Несмотря на отсутствие общей границы с Афганистаном, Индия является активным игроком на современной афганской политической доске. Еще в годы гражданской войны Нью-Дели оказывал поддержку антиталибским силам Северного Альянса, а теперь осуществляет в стране ряд гуманитарных инициатив и бизнес-проектов. C 2001 по 2011 год Индия потратила на гуманитарные программы в Афганистане от 1,5 до 2 миллиардов долларов. Причем половина этой суммы была перечислена в течение последних 4 лет, что говорит об активизации индийской внешней политики на афганском направлении.

Афганская политика Нью-Дели имеет множество разнообразных и в чем-то противоречивых целей. С одной стороны - это участие в проекте трубопровода ТАПИ, по которому туркменский газ должен поставляться в страну транзитом через Афганистан и Пакистан. С другой - важной составляющей афганской политики Индии является соперничество с тем же Пакистаном, ведь превращение Афганистана в союзника по этой борьбе позволило бы "окружить" Исламабад и поставить его в достаточно сложное положение.

Важнейшим орудием индийского влияния в Исламской Республике Афганистан (ИРА) являются, как упомянуто выше, гуманитарные проекты. Они позволяют не только завоевывать симпатии населения и политической элиты, но и формировать своего рода привыкание национальной экономики к притоку этих средств. Подобная зависимость заставляет официальный Кабул все больше учитывать интересы страны-донора даже без использования ей прямого экономического шантажа.

В настоящий момент получение индийской помощи особенно важно для Афганистана из-за определенных трудностей с традиционными западными донорами. Мировой экономический кризис, острый конфликт с МВФ по вопросу о будущем "Кабул Банка" и национальной банковской системы, наконец, нарастающий в западных СМИ вал публикаций с критикой афганских программ гуманитарной помощи - все это заставляет политическую элиту Афганистана задумываться о будущем.

Индия же является наиболее стабильным афганским партнером в силу своей кровной заинтересованности в удержании афганской стабильности, ведь Нью-Дели в равной мере не устраивает ни реставрация в Кабуле радикального пропакистанского режима, ни распад страны и усиление исламских террористических группировок, которые могут стать важнейшей угрозой индийской национальной безопасности.

Кроме того, в отличие от западных спонсоров, осуществляющих гуманитарные проекты через длинную цепочку посредников, ведущую к хищениям через систему "откатов" и завышенных смет, индийские компании готовы работать в стране напрямую.

Вспомним, например, "C&C Constructions", построившую трассы Спин-Булдак - Кандагар и Кандагар - Кабул, или "KEC International", строителя 220 киловольтной ЛЭП Сангтуда - Пули-Хумри. Работа индийских компаний в Афганистане высокоэффективна. Последнее время США и Индия даже обсуждают возможность передачи индийским подрядчикам ведение ряда американских гуманитарных проектов в стране, в том числе после вывода иностранных контингентов из ИРА.

Индийские компании ведут в Афганистане не только строительство дорожной и социальной инфраструктуры, но также занимаются и инвестиционной деятельностью. Например, госкомпания "Steel Authority of India" участвует в тендере на разработку железного месторождения Хаджигак. По имеющимся данным, индийские компании готовы вложить в афганскую добывающую промышленность до 6 млрд. долларов. Кроме того, известно, что "Steel Authority" планирует открыть собственный сталелитейный завод в Герате. Реализация этих проектов может внести значительный вклад в афганский национальный бюджет, а также дать стратегический толчок развитию местной промышленности.

Наконец, важной нитью, связывающей Индию и Афганистан, является взаимная торговля. Несмотря на отсутствие общей границы, торговый оборот весьма велик. По официальным данным, афганский экспорт в Индию составил в 2009/10 году 125 млн. долларов (20-25% валового экспорта), импорт - более 463 млн. (7-10% импорта).

Судя по всему, Нью-Дели и Кабул намерены сохранять самые тесные контакты, на что указывает, в частности, недавнее продление соглашения о долгосрочном сотрудничестве.

Однако многих явно не устраивает рост индийского влияния в Афганистане. Посольство Индии в Кабуле дважды подвергалось крупным террористическим атакам в 2008 и 2009 годах. Теракт 2008-го унес жизни 58 человек и нанес непоправимый урон корпусу дипломатов, специализирующихся на афганской политике. По мнению ряда аналитиков, после этого события кабульское посольство Индии столкнулось с острой нехваткой персонала.

Кроме того, теракты против индийских граждан усилили панические настроения среди бизнесменов, работающих в Афганистане. Ряд индийских компаний сократили деятельность в стране, а некоторые представители бизнеса и вовсе склоняются к мысли, что наступает время уходить с афганских рынков.

Афганская сторона предпринимает меры по предотвращению подобного рода террористических атак. В частности, накануне весеннего визита в ИРА Манмохана Сингха УНБ сообщило о предотвращении покушения на индийского консула в Нангархаре, которое, судя по всему, должно было подорвать доверие Нью-Дели к официальному Кабулу. Согласно заявлению афганских правоохранительных органов, заговор был инициирован некими "иностранными спецслужбами", причем некоторые СМИ прямо писали о причастности к нему пакистанской разведки.

Пакистан, действительно, не заинтересован в укреплении двустороннего сотрудничества Афганистана и Индии, ведь ряд планируемых совместных проектов двух стран угрожают его экономическим интересам. Речь, в частности, идет о строительстве Индией каскада из 12 дамб на реке Кабул. По имеющимся данным, проект включает строительные работы в Панджшерском, Верхнекабульском и Нижнекабульском суббассейнах, завершение которых может привести к сокращению водных ресурсов, поступающих в Пакистан.

Проект этот весьма недешев, его стоимость составляет около 7 млрд. долларов, однако реализация несет не только экономическую выгоду, но и создает дополнительный рычаг для давления на Исламабад для Нью-Дели и Кабула. Афганская сторона, в частности, может использовать угрозу его реализации как инструмент для разрешения транзитных споров с Пакистаном, повторяя опыт узбекистано-таджикистанских конфликтов вокруг проекта Рогунской ГЭС.

Впрочем, прямых доказательств причастности Пакистана к антииндийскому террору в Афганистане нет. Однако несомненно, что Исламабад предпринимает определенные законные меры по нарушению афгано-индийского взаимодействия. Например, затрудняет грузовое сообщение между двумя странами, проходящее через его территорию.

Впрочем, все заблокировать невозможно, ведь индийская политика в Афганистане ведется не только на экономической, но и на информационной основе. Из-за проблем с развитием афганской массовой культуры в Афганистане важную роль играет индийский художественный кинематограф, оказывающий огромное влияние на общественное сознание. (Популярность мексиканских сериалов в России 1990-х может служить неполной аналогией этого явления). Афганские политики уже осознали важность этого культурного ресурса и пытаются использовать его, например, привлекая индийских киноактеров для участия в антинаркотических кампаниях. Однако очевидно, что этот "культурный" ресурс может быть использован и самой Индией, уже для управления внешнеполитическими симпатиями афганского общества.

Вообще имидж является важным индийским козырем для борьбы с Ираном и Пакистаном за влияние на Кабул. Ведь оба индийских соперника не пользуются большой любовью афганцев из-за приграничных и транзитных конфликтов, подозрений в связях с "Талибаном" и т.п. А афганская репутация Индии в массовом сознании пока безупречна.

Однако не все так хорошо для Нью-Дели. Имея огромной потенциал, индийские дипломаты пока не могут в полной мере реализовать его, чтобы закрепить позиции в Афганистане. Сказывается и дефицит опытных дипломатических кадров, о котором мы писали выше, и ошибки прошлых лет при выстраивании отношений с Хамидом Карзаем и афганской оппозицией.

Важной проблемой считается и то, что Индии пока не удается заручиться полной поддержкой большинства региональных игроков. Углубление сотрудничества с США в афганском вопросе пока находится на начальной стадии, а Россия и Китай в большей мере тяготеют к Пакистану, что определяется его ключевой ролью в CASA-1000, ТАПИ и других инфраструктурных проектах, поддерживаемых Москвой и Пекином.

Кроме того, участие индийских компаний в тендерах на разработку афганских месторождений полезных ископаемых создает почву для прямого соперничества с Китаем, представители которого также проявляются активный интерес к этим конкурсам.

Впрочем, политика России в регионе может быть скорректирована. Не отказываясь от взаимодействия с Пакистаном в рамках Сочинских соглашений, Москва может попытаться изменить баланс в региональной политике, развивая и сотрудничество с Индией. В частности, речь может идти об участии в строительстве Кабульских дамб ряда российских компаний.

Опыт российского сотрудничества с Ираном в афганском вопросе показал всю опасность опоры на одного союзника, который может использовать влияние России в собственных целях, представляясь оператором российских интересов в Афганистане, но решая только собственные геополитические задачи. С этой точки зрения параллельное сотрудничество с Исламабадом и Нью-Дели, а возможно и Пекином, может быть гораздо более выигрышным и безопасным, учитывая долгосрочные противоречия обеих сторон.

Со своей стороны Индия может также пойти на это сближение, учитывая, что США, расширяя сотрудничество с ней в афганском вопросе, также не спешат сокращать взаимодействие с Пакистаном. Кроме того, Москва и Нью-Дели имеют позитивный опыт сотрудничества в военно-технической и коммерческой сфере, и могут попытаться повторить его на афганской земле.