касается ремонта, то по договору с Эстонией капитальный ремонт «класса A» стоил 8 800 долл. США, «класса В» - 7 150 долл. и «класса С» (уже не капитальный) – 5 700 долл.[81] При этом все недостающие и поломанные части следовало заказывать и оплачивать отдельно, с выдачей соответствующего аванса в валюте или злотом.[82]

1 доллар США равнялся 1,923 золотых рубля.[83] Выходит, что эстонцы получали за ремонт паровоза от 10 961 до 16 922 золотых руб. В России цены были куда ниже. Совокупные общие затраты на капитальный ремонт составляли в среднем 15 тыс. руб., на «средний ремонт» - 5 тыс. руб. По предложению НКПС и ВСНХ, сделанному в 1922 г., следовало, по возможности, несмотря на «серьезные денежные потери», аннулировать заграничные заказы, а финансовые ресурсы использовать прежде всего для ремонта паровозов на русских паровозостроительных заводах».[84]

Ломоносов не только делал заказы, но и вывозил огромное количество золота: в несколько раз большее, чем потребовалось для оплаты всех поставок паровозов, вагонов, цистерн, запчастей и прочего.

16 марта 1920 г. «для обеспечения возможности заказа за границей паровозов и запасных частей для ремонта железнодорожного транспорта» СНК постановил: «Забронировать для вышеуказанной цели триста миллионов (300 миллионов) рублей золотом в виде слитков и золотой монеты, находящихся в кладовых Народного банка».[85]

В ноябре 1920 г. обсуждалось предложение послать в Швецию партии леса и нефти в качестве компенсации за паровозы[86], но из этого ничего не вышло, и за все пришлось платить золотом.

8 ноября 1920 г. Ломоносов сообщает, что в Ревеле им взято «четыреста тридцать два ящика, заключающих российской золотой монеты на двадцать пять миллионов девятьсот двадцать тысяч рублей».[87]

В конце декабря 1920 г. в шведском банке «Нордиска Хандельсбанкен» находилось 20 тонн советского золота, ожидалось поступление еще 10 тонн.[88] Чтобы судить о том, много это или мало для тогдашней России, придется вспомнить, что в 1920 г. в стране было добыто 95 пудов золота. Этот показатель тогда же привел А.И. Рыков в журнале «Народное хозяйство».[89]

На 1 сентября 1921 г. Ломоносову было выделено по меньшей мере 30 тонн золота тремя партиями для продажи в Швеции и Германии, а также для оплаты заказов на паровозы. Большая часть золота к этому времени была уже продана (оставались непроданными 5 556 кг), а вырученные средства помещены в шведских и немецких банках - в германских марках, шведских кронах и американских долларах.[90]

Летом 1921 г. Ломоносову было поручено организовать переплавку российского золота в Швеции с тем, чтобы после переплавки на слитках стояли штемпели Шведского Монетного двора: такое золото, без удостоверения о его происхождении, принимали повсюду. Например, в Соединенных Штатах.[91]

Если покупал паровозы Ломоносов по ценам выше рыночных, то продавал золото, разумеется, по ценам ниже рыночных. Так, 22 июля 1921 г. ему была отправлена в Стокгольм телеграмма Наркомата внешней торговли, в которой, в частности, говорилось: «…Вами продано золото в слитках по цене 636 долларов за килограмм… Просим вас при продажах золота предварительно сноситься с нами для согласования курса, цену слитков мы ныне держим 650 дол.…»[92] А 15 сентября 1921 г. М.М. Литвинов (шифром) выражает сожаление в телеграмме Ломоносову в Стокгольм: «Мне удобнее послать вам золото русское или иностранное, если можете реализовать не ниже ревельских цен… К сожалению, Вы до сих пор, реализуя золото, не сообразовывались с ревельскими ценами».[93]

Официально весь вывоз золота у большевиков координировал Литвинов. Ну, пусть золото продано по ценам ниже рыночных - а где вырученные фунты, доллары, франки, марки, кроны?

9 июля 1921 г. Литвинов запрашивает Ломоносова о том, какова чистая выручка от продажи партии золота в Америке. Литвинов обращает внимание на то, что это уже не первый запрос, но, судя по двум предыдущим ответам, Ломоносов «очевидно, не понял вопроса», так как его ответы были явно несуразными.[94]

Постоянное недовольство деятельностью Ломоносова выражал нарком внешней торговли Красин. Так, 23 ноября 1920 г. он шлет из Лондона шифром секретную телеграмму в Москву советскому руководству: «Никакой самой снисходительной критики не выдерживают договоры, заключенные Ломоносовым со Шведским Банком, это какой-то золотой ужас. Они портят на много месяцев реализацию нашего золота на всех рынках, фактически аннулируют договор со Шведским концерном, без нужды отказываясь кредитоваться на 75 миллионов крон. Уже сказываются последствия этой колоссальной ошибки: шведское правительство отказывается обеспечить вывозную лицензию на золото, которое, следовательно, очутилось в Швеции, как в мышеловке…».[95]

Общая сумма расходов, проведенных через железнодорожную миссию, пока не может быть установлена. Хотя бы потому, что коллегия НКПС зафиксировала: когда «тов. Ломоносов» отчитывался по отпущенным кредитам, то сказал, что «были еще два кредита, не подлежащих открытому отчету».[96] Наверное, их было не два, но и два кредита могли быть на сумму в десятки и сотни золотых рублей.

По открытым в начале 1920-х гг. отчетам считалось, что 100 млн. золотых руб. заплатили за немецкие паровозы, 140 млн. золотых руб. получили производители шведских паровозов: деньги были выделены решением Совнаркома от 5 октября 1920 г. Кроме того, было израсходовано 12 534 799 руб. на запчасти и материалы (деньги на них были выделены Совнаркомом 27 июня 1920 г. и 5 октября 1920 г.), 10 950 тыс. руб. на покупку цистерн, запасных и сливных частей, 5 млн. руб. на паровозные котлы, 4 464 600 руб. на перевозку паровозов, 3 млн. руб. на запчасти по постановлению СТО от 12 июня 1921 г. и еще некоторые суммы.[97]

Но баланс не сходится: есть данные об импорте паровозов в Россию (в золотых рублях) - и этот импорт оказался в 7 раз меньшим, чем те расходы по железнодорожным заказам, о которых отчитались!

Судите сами.

По данным официальной статистики, опубликованным в 1923 г., в 1920 г. в Россию было импортировано паровозов на 120 тыс. золотых руб., в 1921 г. - на 3 552 тыс. руб., в первой половине 1922 г. - на 17 656 тыс. руб., во второй половине 1922 г. - на 19 499 тыс. руб., в первой четверти 1923 г. - на 902 тыс. руб. (использовалась формула «в тысячах рублей по ценам 1913 г.»).[98] Итого - на 41 729 тыс. руб.

Более поздние публикации начнут уходить от «золотых рублей», давая все в условных и несводимых к золотым рублям единицам, но в 1923 г. спрятать концы в воду не успели.

И еще один, уже архивный, источник говорит о том же порядке цифр реальных расходов. 31 октября 1922 г. Ломоносов выступил на заседании СНК с докладом о деятельности Железнодорожной миссии. Было решено: «…Для выполнения обязательств по новому (уменьшенному) договору на шведские паровозы и на их перевозку внести следующие золотые кредиты в смету НКПС: в смету на квартал октябрь - декабрь 1922 г. - 8 000 000 зол. руб., в смету на январь - сентябрь 1923 г. - 5 000 000 зол. руб. и в смету на 1923-1924 бюджетный год (с 1 окт. 1923 г. по 30 сент. 1924 г.) - остальные 2 775 000 зол. руб., т.е. всего пятнадцать миллионов семьсот семьдесят пять тысяч золотых рублей».[99]

Так куда же ушло столько золота?

Абсолютно уверенно можно утверждать: никто не позволил бы одному человеку украсть четверть (или даже пятую часть) золотого запаса страны. Что-то - и немало - к Ломоносову прилипло, но лишь потому, что дело было слишком тонкое и деликатное, и никакого контроля за ним доверить почему-то было нельзя ни Красину, ни даже Дзержинскому. Ломоносов выполнял прямые директивы Ленина.

Какие?

Можно лишь строить гипотезы. Вполне возможно, деньги шли на подготовку революции в Германии - в 1923 г. мятеж все-таки удастся спровоцировать. Но нельзя исключать и какие-то иные варианты. Знаменательно, что Ломоносову дали спокойно эмигрировать и не трогали до самой смерти.

Не только Ломоносов вывозил золото из страны в 1920 - 1921 гг. Вот любопытный документ из Российского государственного архива экономики:

«Отпущено по 18 октября 1920 г.

Золота:

Соломону[100] (Ревель) - 75 000 000 рублей + 30 000 000 руб. + 7004 кило,

Гуковскому - 80 715 509 р. 93 к.,

Красину - 3 пуда в слитках,

Ганецкому - 3 пуда в слитках,

Аксельроду - 1 000 000 руб.,

Шейману - 1 000 000 руб.,

Копну - 2 000 000 руб. депозит в обеспечение кредита на 30 000 000 марок,

Бибикову (Баку) – 1 333 р. 50 коп. русской золотой монетой и 129,5 турецк. зол. лир,

Туркестан - 24 000 соверено в золотых.

Драгоценные камни:

Красину - на 51 866 000 р.,

Соломону - на 10 000 000 руб.,

Копну - на 2 439 900 руб.,    

Гуковскому - на 149 885 франков довоенной оценки».[101]

На какие такие цели отпущены золото и драгоценные камни -ничего не говорится.

Хотя Ломоносов и был исполнителем конфиденциальных поручений, он проявлял большую личную инициативу, далеко не ограничиваясь сферой железных дорог.

17 июня 1921 г. Ломоносов предложил сделать у шведов заказ на турбины для Свирской ГЭС, обеспечив выполнение этого заказа в кредит золотым обеспечением. Наркомвнешторг Красин выступил против этой сделки, полагая, что под будущие заказы, выполнение которых понадобится не менее, чем через 5 лет (Свирская ГЭС будет пущена еще очень нескоро), недопустимо немедленно выдавать золотое обеспечение. Ровно через полгода, 16 декабря, Ломоносов повторил свое предложение, Красин напомнил, почему он возражал и продолжает возражать.[102]

4 января 1922 г. Ломоносов шлет совершенно секретную телеграмму напрямую Ленину: «Банки согласились открыть кредит для новых заказов в Швеции в 200 миллионов крон при внесении обеспечения в размере 30 %… С нетерпением жду Ваших указаний».[103] Таким образом, получив от Красина дважды отказ в поддержке этого проекта, Ломоносов через его голову обращается к Ленину.

15 марта того же года в Берлин из Кремля Ломоносову отправляется телеграмма: «Постановлением Совета Труда и Обороны от 14 марта предлагается вам воздержаться от заключения договора на изготовление турбин на шведских заводах впредь до получения особых распоряжений».[104]

Это не останавливает неутомимого предпринимателя. 22 марта 1922 г. Красин пишет: «В настоящее время получены известия о заключении Ломоносовым какого-то договора на поставку водяных турбин, благодаря чему, вместо того, чтобы уменьшить сумму заказов на дорогих заводах Швеции, РСФСР втягивается все далее и далее в работу с дорого производящими шведскими заводами».[105]

27 марта 1922 г. Ломоносов получает телеграмму Совнаркома (за подписью Ленина): «Предлагаю к неуклонному исполнению не вступать ни в какие переговоры о займах, не заключать займов и других кредитных сделок без специального на то каждый раз разрешения СНК».[106]

В начале 1922 г., когда стала очевидной ошибка с прежними паровозными заказами, Ломоносов предлагает купить паровозы в Америке. 17 марта 1922 г. он получает в Берлине телеграмму, посланную из Москвы замнаркома путей сообщения Фоминым: «…На покупку паровозов кредита нет. По мнению Красина, никаких политических соображений тоже нет».[107]

В ответ на очередной проект заказа, предложенный Ломоносовым в марте 1922 г., Красин секретно информирует Совнарком:

«1. Никакого особого политического интереса в данный момент заказ паровозов не представляет.

2. Цены высоки.

3. Денег у нас на это дело нет».[108]

Лоббирует профессор и интересы немецких фирм. В марте 1922 г. Ломоносов пишет Ленину, Дзержинскому, Красину: «…Некоторые германские паровозные заводы обратились ко мне с вопросом, предполагаем ли мы в ближайшем будущем заказывать паровозы. В случае положительного ответа они были бы склонны, чтобы не распускать рабочих, построить сто - двести паровозов… Из них некоторые хотели бы получить векселями хоть десять процентов немедленно».[109]

Нет, уже не нужны немецкие паровозы: Россия может строить собственные.

Весной 1922 г. председатель ВСНХ Богданов направил в СТО записку, в которой предлагал передать заказ на изготовление и ремонт паровозов русским заводам: «Этот заказ дал бы возможность поддержать одну из основных отраслей нашей металлопромышленности. Дело в том, что Россия имеет несколько первоклассных паровозо- и вагоностроительных заводов, которые за время революции в большинстве своем в достаточной мере сохранились и требуют только дооборудования и замены некоторой части своих машин. Заводы эти сохранили штаты опытных квалифицированных техников и рабочих».[110]

В мае 1922 г. ВСНХ предложил отказаться от поставки 800 шведских паровозов (из них 750 должны были бы поступить лишь в 1923 - 1925 гг.). Ломоносов категорически против, он пишет заместителю председателя СТО Рыкову: «Можно говорить об уменьшении заказа только на 500 шведских паровозов (а не 800)… Если вопрос этот уже решен, прошу пересмотреть его в моем присутствии».[111]

 28 июля 1922 г. договор с фирмой «Нодквист и Хольм» от 13 мара 1921 г. на поставку в Россию из Швеции 1 000 паровозов был аннулирован и тут же заключен новый: на поставку 500 паровозов.[112] Меньше никак не получалось.

Осенью 1922 г. ВСНХ просил СТО прекратить выдачу заказов на технику, которая могла бы производиться в России. Прежде всего речь шла о том, что продолжались заказы инофирмам на паровозные части и цистерны. Так, незадолго до этого обращения ВСНХ Ломоносов передал-таки чехословацким заводам заказы на паровозные и цистерные части на общую сумму в 4 250 тыс. чехословацких крон, хотя всю эту технику были в состоянии производить заводы Советской России.[113]

На Ломоносова шли в Москву жалобы самого разного характера.

В мае 1921 г. полпред в Германии Крестинский информирует руководство, что он потребовал от Ломоносова уволить из железнодорожной миссии ряд сотрудников, которые по своим анкетным данным никак не подходили для работы в советском учреждении, выполнявшем весьма конфиденциальные поручения. Ломоносов же просил оставить их на работе, особенно настаивая на необходимости сохранить для миссии Ф.А. Будкевича. Крестинский напоминает, что в течение 2,5 лет Будкевич состоял дипломатом белогвардейского правительства, а затем (по конфиденциальным сведениям полпреда) поддерживал личные связи с «сомнительными элементами».[114]

1 февраля 1922 г. совершенно секретной телеграммой из Стокгольма постпред РСФСР в Швеции П.М. Керженцев извещает советское правительство, что Ломоносов разглашает шведам сведения о планах советского правительства, представляющих коммерческую тайну. Он пишет: «Считаю недопустимым, что Ломоносов уведомляет Шведское правительство каким-то частным образом о переговорах с Советским правительством. Прошу принять решительные меры против этой дезорганизаторской самостийности, которая совершенно подрывает работу и ставит переговоры о договоре и кредите в зависимость от группы Андерсона и его компании. Настаиваю, чтобы кредитные переговоры были изъяты из рук Ломоносова».[115]

1 марта 1922 г. в заключении Главной бухгалтерии НКПС «Об отчетах Российской железнодорожной миссии за границей» говорилось: «Представленные Миссией отчеты по 1 декабря 1921 г. являются неудовлетворительными ввиду следующих дефектов:

1) В балансе не имеется счета предметов закупок…

2) Счет поставщиков в отчетах не развивается, что лишает возможности видеть ход выполнения заказов поставщиками, а также судить о целесообразности расчетов с ними.

3) Нет подробной выписки по счету Российской Казны, а посему нет возможности произвести сверку со счетами Миссии по книгам Фин. Счетн. управления.

4)…Нет указаний об условиях, на которых открыты в банках

счета, о размере начисленных процентов…».[116]

Имелись и иные нарушения отчетности.

В июне 1922 г. Дзержинский, во исполнение решения Политбюро, секретно начал собирать материалы о железнодорожной миссии профессора Ломоносова.[117]

В конце 1922 г. была создана комиссия Совнаркома во главе с заместителем наркома РКИ В.А. Аванесовым, обследовавшая положение дел в железнодорожной миссии. Комиссия обнаружила ряд нарушений, но относительно незначительных: например, незаконную выдачу Ломоносовым наградных сотрудникам, перерасход фонда зарплаты, «засоренность аппарата миссии чуждыми элементами».[118] Обсудив этот вопрос, 22 декабря 1922 г. Совнарком объявил Ломоносову выговор с опубликованием в печати. Соответствующие публикации появились в «Известиях» (28 декабря 1922 г.) и «Официальном отделе» «Вестника путей сообщения» (1923, № 61). Наконец, 13 марта 1923 г. Совнарком принял решение о ликвидации железнодорожной миссии профессора Ломоносова[119], и 1 апреля того же года миссия была ликвидирована.[120]

Но Ю.В. Ломоносов без работы не остался.

4 января 1922 г. СТО принял принципиальное решение о постройке тепловозов. 30 января НКПС постановил построить три тепловоза за границей и один в Петрограде. Заграничное строительство и было доверено Ломоносову.[121] Сначала этот заказ хотели выполнить в Швеции, затем - в Германии, в апреле 1923 г. Совнарком постановил перенести часть работы в Англию. В СССР тепловоз системы Я.М. Гаккеля совершил первый пробег 5 августа 1924 г.; 16 января 1925 г. он прибыл в Москву. Первый тепловоз, построенный в Германии, прибыл 25 января 1925 г.[122]

Но с переходом на тепловозную тягу советское руководство задержалось. К 1932 г. в СССР было всего 6 тепловозов[123], к 1938 г. - 36 тепловозов. В том же году в США уже работало 314 тепловозов. В СССР в 1930-е гг. все тепловозы были сосредоточены на Ашхабадской железной дороге, где при их эксплуатации были допущены серьезные ошибки. Плохо подготовленные специалисты проводили с тепловозами ненужные эксперименты.[124]

В 1940 г. удельный вес тепловозной тяги в грузообороте железных дорог СССР составлял 0,2 %, и даже в 1950 г. - всего лишь 2,4 %.[125] Прямой вины профессора Ю.В. Ломоносова в этом, наверное, не было. Начиная с 1926 г. он уже не выполнял поручений советского правительства. Во всяком случае таких, о которых хоть что-то сегодня известно.

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

1

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

28 октября 1928 г.

Утвердить договор, заключенный 21 октября 1920 года тов. Ломоносовым от имени Центросоюза с Северным Торговым Банком в Стокгольме и с паровозостроительным заводом «Нидквист и Гольм» в Трольгатене относительно перевозки, страховки, хранения и продажи шестидесяти тысяч (60 000) килограмм русского золота, а равно о выдаче названным банком полной гарантии платежей по заказу ста паровозов в Германии.

РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 33.

2

ПИСЬМО ШВЕДСКОГО БАНКА "NORDISKA HANDELSBANKEN” Ю.В. ЛОМОНОСОВУ

22 января 1921 г.

Настоящим подтверждаем получение <…> 432 и 316 ящиков золотых рублей весом двадцать тысяч четыре килограмма семьсот семьдесят два грамма чистого золота и десять тысяч три килограмма сто двадцать три грамма чистого золота.

РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 154.

3

КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИНЖЕНЕРА Ю.В. ЛОМОНОСОВА, ПРЕДСТАВЛЕННАЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЧК Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОМУ

Лично. Сов. секретно

<…> В старое время это был в полном смысле слова - начальник. При проезде любил пышные встречи, подтягивать, грубость и придирчивость к своим подчиненным создали ему в свое время определенную славу. Отличался самодурством. Как администратор - тяжелый человек. В смысле убеждений, то хотя он не работал в партиях, но считался человеком весьма преданным Власти Царского правительства и гордился всеми отличиями. О нем говорят, что «он спал со звездой», подразумевая под словом «звезда» какой-то орден. Спецы, говоря о его партийности, выражают удивление по поводу его перехода от одной к другой крайности.

Карьерист. Любит всегда жить шикарно и выпить. Много говорят и теперь о его шикарном образе жизни в Москве, но еще больше - о роскоши его жизни за границей. Говорят о том, что Внешторг вызывал его из-за границы для объяснений своих неблаговидных действий (это требует проверки, тем более, что указывается, что Внешторг предполагает его отдать под суд).

Начальник 1-го отделения ТОВЧК (информации)
2 августа 1921 года
г. Москва

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 23.

4

ПОСТАНОВЛЕНИЕ БЮРО КОМЯЧЕЙКИ ПРИ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВЕ РСФСР В БЕРЛИНЕ

2 ноября 1921 г.

Бюро комячейки при Представительстве РСФСР в Берлине постановило: «Довести до сведения ЦК РКП и Полпреда в Германии т. Крестинского, что положение ж. д. миссии т. Ломоносова вызывает всеобщее возмущение среди всех партийных товарищей и друзей Советской России в Германии. Бюро указывает на:

1. Грандиозные тарифные ставки в этой миссии.

2. Нежелание членов и сотрудников этой миссии войти в какие бы то ни было сношения с сотрудниками остальных сов. учреждений в Берлине <…>

3. Позорное отношение к голодающим Сов. России, выразившееся в грошовом отчислении со стороны 40 сотрудников всего 1 500 марок.

4. Недопустимое разгульничество за счет государства по случаю годовщины существования этой миссии.

5. Преступное расхищение народных денег, выразившееся в крупных наградных всем сотрудникам в годовщину существования миссии».

РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 32.

5

ДОНОС ПРОФЕССОРА Ю.В. ЛОМОНОСОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЧК Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОМУ

8 декабря 1921 г.  
Берлин
С. секретно

Глубокоуважаемый Феликс Эдмундович!

Считаю долгом сообщить, что дочь члена тех. ком. П.С. Янушевского, бежавшая на лодке из Питера в Финляндию, прибыла в Берлин и распространяет всякие небылицы о Советской России.       

С тов. приветом
Ю. Ломоносов

Резолюция на документе: «Надо принять меры. Прошу доложить. Уншлихт».

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 94.

6

МАНДАТ,ПРЕДОСТАВЛЯЮЩИЙ Ю.В. ЛОМОНОСОВУ ПРАВА НАРОДНОГО КОМИССАРА

Предъявитель сего профессор Ю.В. Ломоносов состоит Уполномоченным Совета Народных Комиссаров по железнодорожным заказам. По отношению ко всем транспортным заказам за границей, включая заказы на ремонт паровозов, судов и вагонов, тов. Ю.В. Ломоносову предоставляются права Народного Комиссара.

Всем Советским Представителям за границей вменяется в обязанность оказывать тов. Ю.В. Ломоносову всемерное содействие.

Пред. СНК
НКИД
НКВГ
НКПС

Москва, Кремль, январь 1922.

РГАСПИ. Ф. 19. Оп.  Д. 529. Л. 70.

7

ИЗ СЛУЖЕБНОЙ ЗАПИСКИ НАРКОМА ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ Л.Б. КРАСИНА СОВЕТУ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

22 марта 1922 г.

<…> Вся внешняя торговля РСФСР есть дело Народного Комиссариата Внешней Торговли, как Народный Комиссар Внешней Торговли я определен, но не доверяю Ломоносову как торговому агенту и, поскольку дело касается меня, не могу дать ему никакой доверенности, даже самой ограниченной. Если коммерческие таланты Ломоносова признаются достаточно выдающимися, то, быть может, лучше назначить его Народным Комиссаром Внешней Торговли, но пока таковым являюсь я, я вынужден самым энергичным образом протестовать против наделения Ломоносова какими-либо торговыми полномочиями <…>

<…> Председатель Железнодорожной Миссии и Уполномоченный Совнаркома проф. Ломоносов в последний свой приезд в Москву получил расширенный мандат, на основании которого он производит разного рода коммерческие и финансовые операции, выходящие за пределы задач Железнодорожной Миссии и определенно вторгающиеся в область работы Наркомвнешторга.

Наркомвнешторг, как таковой, никаких полномочий проф. Ломоносову не давал и отнюдь не склонен рассматривать его как лицо, пригодное для совершения торговых или финансовых операций. При выдаче мандата проф. Ломоносову Замнаркомвнешторг тов. Лежава (вместе с РКИ и Наркомпредом) возражал против возобновления полномочий Ломоносова <…>

<…> В качестве Наркома Внешней Торговли я не желаю нести никакой ответственности за торговую деятельность проф. Ломоносова, так как все сведения о его деятельности убеждают меня в крайне нездоровом направлении производимых им операций. Проф. Ломоносов систематически избегает какого-либо контакта с заграничными органами Внешторга, имеющими всегда сведения о более выгодных ценах, надежности фирм и т.д. Ломоносов систематически избегает выдавать заказы непосредственно производителям и все более крупные заказы выдаются им обычно через посредство группы шведских капиталистов и даже заказы в Германии передавались через посредство этой шведской группы, которая предварительно устраивала синдикат из германских производящих фирм, который, естественно, поднимал цену на изделия. В таком именно порядке им был выдан большой заказ на паровозы и большой заказ на рельсы в Германии. Германский рельсовый синдикат, распавшийся уже несколько лет назад, был вновь восстановлен шведской группой Берга и через посредство этой группы был передан peльсовый заказ. Крупнейшая фирма Германии Штумма, несмотря на более дешевые предложения, была устранена от участия в этом заказе, хотя Стомоняков обращал внимание Ломоносова на необходимость привлечения Штумма к заказу рельсов <…>

РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 18об., 24.

Все горячие новости на nashmir.kz!